Новый Михаил - Владимир Викторович Бабкин

это когда еще будет. Да и как показывает известная мне история, большую часть этих кредитов союзники в итоге и не вернут. Так что посмотрим на развитие событий. С Италией у нас свои дела и свои расчеты, а американцы сильно беднее не станут и свою выгоду поимеют. Не прямо, так косвенно. Тут иллюзий я не имел ни малейших.

А пока давайте. Деньги, технологии, заводы, пушки, грузовики, пулеметы, аэропланы, двигатели. Мощь Германии растет, и угроза ее полной гегемонии в Европе заставляет американцев спешно укреплять страны, которые противостоят немецкой экспансии. В том числе и Россию, благо нет у нас сейчас с американцами коренных идеологических противоречий. Впрочем, когда прижало, Америка прекрасно поставляла кучу всего и в идеологически враждебный СССР. Так что – будем брать!

А уж у почти родственной Италии, что называется, брать сам Бог велел. Уж очень хочется привязать наши страны друг к другу. Впереди, так или иначе, новая мировая война, и в этом факте я не сомневался ни минуты. Ведь земельный передел назрел не только в России. Только у нас за этим стоят отдельные мужики, а в мире отдельные державы, которых не удовлетворяет, что у кого-то землицы оказалось побольше.

Несправедливо это!

Потому как и чем бы ни завершилась эта Великая война, но впереди еще более великая, да такая, что мир содрогнется в своих основах. Впрочем, многие считали и Первую и Вторую мировые войны одной единой Великой войной, с коротким перемирием в двадцать лет.

Может, и так. Сути это не меняет. Нам нужны верные союзники. А Италия, с ее стратегическим положением, развитой промышленностью и мощным флотом, даст нам возможность прочно занять свое место в Средиземном море и, в перспективе, в Индийском океане.

Ну, а то, что из итальянцев вояки никакие, так это, может, и плюс. Так мы им еще нужнее. Тем охотнее нас пустят в регион. А планы у моего итальянского царственного собрата, насколько мне известно, просто наполеоновские.

МОСКВА. ПЕТРОВСКИЙ ПУТЕВОЙ ДВОРЕЦ.

26 июня (9 июля) 1917 года

Есть вещи, которые неизменны по своей природе. Смена дня и ночи, рассвет и закат, зима и лето. Наряду с природными явлениями в культ неизменности возведены традиции, столь любимые чопорными британцами. К таким символам неизменной традиции можно было отнести и высочайшую аудиенцию, которой я практически ежедневно удостаивал моего министра иностранных дел господина Свербеева. И пусть на его мировосприятие большей частью повлияли не лондонские туманы, а его служба послом России в Берлине, но суть все равно оставалась неизменной – глава внешнеполитического ведомства был верен традиции и своим правом доклада на высочайшее имя очень дорожил.

Разумеется, когда было необходимо, Сергей Николаевич срывался и летел (часто буквальным образом) туда, где его присутствия и опыта требовали интересы империи. Но как всякий человек, он имел свои слабости, и право являться пред мои ясны очи было одним из них.

Служба в Германии наложила свой отпечаток не только на его пунктуальность и любовь к порядку, но и на его восприятие мира и на место Германии в нем. Так что прошлые его призывы к срочному миру на немецких условиях я воспринимал скорее как личную слабость, чем злонамеренную попытку сдать наши государственные интересы Берлину. Но выбора у меня пока особого не было, слишком много кандидатов на этот пост просто смотрели бы в рот господам из Лондона и Парижа. А Свербеев этих господ не слишком жаловал, потому и подходил на этот пост лучше всего. Пока подходил, во всяком случае.

Впрочем, Сергей Николаевич и сам понимал, что облажался и третьего дня наговорил лишнего. Потому и старался сегодня демонстрировать государственническую позицию, помноженную на бесконечно верноподданнические чувства.

– Подписав с генералом Петеном соглашение о взаимном оборонительном союзе, правительство генерала Примо де Ривера не только обеспечило Испании возможность и повод для объявления войны Германии, но и, как вам уже известно, государь, немедленно объявило войну. Причем было заявлено, что Мадрид предлагает заключить подобные двусторонние соглашения Москве, Риму и Лондону. Текст этого меморандума и проект соглашения нами уже получен. Официальная позиция Мадрида строится на том, что, не присоединяясь ни к одному военному блоку, страна хочет дистанцироваться от мировой войны. Более того, заключая двусторонние оборонительные соглашения с Францией, Италией, Великобританией и Россией, Испания пытается таким решительным способом повлиять на участников союза Центральных держав с тем, чтобы стимулировать скорейшую остановку боевых действий во Франции и невозобновление их на других фронтах. Таким образом, государь, генерал Примо де Ривера, объявив войну Германии, заявляет о себе как о миротворце.

Я усмехнулся.

– Циничный прохвост. Мне он нравится.

Свербеев склонил голову в согласии с моей оценкой, а затем продолжил:

– Кроме того, якобы для придания большего веса позиции Испании, Мадрид информировал все страны мира о том, что, в случае возобновления боевых действий на других участках фронта любой из Центральных держав, Испания не только объявит этой державе войну, но и официально вступит в Антанту.

– Могу себе представить лица в столицах Центральных держав. Кстати, уже есть какая-то реакция от них?

– Официально – нет, ваше величество. По неофициальной же информации из Берлина на Вену оказывается очень серьезное давление. Германия фактически предъявила Австро-Венгрии ультимативное требование немедленно начать наступление на итальянском фронте, дабы связать Италию боями и вынудить отозвать свои силы из Франции.

– А вот это плохо, Сергей Николаевич. Очень плохо. Испания где еще, и сколько у нее тех войск, тем более боеготовых. Максимум, на что мы можем рассчитывать, так это на активное участие испанских сил в восстановлении порядка в Окситании. Вряд ли они всерьез смогут помочь Италии. А вот если австрияки прорвут фронт с севера, то, судя по уверениям генерала Палицына, итальянцы побегут. Не мне вам рассказывать о том, что это будет значить для хода всей войны и послевоенного мирового устройства. Вы проинформировали об этом Рим?

Глава МИДа кивнул.

– Я, ваше величество, отправляясь на высочайшую аудиенцию, взял на себя смелость отправить сообщение об этом князю Волконскому. Он ждет вашего дозволения, чтобы незамедлительно передать пакет королю