Собрание соч.: В 2 т. Т .2. : Стихотворения 1985-1995. Воспоминания. Статьи.Письма. - Игорь Чиннов

Все, поэты все, твои стихи об Италии, Мексике, Фландрии и т.д. есть гимн красоте — и чего ты стыдливо прикрываешься, я не понимаю. Обмануть ты можешь дураков, я же тебя вижу как облупленного.

Те, кто не восхищается КРАСОТОЙ, те слепые (– и глупые, чаще всего) — и достойны презрительной жалости. Те, кто из снобизма навыворот — отрицают, что они «эстеты» (будто только петербургские дантисты и адвокаты в цветных жилетах были эстетически зрячи), – те врунишки; их надо сечь за детскую отсталость – и за трусливость. Сейчас тебя высеку.

Дося, любящий красоту.

8 июля 1978г.,

Дейтона-Бич, Флорида, США.

Дорогой Владимир Васильевич,

довольно-таки уже ничего Вашего в «повременной печати», и я беспокоюсь: здоровы ли вы? Или начатый роман занимает все время? Как он, роман, продвигается?

А «Младые лета»? Их жду с большим нетерпением. Ждут их и в России, да: воспоминания о Серебряном веке там для многих – манна небесная. И представьте – могут выпустить в самиздате (воспоминания: si, роман – no). Даже и заработать можете на «Младых летах».

Ждет Милый Поэт и продолженья «Позднего ропота» – хотя и не одобряет, что ропщете на такие прекрасные вещи, как телефон, самолет, радио и прочие средства связи. По-моему, техника на 80% благословенье Божие, включая и автомобиль. Я вот разъезжал по свету: с легкостью, преудобно; а лет 100 назад это была мука и «невозможность». Да здравствует «техника», наперекор Степуну, даже противозачаточные и болеутоляющие (для рожениц) пилюли включая в технику.

Читал возраженья Вам Ульянова и думал словами княгини Мягкой: «И я бы рада была не согласиться с ним (Карениным), да на этот раз не могу».

Степун в унисон с о. Илличем, что в Мексике, за «облагораживающее страдание»; а я против, ибо чаще оно оскотинивает, чем облагораживает. Я за облегчение страданий, будь они прокляты. Тот, кто заявляет, что болеутоляющие средства лишают человека «свободного (?) общения с болью», просто сумасшедший и достоин того, чтоб обеспечили ему это «общение» — розгами.

Другое: Егорушка все боится, как бы не признали его за эстета (а кто он такой?), слово Красота для него, как металл и жупел для замоскворецких купчих, он воюет против «эстетики» (которая есть наука об опознании и классификации художественного), эстетикой называет эстетство или эстетизм: но страхи его вроде «l'amour qui n'ose pas dire son nom». Беда, Толстой придавил не одного Адамовича… Владимир Васильич Толстому за «Что такое иск-во» «руку поцеловал», помню. Но все-таки люблю Владимира Васильича и ценю очень, очень!

Ваш Милый Поэт И. Ч.

19 августа 1978г.,

Дейтона-Бич, Флорида, США.

Дорогой Борис Анатольевич,

месяца два назад написал Вам, благодаря за Звездную Птицу, оную хваля – и кое о чем Вас спрашивая. Но от Вас ни слова. Сердиты на меня? За что?

Как поживаете? Отзовитесь!

Кстати: я не предложил Вам «свои услуги» в качестве рецензента, потому что ничего, кроме стихов, давно не пишу: считаю, что в мои годы уже поздно разбрасываться. К тому же я, как Вы знаете, лентяй, и чем писать что-то, предпочитаю валяться на диване с «детективкой» или гулять по пляжу. Пишущей машинки у меня нет, рукописание утомительно, диктовать мне некому: уйдя из университета, я не обзавелся секретаршей… Даже «воспоминанья детских лет», начатые, ленюсь кончать.

Ваш дружески, всегда

Игорь Чиннов

19 августа 1978г.,

Дейтона-Бич, Флорида, США.

Дорогой наш Владимир Васильич!

На упрек «редко Вы мне пишете» возражаю: для меня это не редко, это часто. Я же на писание туговат! Только Егорушке пишу чаще, чем Вам, — но он же строчит, как на конвейере, письмо за письмом! (За это ему спасибо: получать письма — интересные, как его, очень люблю. А вот сам, хотя и

есть еще хорошие буквы:

эр,

ша,

ща —

сам эти буквы выписывать ленюсь.)

Ага, так Вы стихи написали, ага! А нельзя ли с ними «ознакомиться»? Фотостатиков 3-4-5 получить? Ась? Оки-Доки?

И поздравляю, что «полромана» уже есть. Название очень удачное.

За Langage Mimetique [88]. вышедший в Японии (!), merci mille fois [89], банзай, бонзай, бонзей. Читал с совершенным наслаждением (вот так бы мне по-французски писать…). Вот это – то, чего мне от Владимира Васильича нужно особенно: размышления надобны (и не мне одному): чтобы пышша для ума была, пышша: не только хлеб да каша пышша наша.

А Младые Лета? Как же так о Серебряном веке там мало? О чем же там? Серебряный век – этот «матерьял» мог бы пройти в самиздат; fiction [90] о любви – нет. Они не станут рисковать и тратиться из-за «беллетристики». Ваши ответы Померанцеву о поэзии, при всей краткости («для газеты!»), – это «самиздатоспособно». Как и «О тех, кого уже нет» – несмотря на портреты «rather sketchy» [91], очень sketchy.

А с кортизоном авось «все образуется» – и В.В.В. наш заставит плоть по-прежнему служить духу.

«Теперь», как говорилось в программе «Свободы», – теперь о КУЛЬТУРЕ и ЦИВИЛИЗАЦИИ.

Почему или то, или другое? Почему, приемля Ц., я предаю К.?

Вот повернул рычажок и слушаю Шопена и Шумана в дивном исполнении. Вот другой рычажок — и слушаю: Ахматова читает стихи. (Как бы здесь в комнате!) Вот купил журнальчик за 10 центов, а там снимки знаменитых картин и прекраснейших пейзажей и цветов – и все оттенки переданы превосходно, уверяю Вас, да, да! Вчера звонил Егорушке: тоже «как будто здесь в комнате»! «Да здравствует передовая техника!»

Вот думаю опять слетать в Грецию, может быть, «залететь» в Египет: несколько часов и — пожалуйста!

Утром встал. Жарко. Повернул рычажок: прохлада. Отвернул кран: горячая вода. Выключатель: светло! Плита электрическая, холодильник, лифт. А раньше? За водой (в России, Рязань) – к водокачке по льду, скользко, потом руби дрова; из печки дым; керосиновая лампа коптит, полутемно; на пятый этаж дрова носи — без лифта… К зубному врачу: пытка! Какое счастье, что есть технический прогресс! Он не только не мешает мне писать (и читать) стихи, напротив, он помогает: сколько бы времени я потратил зря без него!

TV я не завел. Но скольких оно спасает от скуки! Xerox! Пишущая машинка! Низкий поклон передовой технике! И болеутоляющим средствам, вопреки Степуну и Illitch’y (Илич – в Мексике, пропагандист боли, будь она проклята!).

Ломлюсь, пожалуй, в открытую дверь. Мадарьяга жаловался в NRF: в отеле не мог дозвониться до кого-то, послал bell boy’я [92] – «как сделал бы его дед». Ну и что? Это – недостаточная техника, а не дурное влияние техники!

Надоел Вам болтовней. Полночь. Кончаю. И целую Вас, дорогой Владимир Васильевич. Людмиле Викторовне – kuss die Hand.

Храни Вас Бог. Спасибо Вам за все.

Ваш Чиннов, Игорь, Милый Поэт.

21 октября 1978г.,

Дейтона-Бич, Флорида, США.

Дорогой Владимир Васильевич,

очень-очень полюбился мне «стишок» о двух senior citizens [93], двух elderly [94]. Вот и мы еще повоюем, как выразился тургеневский воробей (или это сказал «лирический герой», а не эпический герой воробей?).

Отлично у Вас в «стишке» «форма соответствует содержанию»: размер на редкость удачно оттеняет «смысловую информацию». Очень хорошее стихотворение, и написано оно не зря.

Но: без статей Владим-Василича обе газеты «типичное не то». Статей жажду, статей! «Дайте мне атмосферу!» — присоединяюсь к голосу акушерки.

Насчет же московских «самиздателей»: мой корреспондент Женя собирается издать стихи; и только. У Егорушки два «корреспондента», один больше до статей охотник, но религиозно-философских, поди же ты. Статьи же «сколько-нибудь» политические (пять скользких слов, Безымянная страна, Пора России и т.д.) — едва ли они рискнут тиснуть… А о словах и СЛОВЕ — может быть, слишком субтильно…

Однако «будем посмотреть». Егорушка может запросить «религиозных философов».

Как роман Ваш? Спрашиваю безотносительно к самиздату, как Вы понимаете, беллетристикой «чающие знаний» не интересуются.

«Воспоминания» Одоевцевой, впрочем, у «них» тоже не пошли: недостоверно, мягко выражаясь.

Перелеший в обиде на Вас за «ненаписание» об «Ариэле». Воображаю, какая б была обида, если б написали (не равняя с Шекспиром (или Шек-спиром?)). Маньяк. «Эвридика»: слышал, что Е, но запамятовал. Спасибо за «pointing out» [95]!

Не забывайте Вашего

М.П., И.Ч.

7 ноября 1978г.,

Дейтона-Бич, Флорида, США.

Ослик!

Начну с ругани. Почему Ты всегда, точно институтка, кого-то обожаешь? «Ах, Бродский, ах, ах! Ах, папа, ах, ax!»

Папа – выдающийся, не спорю. Но — раз поляк, значит — шовинист – фанатик и русофоб. Исключения — редчайши.