Легенда о любви - Лора Эллиот

— Спокойно, сучка… — задыхаясь, пробормотал он. — Ты теперь никуда от меня не денешься.

— Помогите! — прокричала она, извиваясь под его телом. Она продолжала со всей силы бить его ногами, пытаясь попасть между ног.

Но он не сдавался. Наклонившись к ее искаженному от боли и борьбы лицу, он хрипло прошептал:

— Ничего, я подожду, пока ты устанешь…

— Не дождешься, — бросила она и плюнула ему в лицо.

Тим на миг опешил и отпрянул, но в ту же секунду почувствовал сильный удар в плечо. Он взвыл от боли и скатился на бок.

Джессика подняла испуганные глаза и увидела Кевина. Он стоял над ней с обезумевшими, горящими глазами, крепко сжимая кулаки. Не говоря ни слова, он подал ей руку и помог встать.

И тут же снова бросился к Тиму, схватил его за футболку у горла и слегка приподнял.

— Мерзкий ублюдок, скажи, что мне с тобой сделать?

Почти бездыханный Тим мгновенно побледнел.

— Она… она сама этого хотела, — прохрипел он. — Сама разделась и…

Кевин не смог дослушать. Дрожа от ярости, он поднял его за ворот футболки и ударил по лицу. Тим снова повалился на песок, а в сжатом кулаке Кевина что-то больно врезалось ему в ладонь.

Он разжал кулак и увидел амулет. Точно такой же амулет в форме сердечка, который висел у него на груди. С презрением посмотрев на скорчившегося Тима, он покрутил амулет на ладони, не зная, что с ним делать, но тут же заметил, что половинки сердечка раскололись. Он хотел вернуть амулет Тиму и попросить прощения за то, что сломал его, но почему-то задержался, покрутил его в ладони. Половинки распались, и Кевин увидел внутри амулета фотографию. Он нахмурился, присмотрелся к фотографии, потом слегка покачнулся и мгновенно побледнел.

Увидев свой амулет в руках Кевина, Тим сел и тупо вытаращился на него.

Джессика стояла на камне и поспешно натягивала на покрытое колючим песком тело одежду. Ее грудь судорожно вздрагивала, а по лицу в два ручья струились беззвучные слезы.

Кевин. Ее ангел-хранитель. Он снова появился в нужный момент, чтобы вытащить ее из лап этого подонка. О, Кевин!

— Тим Кэпшоу? — наконец, с трудом выговаривая его имя, спросил Кевин.

Тим безвольно кивнул.

— А я — Кевин Чоудхари. Тебе о чем-то говорит это имя?

Тим вцепился руками в песок и напрягся. Из его разбитой губы сочилась кровь.

— Брат, — пробормотал он испуганно.

Кевин презрительно усмехнулся.

— Нет, не брат. Я не могу быть братом подлому, бездушному негодяю, даже если он сын моей матери. — Кевин наклонился и положил в дрожащую руку Тима амулет. — Я никогда тебя раньше не видел, и было бы лучше, если бы не увидел и теперь. — Кевин стиснул зубы, будто пытался подавить боль, гнев и презрение, готовые вырваться наружу. Наконец сквозь стиснутые зубы добавил:

— Уходи. Убирайся. Прочь.

Долой с моих глаз.

Джессика перестала плакать и, затаив дыхание, наблюдала за происходящим.

Амулет. Так вот у кого она видела этот амулет впервые. Ее предчувствия оправдались: Тим и Кевин оказались братьями. О, загадочные хитросплетения судьбы!

— Убирайся, Тим, — мрачно повторил Кевин.

Тим, низко опустив голову, нерешительно встал, сунул амулет в карман и поплелся по пляжу к скале. Несколько раз из-за плеча опасливо оглянулся.

— Нет, я не могу поверить, — бормотал Кевин, тряся головой. — Подонок, который пытался тебя изнасиловать, — мой брат. Я, впервые встретив своего брата, заехал ему кулаком в лицо. Вот так встреча! И как он смеет носить у сердца амулет с фотографией матери, которую он предал и которой причинил столько боли?

Как он посмел протянуть свои грязные лапы к женщине, которую я… — Он не смог договорить. Подошел к Джессике, обхватил ладонями ее плечи.

— Прости, Джессика. Прости за то, что я допустил весь этот кошмар, — добавил он.

Его теплые, большие ладони, лежащие у нее на плечах, как будто утверждали, что с этого момента и до конца жизни она будет в безопасности, она будет под его защитой.

— Кевин, в том, что случилось, нет твоей вины. Все, что происходит, имеет свои причины. Так должно было случиться. И ты, как всегда, появился вовремя. Ты снова спас меня, Кевин, и я воспринимаю это как чудо. Очередное чудо. — Она заглянула ему в глаза. — Я только сожалею о том, что Тим Кэпшоу оказался твоим братом. Но я уверена, что он появился здесь не зря. Здесь, у Ганги, люди зря не появляются.

Кевин помолчал, как будто размышляя над чем-то.

— Да, этот подонок когда-нибудь заплатит за все свои грехи, — сказал он. — Только не пойму, как он оказался на этом пляже. Вы что, пришли сюда вместе?

— Нет. Я пришла сюда одна, чтобы искупаться, а когда вышла из воды, он уже сидел на берегу.

Я не могла поверить, что он способен на это.

— Но ведь он приехал в Ришикеш к тебе?

— Нет, Кевин. Я не знаю, почему он сюда приехал. Он просто возник пару дней назад и почему-то решил, что я ему что-то должна. Видимо, решил наверстать упущенное, ведь между нами никогда ничего не было. Я порвала с ним в то утро, когда ушла из твоей мастерской.

И с тех пор мы не виделись. Ты мне веришь, Кевин? — горячо проговорила она.

Он неожиданно притянул ее к себе.

— Верю.

Они стояли теперь так близко друг к другу, что его подбородок почти касался ее лба. В этом его «верю» Джессика услышала все, что ей хотелось от него услышать.

— Верю, — повторил он. — И мне так много нужно тебе сказать, Джессика. — Его глубокий грудной голос слегка дрогнул. Он осторожно провел рукой по ее всклокоченным, пересыпанным песком волосам.

Она подняла голову.

— Не нужно, — прошептала она. — Я сама все знаю. Я… тоже… люблю тебя…

Его руки крепко сжали ее плечи, и она почувствовала, как у нее подкашиваются коленки.

Пронзительная сладкая дрожь окатила ее с головы до ног. Дыхание застыло в груди. Призывно откинув назад голову, она замерла. Туман страсти застелил и без того уже ничего не видящие глаза, и отяжелевшие веки самовольно прикрылись. Полные, приоткрытые губы ждали поцелуя.

Кевин еще несколько секунд помедлил, любуясь ее бледным от страсти, светящимся лицом, потом наклонился и, словно ветерок, нежно коснулся ее губ.

Она вздрогнула, вздохнула, обвила руками его шею и обхватила ладонями затылок.

— Любимая, — сорвалось с его губ, и он жадно припал к ее алому рту.

Поцелуй был долгим, как вечность, глубоким, как бездна, обжигающим, как сотня индийских солнц. Джессике казалось, что губы Кевина навеки приплавились к ее губам, и она готова была отдать ему свое дыхание, свое тело, свою жизнь.

Наконец Кевин с усилием прервал поцелуй, взял в ладони ее лицо и стал нежно водить по нему пальцами.