Крыса из нержавеющей стали (сборник) - Гарри Гаррисон

симфонический. Думаю, хотя бы один инструмент для Стинго подойдет.

– Любой! Хоть все! Только спустите меня с цепи! – И с этой минуты я видел вокруг только счастливые лица.

Благодаря чудесам современной медицины, заботливому уходу, а также лошадиным дозам болеутоляющего и изрядной порции горячительного для Стинго мы смогли дать концерт в тот же день. Дневной – поскольку ночь на этой планете равнялась двум нашим суткам и не стоила того, чтобы ее дожидаться.

На стадионе мы увидели настоящее столпотворение. Нас встретили бурей восторга, и всем, похоже, было наплевать, что Стинго выступает без костюма и в инвалидном кресле. «Стальные Крысы» давали последний концерт и хотели, чтобы он запомнился надолго. Естественно, все милитаристские и жлобские песни пришлось из репертуара выкинуть. Мы начали выступление с нежного, мягкого блюза:

Голубой мир,

Для тебя я пою.

Голубой мир,

Слышишь песню мою?

Голубой мир,

Помоги мне, молю.

Голубой мир.

Вот мы здесь

И не можем уйти.

Вот мы здесь,

Перекрыты пути.

Голубой мир.

Жизнь была нам мила,

Нас планета звала и манила.

Вниз ракета несла,

Под лучи голубого светила.

Как посадка легка!

Как прекрасно, как здорово было!

Голубой мир.

Не вернуться назад,

И навеки здесь должен остаться я.

Наша жизнь – это ад

На дне колодца гравитации.

Голубой ми-ии-иир…

В тот день мы много раз пели на «бис», а покидали стадион предельно вымотанные и счастливые, как настоящие артисты, потрудившиеся на славу. Потом я улегся на койку, но перед этим не удержался и посмотрел, сколько мне еще осталось.

Все еще семь суток. Все еще неделя. За этот срок мой закадычный друг адмирал Стинго вполне успеет намылить шею кому надо и получить противоядие.

Опуская голову на подушку, я, кажется, улыбался, чего не делал уже двадцать два дня, если мне не изменяет память. Так отчего же все-таки я не могу уснуть? Почему лежу неподвижно, уставившись во тьму? По-моему, ответ очевиден.

Пока не наступит счастливый миг, когда я нажму на поршень шприца и введу себе противоядие, я не смогу забыть о том, что смертельная отрава ждет своего часа.

Спокойной ночи, Джим. Баюшки-баю…

Глава 22

То ли я – лежебока, то ли адмирал в обычной жизни – трудоголик… А может, и то и другое. Ибо к тому времени, как я явился пред его очи, он успел в одиночку подготовить все до малейшего пустяка. Комкая список, он бубнил над грудой снаряжения. Заслышав мои шаги, поднял глаза, помахал рукой и разделался с последним пунктом.

– Вот тебе новый рюкзак. Почти все, что в него напихано, может сгодиться, а это – распечатка описи. Надо думать, в синтезаторе ты таскал много чего незаконного, даже, наверное, смертоносного. Можешь выковырять, когда я уйду. ИРИНа собирает новый тахиметр. Скоро подойдет Флойд… А вот и Мадонетта! Просим, просим!

Стинго удалился со всей грацией, какую только допускали костыли. В комнату впорхнула Мадонетта – воплощенное обаяние – и взяла меня за руки. Затем, обнаружив, что одними рукопожатиями чувства не выразить, ласково поцеловала меня в щеку. Мои руки машинально раскинулись для объятий, но сомкнулись в пустоте, так как она уже выскользнула и опустилась на кушетку.

– Эх, Джим, как бы я хотела пойти с тобой… Но знаю – это невозможно. Ужас до чего неохота возвращаться в тесный, душный офис.

– Мне будет не хватать тебя. – Я надеялся, что это прозвучит спокойно и ровно, однако со страхом поймал себя на слезливо-елейном тоне. – То есть всем нам, конечно.

– А мне – вас. Не все было гладко, но ты всегда держался молодцом.

Должно быть, я залился румянцем, настолько тепло и нежно звучал ее голос.

– И вообще, в моей жизни еще не бывало таких приключений. И мне совершенно не хочется возвращаться к папкам, заседаниям и запертым окнам. Даешь работу на свежем воздухе! Как тебе эта мысль?

– Отлично, отлично, – покивал я.

Мне ее уже не хватало. Не знаю, чем бы все это кончилось, если б не вошел Флойд – жизнерадостный до тошноты.

– Доброе утречко! Денек – в самый раз для экспедиции. Мадонетточка, милая ты наша спутница и товарищ по оружию, здравствуй и, увы, прощай. Работать с тобой было одно удовольствие.

– А ты бы не согласился поучить меня самообороне без оружия?

– С превеликой радостью. Это совсем просто, главное – стараться.

– И тогда меня возьмут в оперативные агенты?

– Наверное, нет. Но я могу замолвить словечко.

– Правда?! Ой, как здорово! Век тебя не забуду. Я только что сказала Джиму, что в офис больше – ни ногой.

Они улыбнулись друг другу с противоположных концов кушетки, едва не соприкасаясь коленями. Им было не до меня. Я всей душой возненавидел Флойда.

А потому несказанно обрадовался стуку костылей и шарканью волочащихся ног.

– Все в сборе, – сказал Стинго. – Прекрасно. Тахиметр готов.

Как только он это произнес, штуковина, которая семенила за ним по пятам, выбежала вперед.

Искусственная собака на негнущихся лапах. В жизни не видывал ничего уродливее. Черный искусственный мех с россыпью проплешин, черные глазки-пуговки. Когда она сказала «гав-гав», из пасти высунулся сухой красный язык.

– Что значит – гав-гав? – вспылил я. – Что еще за пакость?

– Тахиметр, – ответил адмирал Стинго.

– Гав-гав, – снова изрекла собака. – Удобства ради тахиметр совмещен с мобильным терминалом.

– ИРИНа? – заподозрил я.

– А то кто же? Как тебе нравится этот красавчик?

– Отродясь не видал ничего искусственнее этого фальшивого пса.

– Ладно, не бери в голову. Бобик и впрямь произведение искусства… Скажем, современного искусства, если тебе на ум пришла какая-то гадость. Между прочим, эта милая собачонка общается со мной посредством гравиметрических волн. Как тебе, наверное, известно, они, в отличие от радиоволн, не знают преграды. Они проникают сквозь здания с мощными стенами, даже сквозь огромные горные хребты. Так что мы постоянно в контакте. Готова признать: Бобик знавал лучшие времена. Но ты ведь слышал поговорку про битых и небитых?

– Слышал. Однако небитых нам не предлагают, а посему я беру мобильный терминал.

– Отличный выбор, малыш. Дай мне еще два денька, и получишь все, что душе угодно.

Два дня? Когда у меня всего-то шесть с половиной? Я набрал полную грудь воздуха и свистнул.

– Здорово, Бобик. Хо-оро-ошая собачка. Пойдем гулять, а?

– Гав-гав! – Он раскрыл