Черная Дорога - Мэл Одом

– Да, сэр. Я тоже слышал.

Толлифер пытливо приподнял бровь.

– Я подумал, что могу быть освобожден от этого, сэр, – сказал Дэррик.

– Это похороны члена моей команды, – твердо проговорил Толлифер. – Человека, погибшего смертью храбрых при выполнении своих обязанностей. Никто не может быть освобожден от этого.

– Прошу прощения, капитан, – ответил Дэррик, – я подумал, что мне можно не присутствовать, потому что Мэт Харинг был моим другом.

И я был одним из тех, из-за кого он погиб.

– Место друга рядом с другом.

Голос Дэррика остался ровен и бесстрастен, и он радовался, что и внутри у него все точно так же.

– Я ничего больше не могу для него сделать. Тело, лежащее на палубе, – это не Мэт Харинг.

– Вы можете для него встать, офицер Лэнг, – сказал капитан, – встать перед его соратниками и друзьями. Я полагаю, господин Харинг ожидал бы этого от вас. Как он ожидал бы от меня этого разговора с вами.

– Да, сэр.

– Так что я полагаю, вы сейчас приведете себя в порядок, – кивнул капитан Толлифер, – и относительно быстро подниметесь наверх.

– Так точно, сэр.

Даже при всем уважении к капитану и страхе потерять место Дэррик едва сдержал едкий отказ, пришедший ему на ум. Горе по Мэту было его собственным, оно не принадлежало флоту Западных Пределов.

Капитан развернулся, чтобы уйти, но остановился у двери и заговорил, серьезно глядя на Дэррика:

– Я терял друзей, офицер Лэнг. Это всегда тяжело. Мы организуем похороны, чтобы проводить их достойно. Это делается не для того, чтобы забыть, но чтобы отдать друзьям последний долг и помочь им занять вечное место в наших сердцах. В мире рождается не так уж много людей, которые никогда не должны быть забыты. Мэт Харинг – один из них, и я горжусь, что служил вместе с ним и знал его. Я говорю это не как командир, который обязан соблюдать порядок и процедуры на борту своего корабля, просто хотел, чтобы вы знали это.

– Спасибо, сэр, – проговорил Дэррик.

Капитан надел шляпу:

– Я дам вам время, чтобы подготовиться, офицер Лэнг. Разумное время. Пожалуйста, поторопитесь.

– Да, сэр.

Дэррик смотрел вслед капитану, чувствуя, как закипает в нем боль, превращаясь в гнев, притягивающий к себе как магнит всю старую ярость, сдерживаемую так долго. Он, дрожа, зажмурился, потом сделал долгий выдох и снова загнал эмоции внутрь.

Открыв глаза, он сказал себе, что ничего не чувствует. Если ты ничего не чувствуешь, тебе невозможное причинить вред. Этому его тоже научил отец.

Механически, игнорируя даже физическую боль, не отпускающую его тело с той ночи, Дэррик подошел к изножью своей койки и открыл рундучок. После бегства из порта Таурук он еще не приступал к своим корабельным обязанностям. Впрочем, как и весь экипаж, за исключением Малдрина, который просто не мог валяться в постели, когда столько всего нужно сделать.

Дэррик достал чистую форму, быстро побрился опасной бритвой, умудрившись не порезаться слишком сильно, и оделся. На борту «Одинокой звезды» находилось еще три младших офицера; он среди них был старшим.

Натянув белые перчатки, требуемые официальными церемониями, он вышел на палубу, глядя мимо смотрящих на него людей. Он был безучастен и недоступен. Они ничего сегодня не увидят, потому что видеть нечего. Ему отдавали честь – он сноровисто салютовал в ответ.

Полуденное солнце висело высоко над «Одинокой звездой». Яркие лучи падали в море, поблескивая в сине-зеленых впадинках волн между белыми барашками, как рассыпанные самоцветы. Снасти поскрипывали, паруса хлопали на ветру, – корабль стремился к Западным Пределам, неся вести о гибели пиратского главаря и невероятном возвращении демона в мир людей. Команда «Одинокой звезды» почти ни о чем больше и не говорила после возвращения на борт спасательного отряда, и Дэррик знал, что все Западные Пределы скоро загудят, повторяя новость. Невозможное случилось.

Дэррик занял свое место рядом с тремя другими младшими офицерами в первом ряду матросов. Все трое были много младше его – одному еще не было и пятнадцати, но он уже стал командиром, потому что его отец купил ему чин.

Негодование на миг полоснуло по сердцу Дэррика, когда они встали рядом с накрытым знаменем телом Мэта, лежащим на широкой доске, балансирующей на поручнях баркаса. Никто из этих мальчишек не заслужил места, которое занимал; они не истинные моряки, не такие, каким был Мэт. Дэррик избрал свой путь, он делал карьеру и стал офицером, когда ему предложили, но Мэт был не такой. Капитан Толлифер не считал нужным повысить его в звании, хотя Дэррик никогда не понимал почему. Как правило, такое продвижение мало что значило, тем более на борту своего корабля. Но капитан Толлифер продвигал других.

Офицеры, стоящие рядом с Дэрриком, не испытали на своей шкуре боцманского хлыста за то, что не исполнили приказ капитана или исполнили его не полностью. А Дэррик прошел через это, снося телесные наказания и обиды со стойкой решимостью, которой обучил его отец. Дэррик не боялся взять на себя командование в бою, действуя даже наперекор приказам. В самом начале подобное поведение влекло за собой лишь порку – суровые капитаны отказывались признавать его переосмысливание их команд, но при капитане Толлифере Дэррик, наконец, получил заслуженное признание.

А Мэта никогда не интересовал чин офицера. Онполучал удовольствие от нелегкой жизни матроса.

Все эти годы, которые они ходили вместе на кораблях флота Западных Пределов, Дэррик часто думал, что должен заботиться о Мэте, присматривать за своим другом. Но, глядя на завернутое в простыню тело перед собой, Дэррик понял, что Мэта никогда особенно не интересовало море.

Что бы ты делал? Чем бы занимался, если бы я невтянул тебя в это? Вопросы повисли в мозгу Дэррика, как чайки, парящие в небе. Он оттолкнул их. Он не мог позволить боли и смятению вернуться.

Капитан Толлифер стоял у кормовой башни, ветер трепал за его спиной длинный военный плащ, когда заиграли дудки. Рядом с ним застыл мальчик – Лекс, племянник короля. Когда все умолкло и последнее эхо грустной ноты унеслось прочь, капитан произнес хвалебную речь, со спокойным достоинством рассказав о службе Мэта Харинга, его преданности флоту Западных Пределов и о том, что он отдал жизнь, спасая королевского племянника. Несмотря на перечисление фактов, речь получилась официальной, практически обезличенной.

Дэррик вслушивался в гудение слов и крики чаек, вьющихся над «Одинокой звездой» в надежде на то, что за борт выплеснут ведро с объедками. Погиб, спасая племянника короля. Вот, значит, как. Мэт был убит из-за дурацкой случайности и из-за того, что беспокоился обо мне. Я убил его.