Противостояние - Стивен Кинг

На следующее утро, двадцать второго, они наткнулись на перевернутый «форд»-универсал, в котором остались четыре трупа, два – детских. В багажном отделении нашлись две коробки крекеров в виде фигурок животных и большой пакет слежавшихся картофельных чипсов. Крекеры оказались в лучшем состоянии. Они разделили их на пять частей.

– Не жри все разом, Коджак, – посоветовал Глен. – Плохой пес! Где твои манеры? А если манер у тебя нет – что ты наглядно демонстрируешь, – где твоя savoir faire[217]?

Коджак вертел хвостом и поедал крекеры Глена взглядом, однозначно указывающим, что с savoir faire у него так же плохо, как и с манерами.

– Тогда трудись как вол – или пропадешь. – Глен отдал собаке последний из своих крекеров, тигра. Коджак мгновенно проглотил его и принялся обнюхивать асфальт.

Ларри разом отправил в рот весь зоопарк, примерно десять животных. Жевал долго и мечтательно.

– Вы не обратили внимания, что от крекеров в форме животных во рту остается привкус лимона? Я помню это с детства. Но взрослым заметил только сейчас.

Ральф, который перекидывал с руки на руку два последних крекера, съел один.

– Да, ты прав. Привкус лимона. Знаете, мне бы хотелось, чтобы с нами был старина Ник. Я бы не возражал против того, чтобы разделить эти крекеры на шестерых.

Стью кивнул. Они доели крекеры и пошли дальше. В тот же день нашли фургон «Грейт уэстерн маркетс», вероятно, направлявшийся в Грин-Ривер. Фургон стоял на аварийной полосе, мертвый водитель сидел за рулем. В кузове стояли ящики с банками консервированной ветчины, но никто на нее не набросился. Глен предположил, что у них ссохлись желудки. Стью отметил, что его мутит от запаха ветчины, нет, он не говорит, что она стухла, просто запах слишком сильный. Слишком мясной. Вот желудок и бунтует. Он смог съесть только один ломтик. Ральф сказал, что предпочел бы найти две или три коробки звериных крекеров, и все рассмеялись. Даже Коджак съел совсем немного и отправился исследовать какой-то запах. Ту ночь они провели к востоку от Грин-Ривер, а ранним утром обнаружили, что земля покрыта инеем.

К провалу они подошли двадцать третьего, вскоре после полудня. Небо весь день затягивали облака, было холодно – достаточно холодно для снега, подумал Стью, и не только отдельных снежинок.

Все четверо стояли на краю, Коджак у ноги Глена, и смотрели вниз и на другую сторону провала. Где-то к северу прорвало дамбу, а может, сказались сильные летние ливни. Как бы то ни было, волна прошла по руслу реки Сан-Рафаэль, которая в некоторые годы пересыхала полностью, и снесла примерно тридцатифутовый участок автострады 70. Глубина провала составляла футов пятьдесят. Из крутых, осыпающихся склонов торчали камни и куски бетона. По дну лениво тек ручеек.

– Ё-моё! – выдохнул Ральф. – Нужно позвонить в дорожный департамент штата Юта.

– Посмотрите туда, – указал Ларри.

Они посмотрели в окружающую шоссе пустоту, где уже начали появляться странные, изъеденные ветром каменные колонны и монолиты, и примерно в сотне ярдов ниже по течению увидели переплетение оградительных рельсов, арматуры, кусков асфальта и бетона. Один кусок торчал вверх, к облачному, грозящему просыпаться небу, словно апокалиптический палец с белой полоской разметки.

Глен с рассеянным, мечтательным выражением на лице смотрел вниз, на обрывистый склон, сунув руки в карманы.

– Сможешь спуститься, Глен? – спросил Стью.

– Конечно, думаю, да.

– А как твой артрит?

– Бывало и хуже. – Он выдавил из себя улыбку. – Но, если честно, бывало и лучше.

У них не было веревки, чтобы подстраховать друг друга. Стью спускался первым, очень осторожно. Ему не нравилось, как земля иной раз осыпалась под ногами, вызывая маленькие оползни. Однажды, когда нога заскользила, он подумал, что сейчас потеряет равновесие и остаток пути проедет на заду. Но успел ухватиться за выступающий из земли камень и удержался. Потом Коджак легко пробежал мимо него, из-под лап летели маленькие фонтанчики земли. Мгновением позже пес уже стоял на дне провала, виляя хвостом и радостно лая на Стью.

– Гребаный хвастун, – пробурчал Стью и осторожно добрался до самого низа.

– Я следующий! – крикнул Глен. – Я слышал, как ты обозвал мою собаку!

– Будь осторожен, лысый! Будь чертовски осторожен! Земля действительно уходит из-под ног.

Глен спускался осторожно, неспешно перебираясь от опоры к опоре. Сердце Стью замирало всякий раз, когда он видел, как земля начинает осыпаться из-под потрепанных ботинок Глена. Легкий ветерок поднимал над ушами совершенно седые волосы. Стью вдруг подумал, что при их первой встрече на дороге в Нью-Хэмпшире, где Глен рисовал весьма посредственную картину, волосы социолога только тронула седина.

И пока Глен не оказался на дне провала, Стью не сомневался, что он вот-вот упадет и переломает себе все, что можно. Когда же социолог встал рядом, Стью облегченно выдохнул и хлопнул его по плечу.

– Никаких проблем, Восточный Техас. – Глен наклонился, чтобы потрепать Коджака по голове.

– Если бы, – ответил ему Стью.

Следующим спустился Ральф, так же осторожно передвигаясь от опоры к опоре, последние восемь футов прихрамывая.

– Господи, склон скользкий, как жидкое дерьмо, – прокомментировал он. – Будет забавно, если мы не сможем здесь забраться и нам придется пройти четыре или пять миль, прежде чем мы найдем более пологий участок.

– Будет гораздо забавнее, если придет еще одна волна, пока мы будем искать его, – ответил Стью.

Ларри проворно спустился вниз, быстро присоединившись к ним.

– Кто поднимается первым? – спросил он.

– Почему не ты, наш прыткий мальчик? – предложил Глен.

– Идет.

На подъем времени у него ушло гораздо больше, дважды земля уходила из-под ноги и он едва не падал. Но в конце концов Ларри забрался наверх и помахал им рукой.

– Кто следующий? – спросил Ральф.

– Я, – ответил Глен и направился к склону.

Стью поймал его за руку.

– Послушай! Мы можем пойти вдоль насыпи и найти более пологий участок, как и предложил Ральф.

– И потерять остаток дня? В детстве я смог бы забраться туда за сорок секунд, и частота сердцебиения не превысила бы семьдесят ударов в минуту.

– Ты уже не ребенок, Глен.

– Нет. Но я думаю, что-то от него во мне осталось.

И прежде чем Стью успел сказать хоть слово, Глен начал подъем. Остановился передохнуть, оставив позади треть пути. На середине схватился рукой за торчащий кусок сланца, и тот раскрошился у него в ладони. Стью уже не сомневался, что теперь Глен точно полетит до самого дна, а артрит отступит на второй план.