Дым и зеркала - Neil Gaiman

Достав свой «Путеводитель пеших экскурсий по английскому побережью», Бен попытался найти в нем Инсмут, чтобы доказать, что ему все не приснилось, но не смог отыскать страницу, на которой был описан город, – если она вообще там была. Впрочем, одна страница в путеводителе была выдрана, да так, что порвалась еще одна с другого конца книги.

Поморгав, Бен вызвал по телефону такси, которое доставило его на вокзал в Бутле, где он сел в поезд, который привез его в Манчестер, где он сел на самолет, который доставил его в Чикаго, где он сел в другой самолет и полетел в Даллас, где сел на еще один самолет, отправлявшийся на север, а там взял напрокат машину и поехал домой.

Мысль о том, что до моря больше шестисот миль, показалась ему весьма утешительной, но в последующие годы он все же перебрался в Небраску, чтобы еще больше увеличить это расстояние: было кое-что, что он увидел, или думал, что увидел, под старым причалом той ночью, чего ему так и не удалось изгнать из памяти. Да и серые дождевики скрывали тела, не предназначенные для человеческих глаз. Сквамозные. Ему не было нужды проверять это слово в словаре. Он и так знал. Тела были чешуйчатые.

Через несколько недель после возвращения домой Бен послал «Путеводитель пеших экскурсий по английскому побережью» со своими пометками в издательство для передачи автору, приложив к нему пространное письмо с рядом полезных советов к последующим переизданиям. Еще он просил автора прислать ему копию той страницы, которая была вырвана из его экземпляра, – просто для собственного успокоения. Но втайне испытывал облегчение, когда дни превращались в месяцы, месяцы в годы, а затем в десятилетия, а она все не отвечала.

Вирус

Стихотворение было написано для антологии рассказов о компьютерах «Цифровые сны», составленной Дэвидом Барреттом. Я больше в компьютерные игры не играю. Но когда играл, то замечал, что они имеют обыкновение занимать все свободное место у меня в голове. Когда я ложился спать, перед закрытыми глазами падали блоки или бегали и подпрыгивали человечки. По большей части я проигрывал – даже когда играл в уме. Отсюда и родился рассказ.

Мне подарили компьютерную игру,Так, просто, – один игравший в нее приятель.Он говорил – круто, ты тоже попробуй.И я попробовал –Да, действительно КРУТО.Я скопировал эту игру на диск,Хотелось, чтобы играл в нее весь мир,Хотелось кайфа на всех.По форумам разослал,По доскам объявлений, –Но, главное, раздарил друзьям.(Личный контакт – как подарили и мне.)Боялись вирусов все – и я, и мои друзья.Запишешь что-то с дискеты,А ведь потом – завтра –В пятницу, тринадцатого –Оно переформатирует жесткий дискЛибо заразит память.(Эта игра – не такая. Она вполне безопасна.)Запали на эту игру даже те,Кто видеть не мог компов.Чем лучше играешь –Тем сложнее игра.Возможно, тебе и не выиграть,Но мастерства наберешься…

Я – почти уже мастер.Ясное дело – я играю подолгу.И мои друзья, и их друзья – все подряд.Встречаешь, бывает, кого-то –Идет по шоссе,В очереди стоит –(Нет компьютера рядом,Нет игровых салонов,Которыми город забит) –И видишь: сейчас он играетВнутри себя.Комбинирует формы,Складывает линии,Подстраивает цвета и оттенки,Изменяет сигналы для новых участков экрана,Слушает музыку…Да, люди думают об игре,Но чаще – все же играют.Мой личный рекорд –Восемнадцать часов на сплошняк,40 012 очков. Трижды трубили фанфары!Играешь – слезы в глазах,Ноет запястье,Мучает голод… а после – уходит все.Или – все, кроме игры.В моей голове теперь – только играИ ничего больше.Помню – копировали, раздавали друзьям…Вне языка, вне времени – только игра…Я многое стал забывать в последнее время.Интересно – а что с телевидением?Ведь было ж оно когда-то?Интересно, а что со мной будет?Консервов почти уже нет…Интересно – куда подевались люди?И вдруг понимаешь – если успеть побыстрей,Можно к красной черте черный квадрат подвести,Сделать зеркальную вставку,Развернуть – и они исчезнут,Освободив левый блок для белого шара.(Сделать – они исчезнут.)И когда электричество навсегда отключится,Я буду играть в мыслях –До смертного часа.

В поисках девушки

Этот рассказ был заказан «Пентхаусом» для январского номера, который был к тому же юбилейным: журналу исполнялось двадцать лет. Предыдущие несколько лет я перебивался как молодой журналист на улицах Лондона, брал интервью у знаменитостей для «Пентхауса» и «Нейв», двух английских журналов мягкого порно, далеко не таких зубастых, как их американские собратья; в общем и целом это можно считать журналистским образованием.

Однажды я спросил у модели, не кажется ли ей, что ее эксплуатируют. «Меня? – переспросила она. Ее звали Мари. – Мне хорошо платят, дорогуша. И это куда лучше, чем работать в ночную смену на фабрике печенья в Бэдфорде. Но я тебе скажу, кого эксплуатируют. Мужиков, которые покупают журналы. Тех, кто каждый месяц дрочит, пялясь на мои снимки. Это их эксплуатируют». Думаю, этот разговор и навел меня на мысль.

Я был доволен, когда его написал. До него все написанное казалось мне каким-то чужим, а этот я воспринял как свой собственный. Я нащупывал собственный стиль. Собирая материал для рассказа, я сидел в доклендской конторе «Пентхаус. СК» и листал подшивки журналов за все двадцать лет. В первом «Пентхаусе» были фотографии моей приятельницы Дин Смит. Дин верстала «Нейв» и, как выяснилось, была первой «Лапочкой года» в 1965-м. Краткую биографию Шарлотты я позаимствовал напрямую из журнальной биографии Дин: «возродившаяся индивидуалистка» и так далее. Последнее, что я знаю: «Пентхаус» разыскивает Дин для своего четвертьвекового юбилея. Она пропала из виду. Все это было в газете.

Пока я просматривал номера за два десятилетия, мне пришло в голову, что в «Пентхаусе» и ему подобных женщины не главное, главное в них – фотографии женщин. И это еще одно, с чего начался рассказ.

В 1965-м мне было девятнадцать: брюки дудочкой и волосы, потихоньку подползающие к воротнику. Всякий раз, когда включали радио, «Битлы» пели из него «Хелп!», и мне хотелось быть Джоном Ленноном, чтобы девушки за мной бегали, и всегда наготове была циничная колкость. В тот год я купил мой первый «Пентхаус» в табачной лавочке на Кингз-роуд. Заплатив украдкой свои несколько шиллингов, я пошел домой, заткнув журнал под свитер и время от времени поглядывая вниз, чтобы проверить, не прожег ли он дыру в вязке.