Добрым демоном и револьвером - Харитон Байконурович Мамбурин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Многочисленные боги Поднебесной… молчали. Это доводило истерию многолюдного государства до пиковых значений, ну а меня привело сюда.
— Не моих рук, но по моему плану, — занудно уточнил призрак мага, а затем поинтересовался, — Происходящее тебе чем-то мешает?
— Нет, просто вызывает сомнения в твоем человеколюбии, — относительно честно ответил я. Не говорить же ему, что проделал весь этот путь из Холда лишь потому, что не смог усидеть на месте, косвенно причастный к настолько массовым смертям!
— Я никогда не был человеколюбив, Алистер Эмберхарт. Что касается смертных, что живут под обиталищем богов, то их судьба служить им кормом так же, как служили их деды и прадеды. Это незавидная участь обреченных. Цикл был разорван… большей частью, но этому есть и смысл, и объяснение.
— Хотелось бы услышать.
— Закончи. Свои. Дела. Потом приходи.
Прибежище призрака я покидал в смешанных чувствах и мыслях, среди которых заблудилось подозрение в том, что дохлый волшебник был основателем рода Эмберхартов, несмотря на всю похвальбу в летописях о том, что мы старше трех тысяч лет. Устыдить меня несдержанностью не выходило даже у отца, а тут раз — и чувствуешь себя прилюдно выпоротым!
На обратном пути пришлось обходить рассевшихся на пути обезьян, грызущих фрукты. Крупные приматы сидели то тут, то там, поглядывая на меня, но не делали ни малейших попыток убраться с дороги, благо что не мешая проходить мимо. Беспокоить зверьков не хотелось, уж больно шебутной и непредсказуемый у них покровитель…
— Эй, ты!
А вот и он, легок на помине.
То ли очень человекоподобная обезьяна, то ли рослый азиат, весь поросший рыжеватым волосом, определить истинную природу Сунь Укуна было почти невозможно. Единственное, в чем я был точно уверен — это вечное раздолбайское существо любит обезьян и ничегонеделание. От него стоило держаться подальше.
— Мне скучно, — почесавшись, сообщил мне Сунь Укун, — Давай подеремся?
— Не хочу, — отказался я.
— Трус! — тут же фыркнул бог, обиженно дергая хвостом туда-сюда, но тут же сменил пластинку, заинтересованно спросив, — А сакэ у тебя есть?
— Есть. А чем заплатишь?
— Боги не платят! — тут же напыжился бывший китайский небожитель, — Хочу в дар!
— А если за работу?
— И не работают! Мы заставляем работать! Во имя нас! — Сунь Укун, судя по невероятно сосредоточившейся физиономии, был настроен серьезно, но и мне шлея под хвост попала. Поить этого безвозмездно было бы чрезвычайно глупым решением, о чем настойчиво трубила интуиция. Ей, этой интуиции вторил пакостно хихикающий Эйлакс.
— Ладно, а что, если работать будут твои зверюшки, а ты будешь за их работу пить сакэ? — озарило меня. Нет, на самом деле, идя к Шебадду, я лелеял тень надежды, что призрак самого могущественного волшебника всех времен и народов может предложить мне помощь в решении проблемы с отцом. Однако, просить об этом я не собирался. Но надежда была. Слабенькая.
Начался торг. Точнее, это было чем-то средним между перебранкой и торгом. Обезьяний бог выставлял несусветные условия, кривлялся, строил гримасы, каждые несколько минут предлагал подраться. Я же в ответ с каменным выражением лица продавливал свою точку зрения, которая подразумевала под собой очень выгодные условия по эксплуатации зверьков, но при этом оставалась в рамках разумного. Не слишком-то нуждаясь и совершенно не веря в то, что обезьяны могут быть хоть немного полезными, я участвовал в этой потешной дискуссии лишь затем, чтобы не оскорблять неуравновешенного бога, соскучившегося по общению.
— А хочешь, я сам посторожу? — внезапно выдал Сунь Укун, лихим жестом забрасывая свой металлический боевой шест на плечо, — Но это будет дорого! Очень дорого!
— Как ты будешь сторожить, если собираешься пить? — резонно заметил я, докуривая уже пятую сигарету за разговор.
— Тогда просто расскажи всем, что тебя охраняю сам Я! — нашелся хитрый обезьян, — А я буду пить… и делать вид!
От этого «выгодного» предложения еле получилось отказаться. Аргументировал я тем, что сам Сунь Укун не сможет тогда выполнять свои обязанности погонщика для тех обезьянок, которых отберет носить пищу охраняющим мой дом родственникам. Паства не сильно отличалась от своего бога, а сам он, в предвкушении выпивки, всё же слез с моей шеи, потребовав доставить первые ящики уже сегодня. Пришлось поспешно соглашаться и буквально сбегать под вопли жаждущего выпивки бога.
Так себе сделка, зато отвесные скалы над Холдом будут хоть под каким-то присмотром.
«Паладин» дожидавшийся меня в помещении, приспособленном под ангар, никакими новшествами не обрадовал. Механики-инквизиторы провели ему замену вышедших из строя ЭДАС-ов, проверили энергетические магистрали, в большем машина и не нуждалась. Совсем иного уровня внимания заслуживала привезенная с СЭД-ом пушка, разработанная специально под «паладинов» — изящная пятиметровая винтовка с гладкими обводами, калибра 35 миллиметров. Это орудие было снабжено магазином на пять патронов, скользящим затвором и массивным вытянутым визором-прицелом, на который можно было переключиться с простого зрения. Прекрасное оружие, которое, как я сразу цинично определил, может быть использовано в качестве дубины. Стоит, наверное, больше всей Камикочи.
«Ну-с, приступим», — мысленно потер я руки, обращаясь к Эйлаксу.
Тот лишь тоскливо вздохнул, предчувствуя дискомфорт.
Вновь пришлось переучиваться под вновь изменившуюся энергетику, но сейчас было куда легче, наработалась как привычка, так и гибкость перехода состояний. Я был здоров, бодр и оптимистичен, сроки не горели, обязательства были выполнены, а семья находилась в безопасности. Целиком сосредоточившись на управлении СЭД-ом, я за двое с половиной суток полностью освоил доспех под свой навык, попутно научившись управляться с ружьем. Здоровенная винтовка, крепящаяся наискосок на спину, показала себя неоднозначно — с одной стороны, огромная пробивная мощь гладийного орудия позволяла пробить насквозь любой, кроме наиболее тяжелых СЭД-ов, с другой стороны, эта пушка была в Японии совершенно неуместна. На чем её использовать?
За несколько дней, что я провел с «Паладином», Холд еще сильнее стал похож на крепость, готовящуюся к осаде. Обратившись к капитану работающего на меня отряда наемников, известный как «Ржавые псы», я вновь выторговал у Фридриха Марии Зедда его «Григориев». Комфортно устроившийся на запирающем долину контрольно-пропускном пункте наёмник легко одолжил мне автоматронов, что позволило укрепить
