Твоя К. - Тереза Ревэй
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В тот день она не рискнула выходить куда-то на обед и направилась в столовую, находящуюся в Доме моды. Ковыряя вилкой безвкусное пюре и слишком жилистое мясо, она вполуха прислушивалась к пустопорожним разговорам швей и манекенщиц. В отличие от многих Ксения в течение долгих лет так и не научилась заводить друзей. Окружающие считали ее циничной, а ее суждения — слишком категоричными. Дело было скорее в том, что Ксения просто не переносила ни глупости, ни посредственности. Неспособная долго лазить в карман за словом, она всегда говорила то, что думала, и это качество часто оказывало ей плохую службу. Так, когда месье Ривьер попросил ее высказать суждение относительно некоторых нарядов, она, не колеблясь, сделала несколько замечаний, чем привела его в бешенство, слишком поздно поняв, что он ждал только льстивой похвалы.
— Тебе нужно научиться гибкости, — поучала ее Таня.
— Ты хочешь сказать, научиться врать? — недовольно спрашивала Ксения.
Каждый день после обеда на протяжении трех часов Ксения должна была демонстрировать наряды в одном из салонов для презентаций, который был украшен поднимающимися до потолка зеркалами и где от хрустальных люстр отражались солнечные зайчики. Сидящие на маленьких мягких стульчиках потенциальные покупательницы любовались последней коллекцией под пристальными взглядами продавщиц, которые на память знали вкусы и понятия красоты своих клиенток, заговаривали с ними, призывая быть более решительными в выборе или, наоборот, взывая к здравомыслию тех, которым тот или иной наряд совсем не подходил.
Ксения двигалась, принимая разные позы, то в послеобеденном платье или жакете, то в свитере или манто, то в вечернем наряде. Ее взгляд блуждал по помещению, не замечая напудренных лиц. Она думала совсем о другом: о занятиях Кирилла, подозрительном кашле няни, нетерпеливости Маши, руках Макса, ласкающих ее тело. Изредка на презентации женщины являлись в сопровождении супругов. Время от времени можно было встретить жиголо или богатого любовника, как в этот раз. Во внешности последнего не было ничего особенного. Умом, по всей видимости, он тоже не блистал, потому что все время молчал. В Дом моды пришел, сопровождая Жозефину Бэйкер, чернокожую танцовщицу, с которой Ксения познакомилась, когда Макс взял ее смотреть «Черное представление». Как только она увидела Ксению, на ее афро-американском лице заиграла хитрая улыбка, как у маленькой девочки. Она взмахнула рукой с серебристыми ногтями и многочисленными браслетами, которые весело звенели на запястье.
— Hallo, Ксения, — прошептала она, наклоняясь вперед. — You are so beautiful[27]!
Она старалась говорить тихо, но все равно слышно было всем. Ксения улыбнулась, потому что устоять перед шармом артистки, которая зажигала Париж своими неистовыми танцами, было невозможно. Неделю назад молодая метиска, которой не было и двадцати лет, позировала Максу. Ее выразительное лицо, очень полные губы, гибкое тело хорошо смотрелись через объектив. Макс проводил ее до театра на Елисейских Полях, где к ним и присоединилась Ксения. В пятнадцать минут одиннадцатого поднялись серые с отливом занавеси и начался настоящий праздник красок. На фоне декораций грузовых кораблей на сцену вышли женщины в накидках и среди них она, Жозефина Бэйкер — черная жемчужина, плавно извиваясь во все стороны, как кошка, под звуки саксофона и банджо. Практически голая, украшенная ожерельями из красных и синих перьев вокруг грудей и шеи, она двигалась с такой свободой, с таким взрывом, что публика, не в силах усидеть на месте, поднялась с мест, хлопая руками, топая ногами, свистя и крича. Сидеть остались только единицы — либо те, кто был просто околдован очарованием экзотического танца под синкопированную музыку, либо конформисты, представители так называемого здравого смысла. Последние, хмуря брови, кричали что-то про скандал, варварство, возврат к животному миру. Подобными словами несколько лет назад критиковали экстравагантность русского балета.
Макс и Ксения закончили вечер ужином в бистро в компании танцовщицы и ее свиты, клянясь в вечной дружбе, смеясь до икоты, поднимая бокалы с пивом — единственным напитком, который пила Жозефина…
— Двигайся, Ксения, — прошептала Таня сквозь зубы.
Застигнутая врасплох, Ксения поняла, что застыла в неподвижности, как дурочка, перед танцовщицей, в то время как другие манекенщицы продолжали магию движений. Надув щеки и округлив глаза, Жозефина скорчила такую рожицу, что Ксения не смогла удержаться от хохота. Только поймав на себе злющий взгляд продавщицы, она развернулась и удалилась переодеваться для следующего выхода.
— I want this and this and this, Mr. Riviere[28], — требовала Бэйкер, выбирая понравившиеся образцы.
Одетая в черный шелковый пеньюар, Ксения, поправляя перед зеркалом макияж, слышала ее радостный голос. Через несколько минут танцовщица, как вихрь, ворвалась в раздевалку и упала в кресло, чтобы подождать ее, объясняя, что голодна и должна непременно отведать свое любимое блюдо — спагетти с красным перцем, перед тем как ехать в театр. Другие девушки глядели на Ксению с завистью, пораженные этой неожиданной дружбой с артисткой, о которой столько говорили в столице Франции и которая сидела перед ними, сняв туфли и удобно вытянув ноги. В то время как Ксения одевалась, они одна за другой просили у танцовщицы автограф. Несколько гримерш в белых блузах заглядывали в комнату, покатываясь со смеху, потому что Жозефина корчила гримасы, чтобы развеселить их. Как только Ксения была готова, Жозефина рывком поднялась. Она взяла туфли за ремешки, притворно жалуясь, что француженки носят слишком высокие каблуки, от которых у нее болят ноги, и, подхватив Ксению под руку, потащила ее в коридор. Человек в серой тройке ждал в опустевшем салоне со шляпой в руках.
— Габриель, я хочу есть! Спагетти… Немедленно! — крикнула Жозефина. — This is my friend Xenia[29], — добавила она, взмахивая рукой. — Let’s go[30]!
Не дожидаясь никого, она запрыгала по ступенькам.
— Не бойтесь, мы не потеряем ее. Ей понадобится по меньшей мере две минуты, чтобы надеть туфли, перед тем как выйти на улицу, — пошутил незнакомец с доброй улыбкой. — Позвольте представиться, Габриель Водвуайе.
Мужчина слегка сутулился, словно стесняясь собственного роста. Каштановые волосы, подвижный рот и круглые щеки с морщинками по краям глаз — его лицо внушало доверие. Он смотрел на Ксению спокойно, но с любопытством.
— Я знаю один маленький итальянский ресторанчик неподалеку. Может быть, его хозяин согласится приготовить макароны специально для Жозефины. Сомневаюсь, что вы станете есть в пять часов после полудня.
— Вы правы, еще слишком рано, — улыбнулась Ксения, когда они стали спускаться по главной лестнице.
— Зато я уверен, что от десерта не откажетесь. И не говорите мне, что бережете талию. Жизнь слишком коротка, чтобы отказываться от милых маленьких радостей.
В разговоре Ксения узнала, что Водвуайе — известный парижский адвокат. Очарованный спектаклем, он попросил директора театра, который был его другом, познакомить его с артисткой. Так как у Жозефины были определенные проблемы административного характера, он с удовольствием помог ей разрешить их, а ей нравилось, что он следует за ней, как рыцарь-слуга.
Через час они расстались: Водвуайе отправился провожать артистку в театр, а Ксения пошла на станцию метро, чтобы поехать к Максу.
Одетый в потрепанные велюровые штаны, расстегнутую белую сорочку, Макс протянул руки для объятий, как только увидел Ксению в мастерской. Он так и искрился от желания жить, в отличие от Ксении, которая понемногу начала уставать от бессонных ночей.
За то время, что Макс жил в Париже, он поправился. Здесь он упивался жизнью. Возбуждение так и сверкало в его глазах, а вдохновение не знало пределов. Редакторы нескольких престижных журналов-обозрений разрывали его на части. Им нравился его задор, чистота композиций, умение показывать магическую силу и элегантность нарядов, утонченность тканей. Он вкладывал душу в свои работы, благодаря которым издатели значительно увеличили свои тиражи. Случалось, Макс просиживал в фотолаборатории с вечера до утра. Чтобы стать известным и получать заказы, ему пришлось вести активную социальную жизнь. Парижское общество хорошо принимало Макса фон Пассау. В его студии в качестве модели можно было встретить даже такой эксцентричный персонаж, как маркиза Касати. Эта итальянская аристократка с большими, накрашенными тушью глазами произвела настоящий фурор в его квартале, когда приехала к нему с живой змеей вместо пояса.
Макс с жаром прижал Ксению к себе, начал гладить бедра и спину. Она оттолкнула его.
— Что-то не так? — удивился он.
— Я только пришла, а ты сразу бросаешься на меня. Я работала весь день, устала и не хочу заниматься любовью прямо сейчас. Это что, так трудно понять?