Политическая биография Сталина. Том III (1939 – 1953). - Николай Капченко

Может быть, я проявляю излишнюю поспешность, но с самого начала хочу четко обозначить свой личный взгляд на проблему смерти Сталина: умер ли он естественным путем или ему помогли умереть? Не будучи специалистом в медицине, я не беру на себя смелость орудовать медицинскими терминами и понятиями. Мне остается лишь полагаться на здравый смысл и логику, а также на имеющиеся материалы. На мой взгляд, одинаково возможны оба варианта – умерщвление и естественная смерть от болезни. Но все-таки косвенных фактов в пользу того, что ему помогли умереть больше, чем аргументов в пользу естественной кончины.

Меня в этом контексте особенно поразили слова начальника охраны Сталина генерала Н. Власика, которого он в 1952 году на основании обвинений в растрате материальных средств, а также поддержании связей с лицами, которые могли передать сведения о системе охраны Сталина в руки иностранной разведки, отстранил от должности. Власик, по словам его дочери, незадолго до ареста, сказал: «„Если меня заберут, вскоре не будет Хозяина“ (Сталина). Так и случилось»[1151].

Другим важным обстоятельством было устранение из Кремля в конце 1952 года бессменного секретаря Сталина А. Поскребышева[1152]. Оценивая два этих события ретроспективно, невольно склоняешься к мысли, что лично сам Сталин как бы расчищал простор для тех, кто собирался ускорить его смерть. Ведь это были самые верные и надежные его сотрудники, и независимо от мотивов, которыми руководствовался вождь, он сам копал себе могилу. Ссылки на то, что делал он это на основе тенденциозных доносов Берия и других, отнюдь не меняет сути дела.

Но обратимся непосредственно к теме.

Из воспоминаний помощника коменданта дачи в Волынском (Кунцевская) Петра ЛОЗГАЧЕВА.

«С 28 февраля на 1 марта на ближней даче дежурили Хрусталев, Лозгачев, Туков и Бутусова.

Сталин приехал на дачу в Кунцево около 24 часов. Вскоре приехали Л. Берия, Г. Маленков, Н. Хрущев и Н. Булганин. Мы подали на стол только один виноградный сок. Что касается фруктов, то они всегда находились в вазах на столе. В пятом часу утра гости уехали. Прикрепленный полковник Хрусталев закрыл двери. Хрусталев сказал, что якобы Сталин сказал ему: ложитесь спать все, мне ничего не надо, вы не понадобитесь. Мы действительно легли спать, чем были очень довольны. Проспали до 10 часов утра.

Что делал Хрусталев с 5 часов утра до 10 часов утра, мы не знаем.

В 10 часов утра его сменил другой прикрепленный М. Старостин.

Утром все мы взялись каждый за свое дело. Тем временем произошла суточная смена личной охраны Сталина. Обычно Сталин вставал в 10 – 11 часов. Я смотрю, уже 12 часов, а движения в комнатах Сталина нет.

Постепенно ближайшие к Сталину люди из охраны стали волноваться и теряться в догадках: почему Сталин не встает, никого к себе не вызывает.

В 16 часов Старостин говорит: „Что будете делать?“

Обычно я входил с корреспонденцией к Сталину, когда замечал, что он уже встал. Сидим в служебном кабинете и думаем: что же делать. Подождали до 6 часов вечера, а движения в комнатах Сталина все нет. Я говорю Старостину: „Иди ты, как начальник охраны“. Старостин отвечает: „Я боюсь (Входить в комнаты Сталина без вызова категорически воспрещалось – Н.К.), иди ты с пакетами“ (в мою обязанность входило приносить Сталину полученную корреспонденцию).

Наконец, в 18 ч. 30 минут в комнате у Сталина появилось электроосвещение. Все с облегчением вздохнули. И все же время шло, а Сталин никого не вызывал.

В 22.30 пришла почта на имя Сталина. Тут я использовал момент. Забрал от нарочного почту и решительным, твердым шагом направился к Сталину. Прошел одну комнату, заглянул в ванную комнату, осмотрел большой зал, но Сталина ни там, ни тут не было. Уже вышел из большого зала в коридор и обратил внимание на открытую дверь в малую столовую, из которой просвечивалась полоска электроосвещения. Заглянул туда и увидел перед собой трагическую картину. Сталин лежал на ковре около стола, как бы облокотившись на руку. Я оцепенел. Покушение, отравление, инсульт?

Быстро побежал к нему: „Что с вами, товарищ Сталин?“ В ответ услышал „дз“ и больше ничего. На полу валялись карманные часы 1-го часового завода, газета „Правда“, на столе бутылка минеральной воды и стакан. Я быстро по домофону вызвал Старостина, Тукова и Бутусову. Они прибежали и спросили: „Товарищ Сталин, вас положить на кушетку?“

Как показалось, он кивнул головой. Положили, но она мала. Возникла необходимость перенести его на диван в большой зал. Все четверо понесли товарища Сталина в большой зал. Видно было, что он уже озяб в одной нижней солдатской рубашке. Видимо, он лежал в полусознательном состоянии с 19 часов, постепенно теряя сознание.

Сталина положили на диван и укрыли пледом.

Срочно позвонили министру Государственной безопасности С. Игнатьеву. Он был не из храбрых и адресовал Старостина к Берии. Позвонили Г. Маленкову и изложили тяжелое состояние Сталина. В ответ Георгий Максимилианович пробормотал что-то невнятное и положил трубку. Через час позвонил сам Маленков и ответил Старостину: „Берию я не нашел, ищите его сами“.

Старостин бегает и шумит: „Звони, Лозгачев“. А кому звонить, когда уже все знают о болезни Сталина. Еще через час позвонил уже сам Берия: „О болезни товарища Сталина никому не звоните и не говорите“. Также мигом положил трубку.

Я остался один у постели больного. Обида от беспомощности перехватила горло и душили слезы. А врачей все нет и нет. В 3 часа ночи зашуршала машина у дачи. Я полагал, что это врачи приехали, но с появлением Берии и Маленкова надежда на медицинскую помощь лопнула. Берия, задрав голову, поблескивая пенсне, прогромыхал в зал к Сталину, который по-прежнему лежал под пледом вблизи камина. У Маленкова скрипели новые ботинки. Он их снял в коридоре, взял под мышку и зашел к Сталину. Встали поодаль от больного Сталина, который по роду заболеваемости захрипел.

Берия: „Что, Лозгачев, наводишь панику и шум? Видишь, товарищ Сталин крепко спит. Нас не тревожь и товарища Сталина не беспокой“.

Постояли соратники и удалились из зала, хотя я им доказывал, что товарищ Сталин тяжело болен.

Тут я понял, что налицо предательство Берии, Маленкова, мечтающих о скорой смерти товарища Сталина.

Снова я остался один у больного Сталина. Каждая минута тянулась не менее часа. Часы пробили 4, 5, 6, 7 утра, а медпомощи и признаков не видно.

Это было ужасно и непонятно: что же происходит с соратниками товарища Сталина?

В 7.30 приехал Н. Хрущев и сказал: „Скоро приедут врачи“. В 9 часов 2 марта прибыли врачи, среди которых были Лукомский, Мясников, Тареев и др. Начали осматривать Сталина. Руки у них тряслись. Пришлось помочь разрезать рубашку на товарище Сталине.