Сборник "Русские идут!" - Юрий Никитин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Мелким убористым шрифтом, как было мне видно, шли цифры, цифры, цифры. Пущенные с обрыва автобусы с американскими туристами, потопленные пароходы, яхты, катера, взорванные самолеты… Некоторые сопровождались жертвами со стороны самих террористов. К примеру, вон один ухитрился взорвать пассажирский «боинг» ценой жизни. Ценно не тем, что отдал одну жизнь за семьсот сорок, а тем, что, отдав всего лишь жизнь, обрел вечную славу, а американцы потеряли все, ибо, как и животные, ничего, кроме жизни, не имеют…
– Что говорит госдепартамент? – спросил Кречет.
– После первых взрывов разослал очередное предупреждение своим согражданам за рубежом. Обычные, стандартные, они время от времени… Но сегодня, как стало известно, собрались на экстренное заседание. Что-то ощутили нехорошее. Уж слишком одновременно по юсовским туристам, миссионерам, иностранным специалистам, инженерам и даже студентам в иностранных универах… простите, университетах был нанесен удар. Сперва предполагали, что это приурочено к некой дате, перерыли все картотеки, сопоставили все юбилеи террористических организаций…
– Ну и?.. – прервал Кречет нетерпеливо.
– По-моему, они просто долго отказывались понимать. Не хотели! Это в газетах первыми завопили, что террористические организации во всем мире начали охоту за американцами. Но не это главное, господин президент…
Сказбуш умолк, его пальцы простучали дробь по клавиатуре. Теперь все на пиктограммах, но глава ФСБ предпочитал команды подавать компу напрямую, заодно демонстрируя свою грамотность.
На экране начали высвечиваться длинные столбики цифр. Сказбуш ощутил наше нетерпение, объяснил:
– Вы не поверите… Но все больше несчастных случаев с американскими туристами, к которым террористические организации не имеют никакого отношения!
Краснохарев не понял:
– Что же, самоубийством кончают? Так у них психика не та…
Но остальные молча переглядывались. Я увидел блестящие от возбуждения глаза Егорова. Похоже, миру надо было только подать пример. Нарастающая ненависть наконец-то прорвалась!
Дмитрий все еще сидел у костра, повесив голову, рядом блаженно нежилась Виолетта, а в сотне миль от них через ночь ползли по барханам четверо из группы «Аль-Инисса». Они понятия не имели о его группе, о захвате станции слежения, вообще о Никольском или каких-то планах по сдерживанию Империи.
Их организация отваживалась на протесты, митинги. Однажды забросали автобус с американскими туристами гнилыми фруктами. Но сейчас как-то словно в атмосфере пронеслось, что час расплаты пробил. Неверных убивают даже те, кто раньше дорогу перед собой прометали веником, дабы не наступить на жука или муравья. Жук и муравей – создания Всевышнего, а штатовцы – те из его созданий, которые отринули Всевышнего, отдались Нечистому. Их можно и надо убивать…
И вот сейчас Хейла, Фатима и Мерилин, сдружившиеся за последние полгода, подкрадывались к посту охраны. Проклятые штатовцы живут в красивом отдельно стоящем домике, шестеро здоровенных парней по двое сменяются, охраняют, не спят, отрабатывают высокое жалованье, псы проклятые, позор…
Четвертый, Иссагил, пробрался к самой будке, затаился. Один из охранников высунулся заинтересованно, в дальнем конце улицы показалась тоненькая фигурка Хейлы. Девушка слегка покачивалась, размахивала сумочкой, а когда остановилась поправить туфельку, то едва не упала.
Когда она проходила мимо, охранник позвал игриво:
– Красавица, погоди!.. Веселая ночь еще не кончилась!
Хейла отмахнулась, пьяным голосом ответила весело:
– Мне мама не разрешает разговаривать с незнакомыми мужчинами.
– А мы не будем разговаривать, – откликнулся охранник.
Хейла удивилась:
– А что же мы будем делать?
Она уже прошла мимо. Коротенькая юбочка едва прикрывала трусики, тугие ягодицы красиво переливались из стороны в сторону.
Охранник застонал от желания, выскочил, догнал ее в два прыжка, схватил за руку.
– Погоди, красавица, – взмолился он. – Ты красивая, зачем красоту прячешь в ночи? Дай смотреть в твои глаза.
Хейла попыталась выдернуть руку, но дергала слабо:
– Ты рыжий. Не люблю рыжих…
– Я рыжий? – изумился охранник. – Да мои волосы чернее гривы вороного коня! Меня зовут Гасан, мы все черные…
Иссагил неслышно скользнул в будку. Второй охранник следил за напарником заинтересованно, отшатнулся, когда перед глазами возникло злое мужское лицо. Иссагил с силой ударил в нижнюю челюсть, его пальцы схватили падающего за волосы. Голова охранника откинулась, оголяя горло. Кадык под ударом хрустнул, как яичная скорлупа.
Огоньки на пульте погасли. На всякий случай он отключил сигнализацию по всему дому и даже связь с ближайшим полицейским участком, выскользнул и перепрыгнул решетчатый забор.
Хейла и Мерилин втащили первого охранника в будку. Следом скользнула Фатима, в ее руках была большая сумка. Гасан еще не разобрался, что напарник не дышит, при выключенной сигнализации хоть глаза выколи, сказал игриво:
– Девушки… Если это военные действия, то почему бы вам не поступить с нами по праву победителей?
Хейла смолчала, а Мерилин, американка, дочь профессора Гарварда, переспросила:
– По праву победителей? Это как?
– Да изнасилуйте нас, – напомнил Гасан со смешком. – Это же неотъемлемое право победителей…
Мерилин фыркнула и отвернулась, Хейла бросила гневно:
– Мерзавец! В то время, как твои братья томятся в израильских тюрьмах, ты сидишь здесь, обвешанный оружием…
А Фатима хладнокровно предложила:
– А почему нет?
Солдат обрадованно хихикнул, толкнул в темноте ногой напарника:
– А зря я отказывался идти в дозор.
Тот молчал, не двигался. Гасан подмигнул Фатиме:
– Надеюсь, ты не передумаешь?
– Что ты, – сказала Фатима низким грудным голосом. – Нет, конечно же, дорогой… Я никогда не останавливаюсь на полпути.
Она вытащила из сумки огромный нож. Ее темные, как маслины, глаза любовно пробежали по острому, как бритва, лезвию. Оно нехорошо блестело в лунном свете. Затем ее взгляд задумчиво опустился на облегающие солдата бриджи, отыскал змейку.
Он вскрикнул дрогнувшим голосом:
– Что ты хочешь делать?
– Как что? – промурлыкала она. – По праву победителя…
Он осторожно перевел дыхание:
– Фу, я уж подумал…
– Только я садистка, – закончила она тем же мурлыкающим голосом.
Глядя на ее нож, он задвигал ногами, отодвигаясь, заговорил быстро и сбиваясь:
– Нет-нет, я пошутил!.. Я не стану! Да и не смог бы…
– Ах, – сказала она возмущенно, – это уже оскорбление. Предложить такое честной девушке, добиться ее согласия, а потом отказаться? Тем самым опозорив ее?.. Нет, это смывается только кровью. Закон гор… тьфу, песков!
Хейла и Мерилин быстро вытащили из сумки короткие десантные автоматы, взрывчатку. Надо спешить, Иссагил уже начал избиение этих штатовских свиней!
ГЛАВА 51
Деревья неслышно скользили навстречу, расступались, под ногами пружинил слой перепрелых листьев, смешанных с кедровыми иголками, над головой часто мелькали черные беличьи хвосты.
Тропка знакомая с детства, хоженая и перехоженная. Еще с полверсты – и впереди покажется родное село, а за спиной останется воронью на расклевывание мясо чужих людей…
Савелий, несмотря на свои шестьдесят восемь лет, бежал ровно, дыхание если и участилось, то чуть-чуть. Охотники в тайге почти не ходят – бегают, как лоси. Кто не бегает по таким просторам – останется голодным, семью тоже оставит голодной. За спиной слышалось такое же ровное дыхание, это Васятка, внук, чуть в сторонке бегут мужики из охотничье-промысловой артели.
Васятка на бегу подхватил кедровую шишку, лущит орешки. Савелий на бегу так вот не нагнется, да и не до орехов… В голове как молоточками стучит тяжелая мысль, что беда докатилась наконец и до их села. По радио все про олигархов, про натиск из-за океана, но вот волна дошла и до их тайги. Хунхузы проклятые… Ладно, сейчас отбились, но сердце вещует, что ненадолго. Это молодые все твердят про международное право, про правила войны, как будто можно придумывать правила, как убивать людей! Их либо не убивать, что лучше, конечно… а если уж убивать, то какие уж тут правила? Убивать надо так, чтобы другим не захотелось быть врагами…
Через час знакомая с детства тропка вывела в бамбуковую рощу, пересекла ее наискось. Заросли распахнулись, словно с гигантского окна отдернули пеструю занавеску. Полыхнул яркий свет на редкость солнечного дня. Старенькие дома с покосившимися заборчиками на миг показались новенькими, праздничными, какими были в тот день, когда первопоселенцы срубили их всего за двое суток…
