Царьград. Гексалогия - Андрей Посняков

Ой, Перун, Перун,

Перун‑батюшка!

Ты пошли грозу,

Грозу‑молнию!

Признаться, и Алексею тоже было не до смеха – уж больно жуткое зрелище представляла собою колдующая ведьма! Жуткое и – одновременно – притягательное. Ах, как прыгала, как кружилась волхвица, как извивалась, валялась по земле, едва не скатившись в трясину… А грозы меж тем все не было, и в чистом небе холодно мерцали звезды.

Ведьма посмотрела вверх, запрокинув голову, и темные, густые волосы ее развевались за спиной лошадиной гривой, хотя никакого ветра не было.

На миг застыв, колдунья вдруг изогнулась, сладострастно поглаживая себя по бедрам и, казалось, прожгла Алексея взглядом:

– Семя! Перун требует семя!

Ничего уже не соображая, молодой человек, словно и впрямь заколдованный, медленно подошел к ведьме. Та ухмыльнулась, заухала и, отложив в сторону бубен, мигом стащила с него всю одежду… Изогнулась:

– Возьми, возьми меня!!! Дай Перуну семя!

Нет, никогда еще протопроедр не занимался любовью в таких условиях: посреди болота, звездной холодной ночью… Впрочем, он сейчас и вовсе не чувствовал холода… Лишь горячие бедра колдуньи, лишь тугую грудь… Эх…

Волхвица стонала, изгибалась все быстрее и быстрее, а молодой человек чувствовал себя несомым каким‑то жутким колдовским вихрем, несомым неведомо куда…

– Перу‑у‑у‑ун! Перун‑батюшка‑а‑а‑а‑а!!!

Ах, какая ж все‑таки женщина! Какая…

И вдруг грянуло! Громыхнуло!

Прямо с чистого неба!

Алексей непроизвольно поднял голову, увидев, как заволокли, сожрали звезды и месяц черные густые тучи.

Сладострастно‑алчно блеснули широко распахнутые глаза ведьмы, плеснула синяя молния, кто‑то страшно закричал совсем рядом, в осоке… Сермяшка? Нет, крик был не детский, мужской…

И снова ударил гром, прямо над головою. Алексей закрыл глаза…

План Сторешникова был не так человекоубийствен, как предположила Марья Алексеевна…

Н. Г. Чернышевский.

Что делать?

…а когда открыл, было уже утро. Он спал в одежде прямо посреди болота, на островке, привалившись спиною к пню, а вокруг, насколько можно было судить, никого не было. Ни волхвицы, ни сына ее, Сермяшки… Что же, привиделось все? Не было никакой ночи? Тогда как же он здесь оказался?

Алексей внимательно осмотрелся, прошелся осокою… обнаружив там наборный поясок из тонких золоченых пластин. Такие любили когда‑то носить щеголи в Константинополе. Впрочем, как и в русских землях. Богатый поясок, ничего не скажешь. Верно, потерял кто‑то.

Интересно вот… Интересно…

Окончательно придя в себя, молодой человек быстро зашагал гатью, хотелось поскорее узнать – получилось ли, вышло, не привиделось?

Денек зачинался славный, погожий, какие выпадают иногда золотой осенью, бабьим летом: хоть и зябко еще, и туман по оврагам стелется, а видно уже – к полудню разжарит. Быстро миновав гать, Алексей присел передохнуть на краю болота, на поваленное дерево, присел и услыхал вдруг где‑то в небе какой‑то быстро приближающийся звук. Звук очень даже знакомый! Он приближался, становился все громче, и вот уже прочертила трясину стремительная темная тень.

Вертолет! Желто‑синий милицейский «Камов». И низко летит – к дождю, наверное. Протопроедр усмехнулся – ну, не к дождю, а, верно, кого‑то ищут – каких‑нибудь пропавших грибников‑ягодников или, уж чего хуже, сбежавших преступников. Все равно, что этак, что так – плохо! Таиться надобно. Хотя, с другой стороны, а чего таиться‑то? Ведь получилось все! Вышло! И вертолет тому – лучшее доказательство. Значит… Значит, не привиделось все – ночь, бубен, алчная до любви волхвица… Волхвица…

Алексей потряс головой, словно бы прогонял наваждение. Сейчас вот что – ноги в руки – и быстро к бабке Федотихе, изба ее недалече, в Касимовке, а до Касимовки – если вдоль реки да лесочком – километров шесть с гаком. Конечно, по грунтовке быстрей – попутку можно поймать, какой‑нибудь лесовоз… Однако в таком вот виде…

Честно говоря, молодой человек выглядел сейчас как обыкновенный бомж. А ведь собирался, готовился – космы подстриг, побрился, оставив узкую бородку да усики, совсем уж с голым рылом – не поняли бы амбросиевские. И все же, все же! Пока тут, на болотине, валялся, да пока шел – поистрепался, изгрязнился. Рубаха‑сермяжица, порты, сапоги яловые… а что? В принципе, не так уж и плохо. Грязь можно, вон, травой или мхом очистить, рубаху в порты заправить… нет, вначале подол оторвать, длинен больно… во‑от так. Ага… теперь бы ремень… да вот тот золоченый пояс! Господи – экий хиппи! Ай, зря корзинку с собою не прихватил – уж точно сошел бы за грибника‑ягодника. Да, лоханулся с корзинкой‑то… Ладно, не столь уж тут далеко и идти. Вон и тропинка…

Протопроедр вот сейчас только, идя знакомой тропинкою, почувствовал, как поднималась, перла из груди радость. Получилось ведь! Вышло! Добился, чего хотел. А значит – сладится и остальное, все так, как задумал. Сейчас придет к бабке, отдохнет, слегка перекусит – и за дело! Пущай возвращает обратно… туда, куда надобно. К милой жене, к детям, к друзьям‑приятелям, в родной Константинополь‑Царьград, никакой не Стамбул вовсе!

Вернет, вернет бабка – пусть теперь и не заикается про оплату, с прошлого года должна по жизни, зря, что ли, ее от народного суда да от срока тюремного спас, растратчицу! Сейчас вот уже, скоро… совсем скоро…

Где‑то впереди вдруг послышался собачий лай. Путник насторожился, потянулся к голенищу, к ножу… Вот и собака! Выскочила из кустов белая, в рыжих подпалинах, лайка. Замахала хвостом, залаяла, но не зло, а больше так, для порядку.

– Маська, Маська! – из лесочка позвали.

Лайка голову повернула, отозвалась:

– Ав, ав, – тут я, мол, никуда не делася.

Тут и люди явились – четверо молодых ребят, похоже, студентов сельхозтехникума – бывали тут такие на практике, «на картошке».

Завидев парней, протопроедр радостно улыбнулся:

– Здорово, парни! Не скажете, какой сегодня год, а то пятый день бухаю?

Ребята рассмеялись, поздоровались, год – ага, нынешний! – сказали, даже сигаретами угостили, жаль, Алексей не курил.

– Собрались с корешком на рыбалку, – присев с ребятами на опушке, дружелюбно пояснил протопроедр. – Да ужрались в умат! Ни день, ни год не помним. Год‑то вы сказали, а день, день‑то сегодня какой?

– Ну ты даешь, чувак! Воскресенье!

О как! Воскресенье. Самое начало октября. Ну, в общем‑то, так и должно быть.

– А приятель‑то где твой?

– Да в город, зараза, уехал, меня так и не разбудил. Ох, похмелиться бы!

Парни искоса переглянулись:

– Да есть тут маленько у нас. Спиртяга. Вон, в ручье разбавим!

– Спиртяга?! – Алексей возопил радостным тоном человека, давно и прочно измученного нарзаном. – Вот здорово! А не жаль?

– Да что мы, жлобы какие?

– Где брали‑то? Небось, в Касимовке, у бабки Федотихи?

– Не… у нас свой поставщик.

Не хотят говорить – понял протопроедр. Ну и ладно, какое кому дело, кто у кого спирт покупает? Лишь бы не травились.

– Меня Алексеем зовут, а вы, парни, откуда будете?

Познакомились – точно, студенты. Из техникума. Веня, Равшан, Колька… и еще один Колька, только один светленький, а другой – брюнет. В общем‑то, Алексей их и не запоминал – к чему? Сейчас вот выпьют, да разойдутся.

А собака, лайка, все вилася вокруг, язык розовый вывалив, хвостом виляла. Кто‑то из парней приласкал:

– У‑у, Масенька. Маська…

– Ну, будем!!!

Ух, и спиртяга! Аж продрало все. Давненько такого не пил – ужас!

– Хороший спирт, – переглянувшись, разом кивнули ребята.

Алексей едва не поперхнулся:

– Да уж… хороший.

– Еще по одной, да пойдем.

– А вы куда, с собакой‑то?

– Да пацаны в лесу заблудились, шестиклашки какие‑то, двое, – закуривая, поведал один из Колек. – Третий день ищут. Всех на ноги подняли – ментов, нас, деревенских. Так покуда и не нашли. Я так думаю, и не найдут.

– Ну уж! – протопроедр тряхнул головой. – Неужто в болоте сгинули?

– Да какое там сгинули, – Колька сплюнул в траву. – По‑домам свалили да все дела! Они ж городские, а тут на выходных, у бабок. Видать, достали бабки, они и свалили.

– Но могли ж сказать.

– А, скажут они! Поймать да всыпать!

– Это уж точно – всыпать.

Услыхав про пропавших детишек, Алексей несколько успокоился – хоть с вертолетом прояснилось. Однако все же расслабляться сейчас не стоило – кто его знает, кто тут еще шастал по окрестным лесам в поисках потеряшек? Не очень‑то хотелось нарваться сейчас на сотрудников местной милиции, которые вполне могли Алексея и вспомнить… А не хотелось бы заморочек.

– Значит, они тут, у Черного болота, пропали? – поблагодарив за угощение, уточнил протопроедр.

– Да фиг их знает. Может, и тут, а, может, к Курской дуге пошли или вверх по реке – там места гиблые, будут плутать, не скоро выйдут.