Поляна, 2012 № 02 (2), ноябрь - Журнал Поляна

— Хочешь?

Я беру. Мой муж любил такие. Он всегда их грыз.

— Жаль, что не вышло с тебя прока. Ну, прощай. Где жить будешь?

Я пожимаю плечами и бегу к Голодному мосту.

А вокруг него дрожит земля, алчные чудища — бульдозеры и подъемные краны — сползаются со всех сторон, отплевываясь снегом, вгрызаясь в почву, ждут своего часа. Влюбленные на парапете грустны и молчаливы.

— Скоро меня не будет, — хрипло скрипит мост. — И ноженьки мои иссохли, так и не познали они ласковой реченьки. Кусал их ветер, колол их дождь.

— Мост, мост! — я бросаюсь к нему и обнимаю железную балку. — Тимофей — мой муж! Тебе это известно лучше всех! Но мы не вместе! Это нечестно!

— Сегодня-завтра меня разберут на части, и не увидеть мне никогда больше реченьки.

— Я разве теперь не молода? Я разве теперь не красива? — исступленно шепчу и не слышу его голоса:

— О, если б мог я выкорчевать из земли свои ноженьки и пойти к ней, к моей реченьке, я бы отдал все, только б коснуться ее песчано-нежного берега. Но где же она течет?

— Я несчастна, мост, что мне делать? Броситься ли снова вниз, на асфальт, и уж тогда ты не вмешивайся, пусть я расшибусь в лепешку.

— Вот только трупов мне не хватало, — ворчит мост. — Мои горести выслушать никто не желает, а я — так всех утешать должен! Ты подумай, зачем тебе Тимофей? Вы с ним вовсе не пара. Он нашел жену по себе.

— Ах, если б я знала, как привести к тебе речку, я бы…

Когда Анфиса открыла мне дверь, я оттолкнула ее прочь, я оказалась сильнее. Я схватила Тимофея за руку и увела с собой:

— Идем, не прогадаешь! Я все вспомнила, с меня теперь будет прок.

При слове «прок» глаза Тимофея загорелись. Мы взобрались на Голодный мост.

— Зачем ты оставил меня? Ведь ты — мой муж, и должен быть только со мной! — Я подвела его к парапету.

— Не выдумывай, какой я тебе муж. Ты — старая крыса! — он отшатнулся.

— Какая же я старая?

— Ты пахнешь размокшими в чае сушками, как пахнет от стариков.

— Тимофей, когда ты исчез, я все нюхала ветер, я пыталась говорить с пауком, я ловила каждый шорох, надеясь на твое возвращение, а потом решилась броситься с моста. Я ненавидела этот мост, я винила его, что он тебя украл. Помнишь, как мы оба были крысами и жили в доме с пауком? Ты тоже, наверно, от безысходности, прыгнул, но раньше меня, и стал тем, кто ты сейчас. Это все Голодный мост! Прыгнув с него, ты стал человеком! Я тоже прыгнула с моста, чтобы найти тебя. Я думала, умру, но оказалась в другой жизни. Ты ведь знаешь, что происходит, если крыса падает с Голодного моста! Я тоже стала человеком! Эта жизнь не наша с тобой, пойми, не для нас, мы должны вернуться к нам прежним. Я хочу назад! Но с тобой! Скажи ему, мост, скажи Тимофею, кем он был! Ведь он не верит мне! — прошу я.

Но мост молчит, и ветер подглядывает из кустов, и пара влюбленных застыла рядом у парапета. И я беру Тимофея за руку:

— Давай прыгнем вместе, прыгнем сейчас же! И вернемся в нашу жизнь!

— Ты сумасшедшая! И с чего ты взяла, что я хочу назад? — он отдергивает руку, его глаза становятся огромными и круглыми, как блюдца.

— Нет, я твоя жена! — я тянусь к нему, тянусь, он отталкивает. Поскальзываюсь и лечу вниз, через парапет, и падаю. И приземляюсь на четыре лапы — ай, кости хрустят! — и коготками царапаю снежную наледь, и взмахиваю хвостом — непривычно! — и ползу прочь по дороге. И оглядываюсь, и Тимофея уже не вижу на мосту, и под мостом тоже не вижу, и нигде…

— Эй, старая крыса! — кричат влюбленные мне вслед. Я больше не обижаюсь. Это моя жизнь.

А в доме паук уж все оплел паутиной, и я сплю теперь в ней, как в гамаке. Я вернулась. А следом за мной пришла весна. И дорога стала руслом реки, и гладила ноги моста, и обнимала его. И я все смотрела в окно и прислушивалась к ее журчанию. А скоро наступит лето. И дорога иссохнет… А потом Голодного моста не стало, его разобрали на части. А влюбленная парочка ко мне часто в гости заглядывает. Садятся на подоконник и воркуют. Приносят всякие сплетни на хвостах. Голуби. Что с них взять! Они мне рассказали как-то, что Тимофей теперь в психушке живет. Его туда Анфиса отвезла, потому что он всем рассказывал, что его бывшая жена превратилась в настоящую крысу. Я, может, однажды и навещу его. Ах, как лень! Я лучше буду на яблоньку смотреть, которая за окном расцвела.

Ольга Кузьмичева-Дробышевская

Кружева голубиных следов на асфальте

Кружева голубиных следовна асфальте, на тонком снегу,словно вязь неразгаданных словхерувим обронил на лету.А поэт подобрал… как в бреду,в городском лабиринте домов,он упавшую с неба звездуотыскал среди птичьих следов.И на лист, отражающий свет,лёг узор — по наитию — прост…Голубиный завьюжило след,а стихи долетели до звёзд.

Станислав Заречанский

В деревне

Астры в клумбе в сборе,Лето во дворе!На сухом забореСолнцем кот пригрет.

Вдаль коров текучка,До иных широт…Если бы не скучно,Я б ушёл в народ.

Я бы жил, да сеял,Если бы не век,Где мирком расселенГрешный человек.

Я б ходил в рубашке,Чтоб дышала грудь.Мог бы чёрной пашне —В душу заглянуть.

Смог бы оказатьсяВ тишине полей,Но цивилизация,Знать, меня сильней…

Где искать мне счастье?И куда идти?И по чьей мы властиНа земле гостим?

Владимир Эйснер

Метеорит и полярная ива

В молодости работал я в обсерватории Е. К. Федорова на мысе Челюскина и задачей моей во время четырехмесячной полярной ночи было снимать специальной камерой северные сияния.

Кроме сияний на пленку попадали луна, яркие звезды и святящиеся шары и спирали, которые мои старшие товарищи идентифицировали как горящие «синим пламенем» ступени ракет-носителей.

Я все надеялся, что камера заснимет и НЛО, рассказы о которых стали притчей во языцех, а на стенке перед пультом управления камерой висела «Памятка наблюдателю», объясняющая, что делать, что включать и что выключать при появлении НЛО.

И вот однажды высоко в стылом небе возникла огненная булава с длинным дымным концом. С шипеньем и грохотом это оранжевое копье прошило зеленые ленты сияний на западе и скрылось на востоке.

Видение это продолжалось едва ли более минуты, но фотокамера работала в обычном режиме и задокументировала время появления и следы пролетевшего неизвестного объекта.

«Ученые разберутся», — решил я и отослал пленку в Москву, а сам, в ожидании волнующих известий, засел за популярную литературу и проштудировал все известное об НЛО, летающих машинах древних и метеоритах.

Ответ из Москвы не заставил себя ждать и был неожиданным для меня: на проявленной пленке обнаружился не НЛО, а след болида. Так называются крупные, весом до нескольких сотен тонн метеориты, не успевающие сгореть в атмосфере и образующие кратеры при падении на землю.

В пакете из Москвы была также плохонькая копия со спутниковой карты с обозначенной на ней траекторией падения небесного тела.

Когда я измерил расстояние от метеостанции до точки падения, то огорчился: более двухсот километров! Мало того: болид упал на крупный ледник «Неожиданный» в горах Хэнка-Бырранга и, наверняка, пропал для науки, ибо метеориты в атмосфере разогреваются до высоких температур, трескаются и рассыпаются на тысячи и десятки тысяч осколков. Горячие обломки «моего» болида, конечно же, расплавили лед и ушли на такую глубину, что их не достать.

Снарядить туда экспедицию мы не могли за отсутствием людей и техники, а из комитета по делам метеоритов СССР никакого ответа вообще не было, но я заболел «болидной болезнью» и только и думал, как бы добраться к «своему» метеориту

И вот, в августе залетел к нам вертолет от геологов с просьбой помочь продуктами, запчастями для вездеходов и топливом. Базировались они всего в нескольких километрах от ледника «Неожиданный» в истоках реки Жданова, где вели разведку на «стратегический металл», и я уговорил начальника обсерватории отпустить меня на пару часов.

Стоянку геологов мы увидели уже через час полета. Палатка и два ГТС, как сокращенно называли геологи свои транспортные средства, стояли у каменной осыпи, в тени высокой скалы. Вторая палатка была укреплена на крыше одного из тягачей.

За машинами тянулась глубокая колея: раздавленный, размичканный и перемолотый гусеницами моховой покров тундры. Черная рана эта тянулась до горизонта и оставляла тягостное впечатление, будто злой волшебник девственной долине живот вспорол.