Кондор - Сергей Семенов

– Естественно. – Кирик будто не слышал ехидных ноток в голосе Артема. – Это ведь мой глоск, а не твой, и он отзывается только на мой ДНК-ключ. Защита от туземцев.

– Не оскорбляй меня, – возмутился Сергей.

– Прошу прощения, если задел чье-то самолюбие, – небрежно поправился Кирик. – Если компьютер попадет в чужие руки, его можно разобрать по винтикам, провести сотню тестов, но без моего ДНК-кода его нельзя ни включить, ни использовать.

– Зато можно изготовить аналог этого чуда техники. – Сергей бЪш задет этим небрежно брошенным «туземцы» и не желал сдаваться так просто.

– Боюсь, мой жутко образованный друг, не в каждом варианте людям доступна технология изготовления молекулярных схем. В вашем мире, например, ее пока нет. Заметь – ПОКА нет. Но я не отрицаю возможного прорыва. Учитывая нынешнюю скорость развития науки в вашей параллели, вы можете прийти к подобному решению в скором будущем, если, конечно, выберете правильное направление. Но даже после этого некоторые материалы, из которых сотканы наносхемы, все еще останутся недоступными для вас. Их просто нет в этом измерении, ничего не поделаешь.

– Но и вы не были бы столь круты, если б не Варадор, – напомнил Артем, почувствовав сильную обиду за вариант, который он до сих пор по праву считал своим домом.

– Мы вооружали своих солдат лазерными винтовками еще триста лет назад, – огрызнулся Кирик, стараясь сдерживать себя и не вступать в бессмысленную перепалку. Время поджимало, Кондору оставалось не так много до начала активного распада материи, а он, похоже, так и не понял до конца, насколько это серьезно. Трансмеризатор в его теле пока сохранял стабильную структуру, но сколько пройдет времени, прежде чем, вслед за телом, начнет таять и его сверхсложная электронная начинка, наблюдатель не мог сказать точно. Если он не успеет и схема трансформера мерности материи начнет давать сбои, он не сможет отправить Артема в 72296, и тогда он будет обречен на аннигиляцию в этом варианте. Откровенно говоря, Кирику было наплевать на Артема Ливагина, чужака из другого мира, но в память о своем друге Кондорате Ару он был просто обязан спасти его. Вот почему, уже несколько раз испытывая непреодолимое желание бросить все и уйти, наблюдатель проглатывал очередную колкость строптивого синхрона своего друга Кон-дората и продолжал работу. Наконец он собрал все части цветной головоломки, и та рассыпалась гирляндами перламутровых треугольников; в центре каждого были все те же непонятные символы, только теперь они составляли некое подобие слов или, скорее, химических формул.

– Эти обозначения – ваш язык? – спросил неугомонный Артем, решив сменить тему разговора. Он начал опасаться, что их мелкая грызня за право называться человеком разумным может перерасти в крупный мордобой на уровне неандертальцев.

– Да, это мой язык, – ответил Кирик и начал переставлять значки в одной из формул. Выглядело это весьма забавно. Теперь он уже не просто прикасался к полупрозрачным треугольникам, а брал их в руки и, зажав двумя пальцами, перемещал в необходимую область декодирующей схемы, причем если вся цепочка не умещалась на экране, он продолжал ее прямо в воздухе, за пределами светящегося контура бесплотного монитора. – Кстати, это и твой язык, хотя мне кажется, ты его слегка подзабыл. Возможно, после вторичного слияния его знание еще вернется к тебе. В противном случае тебе придется заново изучать родную речь.

– Еще неизвестно, какой из языков мне роднее, – хмуро заметил Артем, которому не очень-то хотелось признавать свою принадлежность к иному миру.

– Думай как хочешь, твое дело, – согласился Ки­рик, хватая очередной треугольник. – Но как только попадешь в наш вариант, у тебя не будет выбора. Могу тебе только посочувствовать. Языки нашего мира гораздо сложнее ваших. После них китайские иероглифы покажутся тебе детской считалкой. Но если не желаешь садиться за парту, что действительно крайне долго и чертовски утомительно, есть альтернатива. Основным словоформам можно обучиться за пару дней в лаборатории психовживлений. Крутая штучка, сам прошел через это. За месяц мне имп-лантировали лингвистическую память о пятнадцати основных языках вашего мира. Кошмарная процедура. Месяц на вживление дополнительных знаний, и еще два на дефрагментацию полученного объема информации под неусыпным контролем медиков. Чуть с ума не сошел. Представь себе – хочешь ты прочитать слово «рука», написанное по-русски. Только вот из-за создавшейся в мозгах каши ты читаешь «р» как английскую «пи», «у» – как «игрек», а оставшиеся «ка», как и положено, на русском. С речью еще хуже. Какие только словоформы не выдавал я своим инструкто­рам… Уши вяли. Но что поделать, приходится чем-то жертвовать, дабы не попасть впросак в вашем мире. Такая работа. Скажу честно, у многих наблюдателей через десять-пятнадцать лет работы начисто срывает крышу. Я вот еще лет пять понаблюдаю и на пенсию. Проведу чистку мозга, удалю все ненужное из памяти и переберусь в какую-нибудь теплую, уютную конторку, подальше от СКОП и НРП.

– Если работа такая дрянная, зачем ты здесь? – спросил Артем. – Зачем дал изуродовать свои мозги?

– Затем, зачем ты позволил имплактировать свой мозг в наносинтетическое тело. Может быть, патриотизм окажется правильным словом, может быть, алчность, ведь за нашу работу неплохо платят. У каждого свой ответ на твой вопрос, поэтому реши для себя сам. Но знай одно: мы с тобой представители самых мерзких профессий. Мы даем изуродовать свои тела и вывернуть наизнанку свои мозги, чтобы другие в нашем мире сытно жрали и спокойно спали по ночам. Мы сами подписались на нашу работу и хорошо выполняем ее, прекрасно понимая при этом, что наша работа – дерьмо. Вот такие дела.

Кирик закончил свою речь и вместе с ней завершил процедуру взлома защитной оболочки программатора трансмеризатора. Еще два экрана, теперь уже ненужные ему, погасли, а тот, что находился непосредственно перед ним, плавно увеличился в объеме и преобразился, засияв новыми цветами и оттенками. Затем радужное свечение прекратилось, экран стал матово-белым, с цифровой клавиатурой под ним. Кирик нажал несколько клавиш и произнес удовлетворенно:

– Ну вот, все готово. Сейчас пройдет тестовая проверка всех систем, и, если никаких неисправностей не обнаружится, можно отправлять тебя на все четыре стороны.

– Неисправностей? Ты ничего не говорил о поломках, – забеспокоился Артем.

– Только без паники. Обычная проверка. Ты такую проделывал каждый день. Не хочешь же ты сбоя в системе во время перехода.

– А возможно появление неисправностей из-за моего… из-за дерапсатии? – Артем быстро соображал что к чему.