Гарри Поттер и методы рационального мышления - Элиезер Юдковский

— Всё в порядке, Грегори, — сказал Драко со всей возможной мягкостью. — Всё, что от тебя требуется — обеспечивать мою безопасность. Никто не обвинит тебя в том, что ты следовал моим приказам, ни мой отец, ни твой, - Драко говорил, вкладывая всю теплоту в голос, словно призывая Патронуса. — И в любом случае, следующая война не будет похожа не предыдущую. Дом Малфоев существовал задолго до Тёмного Лорда, и иногда лорд Малфой должен вести себя не так, как его предшественник. Отец об этом знает.

— Он знает? — произнёс Грегори дрожащим голосом. — Правда?

Драко кивнул.

— Профессор Квиррелл тоже знает, — сказал он. — Именно для этого и нужны армии. Профессор Защиты прав, когда наступит следующая война, отец не сможет объединить всю страну, люди ещё будут помнить о предыдущей войне. Но все, кто сражался в армиях профессора Квиррелла, вспомнят, кто были сильнейшие генералы, и будут знать, кто достоин вести их. Они провозгласят своим лордом Гарри Поттера, а я стану его правой рукой, и дом Малфоев окажется на вершине, как и всегда. А если Поттера не окажется рядом, люди даже могут прийти ко мне, поскольку будут мне доверять. Именно над этим я сейчас и работаю. Отец поймёт.

Грегори вытер слёзы и опустил взгляд на свою домашнюю работу по трансфигурации.

— Хорошо, — сказал он неуверенно. — Если вы так говорите, мистер Малфой.

Из-за лжи, которую он только что сказал своему другу, в душе чувствовалась пустота. Но Драко лишь снова кивнул и вернулся к звёздам.

Послесловие: Гермиона Грейнджер и ...

Невидимость должна выглядеть как-то поинтереснее. Например, коридоры Хогвартса должны приобретать контуры странных цветов или что-то вроде того. Но на самом деле, по мнению Гермионы, ощущения под Мантией невидимости ничем не отличались от ощущений без Мантии невидимости. Когда сдёргиваешь завесу мягкой чёрной ткани капюшона со своего лица, даже не замечаешь, как она струится перед тобой, и, похоже, Мантия совсем не затрудняла дыхание. Да и мир вокруг выглядел точно так же, разве что, когда ты проходил мимо металлических предметов, в них не было и намёка на твоё отражение. Портреты не обращали на тебя внимание — они продолжали заниматься всеми теми странными делами, которыми бы занимались, будучи в одиночестве. Гермиона ещё не пыталась пройти мимо зеркала, она не была уверена, что хотела бы этого. Ты идёшь, и тебя как будто и нет вовсе — ни рук, ни ног, только перемещение точки обзора. Нервирующее ощущение, будто ты не просто невидимая — ты не существуешь.

Гарри не задал ни одного вопроса: едва она произнесла слово «невидимость», как он принялся вытаскивать мантию-невидимку из кошеля. У неё даже не было возможности рассказать о чрезвычайно секретной встрече с Дафной и Милисентой Булстроуд или о том, что мантия поможет ей защитить других девочек — Гарри просто вручил ей предмет, который скорее всего был Даром Смерти. Если говорить по справедливости, а она старалась быть справедливой, то нужно было признать, что Гарри иногда мог быть самым настоящим другом.

Само секретное совещание оказалось огромной неудачей.

Милисента заявила, что она провидец.

Гермиона тщательно — и довольно подробно — объяснила Милисенте и Дафне, что это в принципе невозможно.

На ранней стадии их с Гарри исследований они ознакомились с прорицаниями — Гарри настоял, чтобы они прочли всё, что можно было найти на тему пророчеств не в Запретной секции. Как заметил тогда Гарри, они сберегут множество усилий, если просто найдут провидца, который напророчествует им всё, что они откроют в ближайшие тридцать пять лет. (Или, говоря на языке Гарри, любые способы получить информацию из далёкого будущего могут привести к мгновенной глобальной победе).

Но, как Гермиона и объяснила Милисенте, предсказания нельзя было контролировать — невозможно было заказать пророчество о чём-нибудь конкретном. На самом деле (так говорилось в книгах) существовало своеобразное накапливающееся давление на Время, когда какое-либо значимое событие старалось произойти, или же старалось не произойти. И прорицатели были похожи на слабые места, через которые выпускалось это давление, если поблизости оказывался правильный слушатель. Поэтому пророчества говорили лишь о важных, значительных событиях, ибо только они создавали необходимое давление. И практически всегда о событии говорил только один предсказатель, так как после произнесения пророчества давление исчезало. Кроме того, как Гермиона далее объяснила Милисенте, провидцы никогда не помнили своих пророчеств — ведь сообщение предназначалось не им. И сообщения получались загадками, и только тот, кто присутствовал при первом произнесении пророчества, мог расслышать все смыслы, заложенные в загадку. Милисента совершенно никак не могла пророчествовать в любое удобное для неё время о школьных хулиганах, и при этом запоминать пророчества, а если бы всё-таки могла, у неё бы получалось что-то вроде «скелет — это ключ», а не «Сьюзен Боунс должна быть там»[15].

К этому времени Милисента выглядела уже довольно напуганной, и Гермиона, которая стояла, уперев руки в бока, немного расслабилась, успокоилась и осторожно заметила, что она рада, что Милисента им помогала, но следуя советам Милисенты они несколько раз попадали в ловушки, и поэтому Гермиона правда хотела бы знать, откуда эти сообщения приходили на самом деле.

На что Милисента очень тихо сказала:

«Но... но она говорила мне, что она прорицательница...»

Когда Милисента отказалась выдать свой источник информации, Гермиона сказала Дафне не давить на неё. Дело было не только в том, что Гермиона чувствовала себя ужасно при виде испуганной Милисенты. Просто у Гермионы было сильное предчувствие, что, даже если они найдут того, кто передавал сообщения Милисенте, выяснится, что он утром просто находил конверты под подушкой.

На неё накатило такое же отчаяние, какое она испытывала перед битвой на Рождество при виде схемы Забини с огромным количеством цветных линий и прямоугольников и... и только сейчас она осознала, почему именно Забини показал ей эту схему.

Она почувствовала, что даже для когтевранки жизнь может оказаться слишком переусложнённой.

Гермиона начала подъём по короткой спирали жёлтых мраморных ступеней, выступающих из центральной оси. Это был общеизвестный «тайный» проход — один из самых быстрых путей из подземелий Слизерина в башню Когтеврана. Но им могли пользоваться только ведьмы. (Гермиона немного недоумевала, почему именно девочкам нужен быстрый способ попадать из Когтеврана в Слизерин и обратно). Поднявшись по лестнице до самого верха и оказавшись в основной части Хогвартса — уже далеко от подземелий Слизерина, — Гермиона остановилась и сняла мантию-невидимку.