Третий лишний (СИ) - Игорь Черемис

— Кто такой Георгий? — спросил я, чтобы отвлечься от грустных мыслей.

— Степанов, был управляющим делами Совмина до Михал Сергеича, — пояснил Валентин. — В ноябре 1964-го кинули на энергетику, а потом и на пенсию оправили… в шестьдесят два года.

— А Михаил Сергеевич, выходит?

— Да, выходит, — он кивнул. — Был заместителем, стал руководителем. И с тех пор руководит.

Двадцать лет, прикинул я. Одно из неочевидных проявлений застоя во всём. Хотя, возможно, на этой должности опыт был важнее кадрового обновления — но в этом я уверен не был.

— Что ж, это понятно… и как, сумели они определить, кто вас… вам покровительствует?

— Нет, — ответил он. — Их сразу же, в пятницу задержали. Обычные оперативники, ко мне никаким боком не относящиеся. И допрашивал их не я, а обычный следователь, хотя, конечно, с нашей спецификой.

Это было неожиданно.

— Эм… — я не сразу нашелся, что сказать. — Тогда я ещё сильнее хочу узнать, какого хера мы с Аллой сидели в вашей тюрьме до воскресенья?

Валентин как-то неприлично заржал.

Глава 13. Его новая дача

Я, конечно, обиделся на реакцию Валентина, но возмущаться не стал. А он вместо ответа отошел к мангалу, от которого уже ароматно пахло готовым мясом. Он немного покрутился там, потом вернулся к столу и плюхнул на стол тазик с шампурами.

— Угощайся, вроде нормально получилось.

Я не стал его разочаровывать, взял один шампур и осторожно откусил. Но шашлык и в самом деле оказался правильным, хорошей прожарки, да и маринад явно делала опытная рука. Так что я отбросил колебания, и проглотил немалую порцию буквально за минуту. А потом сыто рыгнул, не успев справиться с реакцией организма, и посмотрел на Валентина, который ел размеренно и аккуратно.

— Ну так что с тюрьмой? — напомнил я.

Он не торопясь дожевал свой кусок и посмотрел мне прямо в глаза. Отводить взгляд я не стал.

— Во-первых, так было надо, — сказал он очень казенным голосом. — Во-вторых — у тебя допуска нет. В-третьих, тюрьму в здании на Лубянке закрыл ещё Семичастный Владимир Ефимович в шестьдесят первом, сразу, как только стал председателем Комитета. Так что ни в какой тюрьме ни на какой Лубянке ты не сидел, можешь не гордиться.

Я молча выслушал эту тираду и продолжил смотреть ему в глаза, ожидая хоть какого-то объяснения. Он продержался с минуту, но потом всё-таки посмотрел на оставшийся шашлык и взял ещё один шампур.

— Так действительно было надо, Егор, — с нажимом сказал он. — Всё рассказывать не могу, просто не имею права. Но это того стоило. На вашей дальнейшей жизни это действительно никак не отразится. Не было никакого дела, вас не арестовывали… ну и тюрьмы у нас действительно нет.

— Та камера, в которой я сидел, выглядела очень реально, — напомнил я.

— Музей хотят делать, вот и сохранили интерьер… — отмахнулся Валентин. — Нашли ребят, похожих на тех, кто успел там поработать, их мы менять не стали, они в целом нормальные, хотя, конечно, обычными людьми их назвать трудно. Каждый со спецификой, но с работой справляются.

— А что они делают в вашей кровавой гэбне?

— Это у вас так наш комитет называют? — безразлично уточнил он.

Но было видно, что его словосочетание «кровавая гэбня» слегка покоробило.

— Называют, но в хорошем смысле, — поспешил я ответить. — Вернее, и в плохом тоже, но этим нынешние диссиденты и их идейные наследники занимаются. А у нас чаще это ирония — мол, смотрите, кровавая гэбня опять построила своим врагам завод или подарила какую-нибудь ГЭС.

— Понятненько… А эти ребята конвоирами у нас работают. Сопровождают подследственных. Очень исполнительные. Дали приказ — они выполняют от и до. Наказывать и не за что. Они же тебя не били?

Я помотал головой.

— Нет, не били. Хотя, если честно, я ждал чего-то такого. Боялся, конечно, но ждал. Просто так за решетку не кидают.

— Кидают и просто так… — пробормотал Валентин и принялся за свой шашлык.

***

Что-то похожее на разговор Валентин начал, лишь расправившись со всем шампуром.

— Егор… как ты смотришь на то, что мы сольем известным… ну, скажем, агентам, что наш советский студент сумел изобрести устройство, которое позволяет заглядывать в будущее? — спросил он. — Может получиться очень интересная игра с нашими оппонентами там, на Западе. Они наверняка тобой заинтересуются…

Заинтересуются, куда они денутся, тут к гадалке не ходи. Вот только мне этот интерес заранее не нравился.

Задумка Валентина была, конечно, любопытной, особенно если её правильно обставить. Так-то всякого рода предсказателей в мире было огромное количество; правда, мало кто из них замахивался на нечто глобальное — только что Ванга, но насколько я понял из последующих разоблачений, она была проектом болгарских спецслужб и делала нечто, похоже на то, что предлагал Валентин. Я не помнил, купились западные спецслужбы на историю бабушки, которая внезапно обрела связь с космосом, или ограничились собственной игрой со всякими Хаббардами и иже с ним, но, кажется, машинами времени никто тут ещё не баловался. Правда, Земекис уже должен был написать сценарий своего фильма, так что идея Валентина могла упасть на хорошо унавоженную почву.

Но я отрицательно покачал головой.

— Не выйдет, — сказал я. — Никто из ЦРУ в здравом уме не поверит, что студент-первокурсник из заборостроительного мог придумать нечто подобное. Был бы хоть физик или математик, у них мозги изначально сдвинуты по фазе, они на всё способны. Да и как это обставить? В свободное время крутил в гараже гайки и случайно заглянул в будущее?

— Ну, формально так и есть, — ответил Валентин. — Не знаю, чем ты занимался в своем будущем, но потом случайно открыл новый эффект.

— Домой я шёл, после работы, уставший, — признался я. — К тому же любая теория нуждается в проверке, а результаты должны повторяться. Второй раз я никуда не перенесусь, во всяком случае, по собственной воле, потому что не понимаю, что и как произошло. А раскрывать мою историю каким-нибудь академикам, думаю, вы и сами не будете.

Тут Валентин ещё разок улыбнулся — уже более зловеще.

— Вообще-то они уже в курсе… не бойся, не про тебя, а про существование точных данных о том, что путешествия во времени возможны. Рассказали нескольким избранным, пусть думают, варианты изобретают. Вдруг что путное выйдет.

Ага, выйдет. А потом эти избранные отправят ветерана-добровольца в его же тело в 1941-й, чтобы предупредить товарища Сталина о коварном нападении Гитлера и внедрить в войска промежуточный патрон.

В этот момент я почему-то понял,