Всё для тебя - Виктория Васильева

— Я уже давно считаю тебя своим мужем.

— Конечно, — он обнял ее. — Но мы все-таки совершим красивый свадебный ритуал.

Анна ласково посмотрела на него.

— Я согласна, — сказала она, опустив глаза.

Прощание в Риме заняло много времени.

Луиджи целовал Анне руку, неустанно раскланиваясь перед ней. Джулия вытирала слезы со своих больших черных глаз.

Щелкали вспышки фотоаппаратов, корреспонденты спешили записать последнее интервью с певицей.

Перед Анной вдруг появился маленький сухощавенький старичок и заговорил по-французски.

— Я весьма и весьма восхищен вами, — перевел Эдуард, глядя на Анну. — Я купил у Эдуарда ваш портрет, там, где вы изображены русалкой. Но один человек не должен восхищаться такой красотой. Я дарю ее Лувру для истории.

Анна не знала, что ответить.

Старичок поцеловал ей руку и скрылся в толпе поклонников.

Солнце палило изо всех сил. Голубое небо звало в путь. Самолет готовился к взлету.

— Анна!

Женщина обернулась от неожиданного оклика.

Недалеко от толпы стоял Генрих.

Анна заволновалась. Она робко посмотрела на Эдуарда. Тот тоже увидел парня и смотрел на него во все глаза.

Генрих подошел к Анне и протянул ей букет роз.

— Я не хочу оставлять после себя нехорошие воспоминания, — сказал он. — От души рад, что у вас все сложилось с Эдуардом.

Анна взяла цветы, улыбнувшись.

— Спасибо, Генрих. Ты всегда был очень внимателен ко мне, — сказав это, она поцеловала его в щеку.

Молодой человек засмущался.

— Я никогда не забуду тебя, Анна.

Женщина посмотрела на Эдуарда.

Он стоял, наблюдая за их разговором, часто затягиваясь сигаретой.

Анна заволновалась.

Генрих стоял в нерешительности. Толпа провожающих гудела, посылая певице прощальные воздушные поцелуи и выкрикивая приятные пожелания.

Эдуард подошел к Генриху.

Сердце Анны замерло.

— Всего тебе доброго, Генрих, — сказал Эдуард и пожал парню на прощание руку.

— Вам также, — ответил, улыбаясь, Генрих. — Буду рад вас видеть в Италии.

От сердца Анны отлегло. Она с благодарностью поцеловала любимого.

— Спасибо, — сказала она ему. — Больше ничто не стоит между нами.

Анна обернулась на трапе самолета, ослепительно улыбаясь и махая всем рукой. Цветов оказалось так много, что все было не удержать, и Эдуард вносил их большими охапками в салон. Женщина смотрела на улыбающиеся лица провожающих, и ее сердце вдруг заныло.

«До свидания, Италия! Здесь мне было так грустно и так радостно».

— Мы еще приедем сюда? — обратилась она к Эдуарду.

— Конечно, — улыбнулся он, увлекая ее за собой в салон самолета.

«Боинг» птицей рассек воздух.

Петербург утопал в зелени.

Июньские белые ночи вызывали у Анны почти священный трепет.

Любовники стояли на набережной Невы.

Солнце давно зашло, но было так светло, как будто бы ночь еще не наступила. Серая вода реки с шумом плескалась о вечный гранит, раскачивая на своих волнах чаек и корабли, уходящие в открытое море.

— Время уплывает так же, как и эти корабли, — грустно сказала Анна.

— А ты куда-нибудь торопишься? — поинтересовался Эдуард. — Смотри, за этим кораблем идет следующий. Это значит, что после «сегодня» настанет «завтра». И так будет без конца.

— А мы?

Он усмехнулся, бросив камень в воду.

— Эдуард, я замерзаю.

— А мы будем любить друг друга сколько хватит сил, — сказал он, накидывая на плечи женщины свой пиджак.

— А есть место, где время останавливается?

— Есть, — уверенно ответил Эдуард. — Время останавливается там, где сердца соединяются в одно.

— Мы поедем туда? — улыбаясь, спросила Анна.

— Конечно.

— Когда?

Эдуард сделал загадочный вид.

— Сейчас! — ответил он, глянув в сторону машины. — Наш белый конь ждет у ворот.

Они сели в автомобиль.

Рассвет позолотил верхушки деревьев и белый коттедж, что предстал перед их взором.

Все Анне было здесь знакомо: первый этаж с мастерской художника и уютной кухней, мягкая кожаная мебель второго этажа, где Эдуард ухаживал за ней, подавая блюда на любой вкус. Но спальня…

«Она ассоциируется у меня только с ним. Там, где Эдуард, всегда полно нежности и тепла».

Анна вышла на балкон.

«Как все преобразилось! Зимняя сказка сменилась на летнее великолепие, разлитое по полям и лесам. Прибрежные плакучие ивы отражаются в речке, опуская свои длинные ветви прямо в воду».

— Моя Анна любуется первозданной красотой? — спросил Эдуард, выйдя следом за Анной.

— Не нарушай, пожалуйста, тишину, — кокетливо ответила она. — Слышишь, как стрекочут кузнечики?

Эдуард не отвечал.

— Почему ты молчишь?

— Я не нарушаю тишину! — улыбаясь ответил он.

Анна перегнулась через перила.

— Давай спустимся вниз! — предложила она.

— Давай! Только не таким образом.

Они пошли к речке.

Ромашки и васильки качали своими венчиками при каждом дуновении ветра, полосатые шмели с жужжанием вились вокруг них.

Эдуард опустился на траву.

— Такого не было даже в Италии! — сказал он. — Буйство природы всегда поражало меня. Но здесь я понимаю, что и у скромности есть свои прелести.

Анна плела венок из цветов.

Эдуард наблюдал как она перебирает своими красивыми пальчиками тоненькие стебли. Он взял ее руки в свои.

— Эдуард, — сопротивлялась Анна, глядя, как венок упал в воду и поплыл по течению.

Эдуард приблизился к ней.

— Ты красива без всяких венков и украшений. Твои руки — тоненькие стебельки, а глаза — васильки.

Он нежно провел рукой по золотистым волосам. Ветер путал их, закрывал ее красивое лицо. Эдуард убрал прядь волос с ее лица и поцеловал Анну в губы.

— Анна, а вот сейчас ты похожа на лесную нимфу.

— Я похожа на кого угодно, — засмеялась она, — только не на Анну.

Он поглаживал ложбинку на ее спине.

— Прекрасная женщина всегда собирательный образ, — ответил Эдуард. — В ней сочетаются все прелести и все качества, которые встречаются у других женщин в единственном числе.

Анна уже не слышала его слов.

Теплый ласковый ветер, аромат цветов, уютное журчание речки и нежные прикосновения любимого унесли ее в другой мир. Она отвечала на страстные поцелуи Эдуарда, едва успевая переводить дыхание. Небо с кудрявыми облаками кружилось у нее над головой. Казалось, что так было и будет всегда.

«Время остановилось», — подумала она.

Эдуард прижимал ее к себе, и его возбуждение передавалось Анне. Он уже скинул с нее платье и разделся сам. Они чувствовали друг друга, и их сердца соединились в одно.