Вся Робин Хобб в одном томе - Робин Хобб

себя в жертву Шести Герцогствам. Вечно мне приходится её сдерживать, объясняя, что не это нужно моей стране. Она как слепень. В ней нет покоя для меня, Фитц. То она хочет быть шаловливой, как дитя, то она выпытывает у меня все подробности какой-нибудь неприятности, о которой я хочу забыть хоть на некоторое время.

Я внезапно вспомнил, как настойчиво ухаживал мой отец за легкомысленной Пейшенс, и отчасти понял его мотивы. Женщина, которая была для него убежищем. Кого бы выбрал Верити, если бы ему было позволено выбирать самому? Вероятно, женщину постарше, спокойную, уверенную в себе.

— Я так устал, — тихо сказал Верити. Он налил себе ещё вина и, отхлебнув, отошел к камину. — Знаешь, чего я хочу?

На самом деле это не было вопросом, и я не стал отвечать.

— Я хотел бы, чтобы твой отец был жив и оставался наследным принцем, а я — его правой рукой. Он говорил бы мне, что я должен сделать, и я бы делал то, что он просил. Я жил бы в мире с собой, невзирая ни на какие трудности, потому что всегда был бы уверен, что он знает лучше. Ты знаешь, как это легко, Фитц, идти за человеком, в которого веришь? — Он наконец поднял глаза и взглянул на меня.

— Мой принц, — сказал я тихо, — думаю, что да.

Мгновение Верити оставался неподвижным. Потом он подошел ко мне.

— Хорошо, — сказал он и пристально посмотрел на меня.

Мне не потребовалось тепла его Силы, чтобы почувствовать его благодарность. Он выпрямился. Мой будущий король снова стоял передо мной. Он отпустил меня еле заметным движением руки, и я вышел. Взбираясь по лестнице в свою комнату, я впервые в жизни подумал, не следует ли мне благодарить судьбу за то, что я родился бастардом.

Глава 7

НЕОЖИДАННЫЕ ВСТРЕЧИ

Согласно обычаю, на время венчания короля и королевы Шести Герцогств он или она привозили с собой своих слуг. Так было с обеими королевами Шрюда. Но принцесса Кетриккен из Горного Королевства в соответствии с законами своей страны прибыла в Олений замок как «жертвенная». Она приехала одна, и с ней не было ни женщины, ни мужчины, которые могли бы прислуживать ей. Ни одного человека не было при дворе, с кем она была бы знакома и кто мог бы скрасить ей первые дни в её новом доме. Она начала свое правление, окруженная чужими людьми. Шло время, и будущая королева обзавелась друзьями и нашла подходящих слуг, хотя сперва сама мысль о том, что кто-то должен прислуживать ей, была для неё чужой и непонятной.

Волчонку не хватало моего общества. Перед отбытием в Бернс я оставил ему хорошо промороженную тушу оленя, которую спрятал за сараем. Её должно было хватить на все время моего отсутствия. Но, следуя истинно волчьей манере, он ел и спал, а потом ел и снова спал, пока мясо не кончилось.

Два дня назад, сообщил он, прыгая и танцуя вокруг меня.

Внутри дома были разбросаны дочиста обглоданные кости. Волчонок встретил меня с безумным восторгом, извещенный о свежем мясе, которое я принес, как Даром, так и собственным носом. Он жадно накинулся на угощение и не обращал на меня внимания, пока я собирал в мешок обглоданные кости. Слишком много отбросов привлекло бы крыс, а за крысами последовали бы крысоловы из замка. Я не мог так рисковать.

Пока прибирался, я потихоньку наблюдал за волчонком. Я видел, как вздувались мышцы на его плечах, когда он упирался передними лапами в мясо и отрывал от него куски. Большая часть костей была обглодана, и мозг из них был начисто вылизан. Это уже не щенячьи игры, а работа могучего молодого зверя. Разгрызенные кости были толще моей руки.

Но зачем бы я стал бросаться на тебя? Ты приносишь мясо. И имбирные пряники.

Таков был обычай стаи. Я, старший, приношу мясо, чтобы кормить волчонка, младшего. Я был охотником, который отдает ему часть своей добычи. Я прощупал сознание волчонка и обнаружил, что у него затухает ощущение того, что мы разные. Мы были стаей. Это было понятие, которого я никогда раньше не учитывал, понятие гораздо более глубокое, чем дружба или товарищество. Я боялся, что для волчонка это равнозначно тому, что я называю связью. Я не мог допустить этого.

— Я человек. Ты волк. — Я произнес эти слова вслух, зная, что он поймет их значение из моих мыслей, но желая, чтобы он всеми способами почувствовал наше различие.

Снаружи. Внутри мы стая.

Он замолчал и удовлетворенно облизнул нос. На его передних лапах были пятна крови.

Нет. Я кормлю и защищаю тебя здесь. Но только временно. Когда ты сможешь охотиться сам, я уведу тебя далеко и оставлю там.

Я никогда не охотился.

Я тебя научу.

Это тоже как в стае. Ты будешь учить меня, я буду охотиться с тобой. Мы будем много убивать и съедим много жирного мяса.

Я научу тебя охотиться, а потом отпущу на свободу.

Я и так свободен. Ты не держишь меня здесь против воли. Он высунул язык, смеясь над моим притворством.

Ты нахал, щенок. И невежа.

Так учи меня. Он помотал головой, чтобы задними зубами отгрызть мясо и жилы от кости, над которой он трудился. Это твоя обязанность в стае.

Мы не стая. У меня нет стаи. Я принадлежу только моему королю.

Если он твой вожак, значит, и мой тоже. Мы стая. По мере того как его живот наполнялся, волчонок становился все более и более благодушным.

Я изменил тактику и холодно сообщил ему:

Я из стаи, к которой ты не можешь принадлежать. В моей стае все люди. Ты не человек. Ты волк. Мы не стая.

Волчонок замер. Он не пытался ответить. Но он чувствовал, и от того, что он чувствовал, я похолодел.

Брошен и предан. Один.

Я повернулся и оставил его. Но я не мог скрыть, как тяжело мне было бросить его вот так, не мог скрыть глубокого стыда за свой отказ от него. Я надеялся, что волчонок чувствовал также мою веру в то, что так будет лучше для него. Так же, подумал я, как Баррич чувствовал, что это для моего же блага, когда забирал у меня Востроноса, с которым мы были связаны Даром. Эта мысль жгла меня, и я не просто бежал от волчонка — я летел.

Спускался вечер, когда я вернулся в замок