За тебя, Родина! - Илья83
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Доброе утро! Я бы хотела услышать унтерштурмфюрера СС Фрайтага или штурмшарфюрера СС Байера! — начала медсестра, в волнении сжимая трубку. — Извините, вы можете их позвать?
На той стороне замолчали и ответили через несколько секунд.
— Они оба сейчас отсутствуют… Вы кто, фройляйн? Что им передать? — спросил неизвестный мужчина.
— Ой, я не представилась? — спохватилась девушка, невольно покраснев. — Меня зовут Лаура Блюм, я медсестра в полевом госпитале… Дело в том что эти господа спрашивали меня о своём друге, оберштурмфюрере СС Шольке, когда я ещё была в Берлине. Но тогда я не знала где он и не смогла им помочь. А сейчас мы встретились, я вспомнила о них и хочу чтобы они узнали о своём спасителе… Вы можете им передать мои слова?
— Где вы находитесь, фройляйн? Откуда звоните? — голос незнакомца стал требовательным и даже властным, от чего девушка немного оторопела.
— Я… я же сказала что медсестра и… — растерянно ответила она, но тут в проёме двери появилась запыхавшаяся Марта.
Подруга тяжело дышала и, не обращая внимания на то что Лаура разговаривала по телефону, подбежала к ней и схватила за руку:
— Вот ты где, оказывается? Я тебя везде обыскалась! Побежали быстрее, там много раненых привезли, доктор Лейтманн приказал всем медсёстрам быть наготове! Скорее же, что ты застыла⁈ — нетерпеливо воскликнула коллега.
— Да-да, сейчас, уже бегу! — торопливо ответила ей девушка, и уже в телефонную трубку быстро протараторила: — Извините, мне уже срочно надо бежать к раненым! До свидания!
Не слушая что ей начал отвечать мужчина она бросила трубку на рычаг и бросилась за Мартой, уже умчавшейся по коридору…
Берлин.
То же время.
Двое мужчин, второй день не выходивших из комнаты отеля, в котором раньше жили неизвестные террористы, переглянулись и один из них осторожно положил трубку. Неизвестная девушка разъединилась, не обращая внимания на попытку отвечавшего задержать её. Вспугнули? Или она сама что-то заподозрила? Неважно, думать будут другие а задача старшего смены зафиксировать в рапорте звонок и ту информацию которую они смогли получить.
— Гуго, отметь время звонка! — приказал агент гестапо своему напарнику, посмотрев на часы. — Пиши — звонила, судя по голосу, молодая девушка, предположительно, медсестра в полевом госпитале. Зовут Лаура Блюм. Спрашивала офицеров СС унтерштурмфюрера Фрайтага и штурмшарфюрера Байера. Также упоминала оберштурмфюрера Шольке, возможно, это их сообщник. По её словам они встречались в Берлине. Что ещё? Да, ещё напиши что я прошу сделать запрос в отдел кадров СС, узнать есть ли вообще такие офицеры. Отдельно навести справки про эту Блюм и номер её полевого госпиталя, выяснить их связь и круг знакомств. Вот теперь всё, остальное уже не наша забота… Выполняй!
Второй агент быстро но профессионально заполнил рапорт и, коротко кивнув, торопливо вышел из номера. Его шаги затихли возле лифта, а старший смены снова уселся в кресло возле телефона, надеясь что сюда позвонит кто-нибудь ещё. Ведь дежурство на засвеченной гестапо квартире такое скучное и тоскливое…
Берлин, клиника Шарите.
27 мая 1940 года. Утро.
Альберт Шпеер.
— Вы с ума сошли, господин Шпеер⁈ Нет, и ещё раз нет! Забудьте об этом! — повысил голос доктор Венцель, растеряв своё медицинское хладнокровие. — Выбросьте эту дурацкую мысль из головы и строго выполняйте мои распоряжения, если хотите поскорее встать на ноги!
Альберт со злостью посмотрел на него и с трудом подавил гнев. Чёртов доктор упорно не хотел его понимать и упрямился как самый последний бюргер, стоя на своём. Спокойно, нельзя нервничать! Ладно, попытка надавить авторитетом и должностью рейхсминистра не удалась, Венцель не испугался. Надо попробовать другой способ…
— Послушайте, доктор, это не моя блажь, понимаете? — проникновенно сказал Шпеер, лёжа на опостылевшей больничной кровати. — Я хочу работать. Я ДОЛЖЕН работать! От меня зависит военная промышленность всего Рейха, производство всего что нужно нашим солдатам, от фляги до танка! Я не имею права просто лежать здесь и смотреть в потолок, на котором, к тому же, нет ничего заслуживающего внимания!
— Как? Как вы собираетесь работать, скажите мне, господин Шпеер⁈ — с сарказмом спросил его Венцель, сурово сдвинув брови и став похожим на рождественского Санкта-Николауса, только без роскошной бороды. — Вы даже встать не можете, а реабилитация продлится несколько недель, а то и месяц! И поэтому я ответственно заявляю как врач — вы не просто имеете право но и ДОЛЖНЫ лежать на своей кровати столько сколько я вам сказал! Даже не надейтесь что я вдруг совершу такую глупость как выпишу вас! Это абсолютно исключено! Потому что именно я не имею права это сделать, тем более учитывая какой высокий пост вы занимаете! И давайте сменим тему, иначе я просто вколю вам снотворное и вы будете спать, независимо от желания!
Опять неудача… От мысли что ему придётся торчать здесь чуть ли не месяц Альберт едва не вздрогнул. Это же кошмар! Он покачал головой и грустно усмехнулся, вспомнив как иногда буквально сутками был на работе, разбираясь в хитросплетениях контрактов, чертежей, планов, схем. Тогда у него болела шея, голова, хотелось просто лечь на диван в своём большом кабинете и хоть немного отдохнуть. Ну вот, пожалуйста, сбылась мечта идиота… Теперь у рейхсминистра Шпеера есть огромное количество свободного времени для отдыха, физического и умственного, вот только, как выяснилось уже вчера, его это не радовало.
Альберта тянуло к работе, причём всё сильнее и сильнее. Не только по той причине что она была сверхважной для всей Германии и десятков миллионов немцев. Но и потому что его захватила эта невыразимая трясина, под названием Рейхсминистерство вооружений и боеприпасов. Мозг каждый день с радостью решал десятки и сотни самых разнообразных задач, влияющих на боеспособность Вермахта, Кригсмарине, Люфтваффе и СС. Какой заказ и в каком количестве отправить на конкретный завод, отпустить ресурсы на выполнение, выделить рабочую силу, рассмотреть новые секретные проекты боевой техники, определить перспективная она или нет и во сколько обойдётся для бюджета… Весь этот громадный объём работы, несмотря на то что она отнимала у него большую часть суток, медленно но верно раскрывала перед ним свои тайны, словно таинственная тёмная пещера, в которой мало-помалу разгорался свет.
Его, как охваченного жаждой сенсационного открытия учёного, влекло всё
