Хогбены, гномы, демоны, а также роботы, инопланетяне и прочие захватывающие неприятности - Генри Каттнер

Это был третий из найденных кораблей, которые Хейл считал достойными подъема.

— Они в лучшем состоянии, чем вы думаете, — уверял он Сэма. — Эти сплавы очень прочны. В прежние времена я видывал, как чинили и не такие обломки. — Голос его прервался, и он посмотрел на пустынную поверхность воды, вспоминая.

Хейл видел ее, населенную мощным флотом. В прежние времена, как и теперь, башни были священны, потому что только под их империумными куполами уцелела цивилизация. Но на поверхности серых морей между ними шли войны, их вели флоты с наемниками. Башни, поддерживавшие потерпевших поражение, платили выкуп кориумом, иногда после нескольких глубинных бомб, напоминавших подводным жителям об их уязвимости.

Все это прошло. Джунгли поглотили большие форты, а морские гиганты затонули у своих причалов. Но они не раскололись. Это теперь стало ясно. Они заросли водорослями, к бортам их прилипли ракушки, но прочный металл оставался невредимым.

Хейл и Сэм осматривали берега Венеры, где раньше находились форты. Хейл знал эти форты, когда они еще жили. Он знал гавани, он и сейчас мог перечислить суда враждующих сторон. Два первых корабля, поднятых ими, были вполне пригодны для плавания. И в голосе и глазах Хейла снова появился энтузиазм.

— На этот раз нас не загонят под империум, — говорил он Сэму, хватаясь за перила и морщась, когда брызги ударяли ему в лицо. — На этот раз мы будем подвижны, чего бы это нам ни стоило.

— Дорого обойдется, — напомнил ему Сэм. — Больше, чем у нас есть. Больше, чем мы сможем получить, если только мы не предпримем чего-нибудь чрезвычайного.

— Чего именно?

Сэм задумчиво посмотрел на него, размышляя, пришло ли время открывать свои замыслы. Он уже несколько недель скрытно действовал, шаг за шагом ведя Хейла к решению, которое тот немедленно отверг бы при их первом разговоре.

Сэм применял к текущим проблемам точно такие же методы, которые он применил — почти инстинктивно, когда — когда очнулся в переулке, ощущая запах сонного порошка. В предшествующие недели он быстрыми шагами прошел карьеру, параллельную его карьере в предыдущей жизни, сконденсировав сорокалетние достижения в несколько коротких недель. Дважды приходил он в мир без единого пенни, беспомощный, и все были против него. На этот раз ноги его были лишь на первой ступеньке лестницы, уходящей к звездам. Он уверял себя в этом. Неудача немыслима.

Хитростью он заманил в ловушку дока Малларда и получил кориум, необходимый для начала подъема. Теперь ему опять нужен кориум, но на этот раз соперниками его были Харкеры, а это гораздо более трудная проблема.

Вспоминая метод, примененный к доку МАлларду, Сэм тщетно пытался найти какую-нибудь хитрость, годную для Харкеров. Он ничего не мог придумать. Харкеры имели все, чего только могли пожелать; позиция их была почти неуязвима. Была, конечно, Сари. Сэм знал, что если сумеет найти слабый, но постоянный раздражитель для нее и быть уверенным, что она в это время принимает наркотики, она почти несомненно способна будет убить Захарию или себя — или обоих. Это одно оружие. Но оно ужасающе неопределенно и слишком сильно. Со временем ему придется ликвидировать Захарию. Но сейчас его смерть не решит текущих затруднений.

Существовала параллель между оружием, которое находилось в распоряжении Сэма, и тем оружием, которое люди могли использовать против поверхности Венеры. В обоих случаях единственное пригодное оружие было либо слишком слабо, либо слишком сильно. Полное уничтожение не годилось, но единственная альтернатива оставляла соперника по существу нетронутым.

Сэм знал, что он должен либо отказаться от своих замыслов, либо предпринять такой решительный шаг, который будет означать полный успех или полное поражение.

— Хейл, — резко сказал он, — если мы хотим получить достаточно кориума для колонизации поверхности, мы должны сделать что-нибудь такое, что никогда не делалось. Мы должны сбросить бомбы на башни.

Хейл искоса взглянул на него, затем рассмеялся.

— Вы шутите.

— Может быть. — Сэм пожал плечами и взглянул на корпус под водой. Вы знаете что-нибудь получше?

— Я не знаю ничего хуже, — голос Хейла звучал резко. — Я не убийца, Рид.

— Вы были вольным товарищем.

— Это совсем другое дело. Мы…

— Вы сражались по приказам башен. В тех обстоятельствах это было необходимо. Вы по-своему участвовали в убийствах и грабежах. Проигравшая башня откупалась кориумом перед лицом бомбардировки. Вероятно, бомбардировка была блефом. Ни одна башня ей в действительности не подвергалась. Я тоже предлагаю блеф. Семьи будут знать это. Мы будем знать. Но мы их перехитрим.

— Каким образом?

— Что мы теряем? Преимущество на нашей стороне — они могут потерять все. Мы можем все выиграть.

— Но они знают, что мы не осмелимся на это. Население даже не воспримет нашу угрозу серьезно. Вы знаете жителей башен. Они… инертны. Они не поймут угрозу. Их невозможно убедить, что мы собираемся бомбить их. Они будут смеяться над нами. Раса пережила страх перед опасностью. Мы должны будем разбомбить одну башню и убить тысячи людей, прежде чем сумеем убедить их, что говорим серьезно. Я…

Смех Сэма прервал его.

— Я не уверен в этом. Мы все еще человеческие существа. Правда, уже много поколений не было ни войн, ни настоящей опасности — но люди по-прежнему просыпаются в страхе падения, как первая обезьяна, решившая оторваться от ветви дерева. Ноздри людей по-прежнему раздуваются в гневе, потому что раньше им нужно было дышать — рот их был полон вражьей плоти! Не думаю, что мы совершенно изжили свои страхи.

— Я не сделаю этого, — кратко сказал Хейл. — Это заходит слишком далеко. Тут нет вопроса…

Угроза, впервые прозвучавшая с экранов, была так же поразительна, как сама бомба. Во всех башнях на мгновение наступила мертвая тишина. Потом ропот. Потом смех.

Хейл был прав — частично. Никто не поверил в угрозу возобновленного флота. Само существование колоний зависело от поддержки башен. Кто же осмелится бомбардировать свой источник снабжения? И даже если они окажутся такими безумцами, в первые же минуты каждый житель башен решил, что угрозе подвергнется какая-нибудь другая башня — не его собственная.

И тогда Сэм с общественных экранов назвал башню — Делавер. Назвал время — сейчас. И цену — кориум.

И борьба воль началась.

Но у Сэма было другое оружие, которое он запас до начала своего блефа и которое давало ему уверенность. Это было не очень сильное оружие, но это просто означало, что он должен более искусно использовать его. Оно должно было принести успех. Это был пункт, после которого поворот назад становился невозможен.