Хетты - О. Генри

Они сломали таран. Царь разгневался, и лицо его стало ужасно: «Они постоянно приносят мне дурные вести; пусть бог Грозы унесет вас в потоке. Царь продолжает: «Пошевеливайтесь! Изготовьте таран на хурритский лад и доставьте его на место. Сделайте «гору», и пусть ее (тоже) поставят на место. Сделайте таран из (дерева), взятого с гор Хассу, и доставьте его на место. Начинайте наваливать земляную кучу. Когда кончите, пусть каждый заступит на свой пост. Пусть только враг даст бой — и его замыслы расстроятся. Далее он говорит своему полководцу Сайте, вероятно тому самому злосчастному полководцу, с которым мы уже встречались в качестве субъекта «назидательной притчи»: «Кто бы мог подумать, что Ирия придет и солжет, говоря: «Мы принесем осадную башню и таран», но они не приносят ни башни, ни тарана, а он принес их в другое место. Схватите его и скажите ему: «Ты обманываешь нас, а значит, мы обманываем царя».

Лакуна не позволяет нам узнать, что случилось дальше. Когда Сайта снова докладывает царю, тот снова в бешенстве от продолжающихся промедлений.

«Почему вы не дали боя? Вы словно стоите на колесницах из воды, вы сами словно превратились в воду (?)… Вы должны стать перед ним на колени! Вы должны были бы убить ею или хоть напугать. А гак ты повел себя, как женщина»… Тогда они ответили ему: «Восемь раз (т. е. на восьми фронтах?) мы дадим бой. Мы расстроим замыслы и разрушим город». Царь ответил: «Хорошо!»

Но пока они ничего не делали с городом, многим из царских слуг досталось, так что многие умерли. Царь рассердился и сказал: «Следите за дорогами. Наблюдайте, кто войдет в город и кто выйдет из города. Никто не должен уйти из города к врагу»… Они ответили: «Мы следим. Восемьдесят колесниц и восемь пеших отрядов стоят вокруг города. Пусть сердце царя не смущается. Я стою на своем посту». Однако из города явился беглец и донес: «Подданный царя Алеппо приходил пять раз, подданный Цуппы пребывает в самом городе, люди Заруара входят и выходят из города, подданный моего господина, Сына Тешуба, ходит туда и назад»… Царь разгневался…

Остальная часть текста утрачена. Видно, что рассказ состоит из ряда инцидентов, вызвавших гнев царя, возмущенного бездарностью своих служак; поэтому рассказ представляется в какой-то степени сродным с приведенным выше текстом, состоящим из назидательных притч. Сходным документом является сильно поврежденный документ, излагающий легендарную историю города Цальпы и его связей с тремя поколениями хеттских царей.

Легенды вавилонского происхождения представлены в хеттской версии лишь во фрагментах, приводить же здесь полностью их вавилонские оригиналы было бы неуместным. Есть много фрагментов эпоса о Гильгамеше, имевшего не только хеттские, но также и хурритские версии. Эпизод с Хувавой [Хумбабой], разыгрывающийся в Сирии и Ливане, занимает большую часть сохранившегося текста; вполне возможно, что этому эпизоду здесь уделялось больше внимания, чем в исходном вавилонском эпосе. Что касается других вавилонских легенд, то опять — таки представлены те, которые имеют отношение к Сирии и Анатолии, а именно повести о походах древних царей Аккада на страны, лежавшие у северо — западных границ. Существует фрагмент хеттского перевода повести о Саргоне, озаглавленной «Царь Битвы» (ее оригинальный аккадский текст был найден в Телль — эль — Амарне) и описывающей, как этот знаменитый царь пришел на помощь купцам, обосновавшимся в Бурушхаттуме (см. выше); имеются также версии легенд о Нарам — Суэне, особенно о его войне против коалиции семнадцати царей. Небезынтересно отметить, что в последнем из упомянутых текстов имена некоторых царей и их царств не совпадают с теми, что в вавилонском оригинале; по-видимому, их приспособили к хеттским (или хурритским) условиям. В Богазкёе также было найдено значительное количество «научных» трудов вавилонского происхождения, в частности справочник по истолкованию различного рода знамений, гороскопы, модели печени и медицинские тексты.

Миф

Мифологические тексты, относящиеся к хеттским или хаттским божествам, составляют две группы, которые можно обозначить так: миф об убийстве Змея и миф об исчезнувшем боге. Трудно сказать, существовали ли иные мифы о хеттских или хаттских богах, ибо таблички расколоты на маленькие фрагменты, из которых нельзя составить никакого связного повествования. Имеется, однако, ряд слегка отличающихся вариантов вышеуказанных двух мифов.

Убийство Змея — типичный новогодний миф, такой же, какой мы встречаем в вавилонском эпосе о творении, в старинных английских художественных пантомимах и в аналогичных сказках и драмах, распространенных во многих частях света. Суть этого мифа — ритуальная схватка между божественным героем и его противником, олицетворяющим силы зла. Имеются два варианта. Оба начинаются, без обиняков, с сообщения, что бог Грозы (он и есть герой мифа) при первой встрече со Змеем Иллуянкой потерпел поражение. Тогда, согласно первой версии, бог Грозы воззвал ко всем богам, и богиня Инара задумала несложную хитрость. Она приготовила большой пир с бочонками всяческого питья. Затем она пригласила на помощь человека по имени Хупасия. Тот ответил: «Если ты позволишь мне поспать с тобой, я приду и сделаю, что ты захочешь». И она спала с ним. Затем она послала приглашение Змею, чтобы тот пришел из своей норы и разделил с ней еду и питье.

И пришел Змей Иллуянка со своими детьми; они ели, и пили, и опустошили все бочонки, и утолили свою жажду. Они не могли вернуться в свою нору. Тогда появился Хупасия и связал Змея путами. Затем бог Грозы пришел и убил Змея Иллуянку, и боги были на его стороне.

Далее следует странный эпизод, конец которого утрачен.

Инара построила дом на скале в Тарукке и дала этот дом Хупасии, чтобы тот жил в нем. И Инара наставляла его, говоря «Прощай! Я сейчас уйду. Не выглядывай из окна; ибо если ты выглянешь, то увидишь свою жену и детей». Но когда прошло двадцать дней, он распахнул окно и увидал свою жену и детей. И когда Инара вернулась из путешествия, он начал стенать, говоря: «Пусти меня домой!»

В этом месте табличка становится фрагментарной и неразборчивой, но мы можем быть уверены, что Хупасия был уничтожен в наказание за свое непослушание.

Согласно второй версии рассказа, Змей не только победил бога Грозы, но вдобавок искалечил его, забрав у него сердце и глаза. Для того чтобы вернуть их, бог Грозы сам задумал хитрость. Он родил сына от дочери бедного человека. Сын вырос и взял в жены дочь Змея, а бог Грозы наставил его, сказав: «Когда ты войдешь в дом своей жены, выпроси у них мое сердце и мои глаза». Так он и сделал, и украденные органы были вручены ему без возражений.

Тогда он принес их своему отцу, богу Грозы, и вернул сердце и глаза богу Грозы. Когда его тело приобрело таким образом прежний вид, он пошел к морю, чтобы сразиться, и, когда они вышли на бой с ним, ему удалось победить змея Иллуянку.

Здесь снова следует любопытный эпизод. Сын бога Грозы оказался в это время в доме Змея. И он закричал своему отцу: «Бей меня тоже! Не жалей меня!» Тогда бог Грозы убил обоих, Змея и своего собственного сына.

Примитивный характер обеих этих версий очевиден. Рассказы эти должны быть отнесены к фольклору, и попыток возвысить их в литературном или религиозном направлении не было. Типичным фольклором, как отметил д-р Теодор Гэстер, являются мотивы глупости и жадности Змея, побежденного простыми уловками, так же как и тема участия человека, действующего по поручению богов. При этом явно считалось необходимым, чтобы участник — человек попадал в беду после исполнения поручения. Наши две версии заканчиваются, как мы убедились, различными описаниями того, как это осуществилось. Первая версия, перевод которой вначале был ошибочным, теперь вполне ясна: заключение Хупасии в доме на неприступной скале и запрещение видеть жену и детей объясняются тем, что богиня поняла, что она бессильна удержать своего любовника, если тот увидит свою семью. Что касается второй версии, д-р Гэстер считает, что призыв сына к отцу «бить его тоже» объясняется убеждением сына, что он необдуманно нарушил законы гостеприимства, т. е. совершил смертельный грех, сделавший его жизнь невыносимой.

В тексте прямо говорится, что этот миф оглашался на празднике пурулли, который, как мы видели, был, вероятно, ежегодным весенним праздником. Поэтому имеются все основания для сопоставления этого мифа с другими, того же типа, оглашавшимися на сезонных праздниках. Читателя, интересующегося этими сравнениями, мы отсылаем к книге д-ра Гэстера «Тhеsрis».

Барельеф из Малатьи иллюстрирует либо этот, либо сходный миф; бог, сопровождаемый фигурой меньшего размера, выступает с поднятым копьём против свернувшегося кольцами Змея. Из тела змея, кажется, выскакивают языки пламени.