Глубокая, как река - Ширл Хенке

— Тихо! — прошипел наконец полковник. — Хотите, чтобы сюда сбежался весь лагерь? Если они придут поглазеть, уж я устрою им шикарное представление.

В его голосе прозвучала угроза. Не оставалось сомнений, что он сдержит слово, и Оливия присмирела. Она старалась сдержать бушующую ярость, крепко сцепив зубы, но это давалось с трудом, поскольку Сэмюэль сжимал ее в объятиях. Девушка ощущала его мускулистую грудь, плоский живот и длинные стройные ноги, но больше всего тревожила та часть его тела — таинственное средоточие мужественности, — которая стала заметно тверже, пока они боролись.

— Нет! Я не позволю…

— Тогда попробуйте меня остановить, — прорычал он, забросил девушку на плечо и зашагал через протоку к лагерю.

Сапоги насквозь промокли, и ноги замерзли в студеной весенней воде, настырные комары довели до белого каления, а теперь еще эта сумасшедшая впилась ногтями в спину. Сэмюэль звучно шлепнул девушку по заду, дабы утихомирить, и мысленно обругал себя за то, что его плоть не может не реагировать на столь тесное общение с Оливией. Конечно, держать ее при себе — это будет похуже любой самой изощренной пытки. Однако есть ли иной выход? «И как я смогу выполнить задание президента, если у меня на руках в прямом и в переносном смысле оказалась безумная девица», — ужаснулся Шелби. А потом решил, что разберется с этим, когда нападет на след английского агента, а там видно будет.

9

Приблизившись к потрескивавшим кострам, вокруг которых спали матросы, Сэмюэль спустил молчаливую, но внутренне кипевшую яростью Оливию с плеча и осторожно поставил на ноги. Воинственно вздернув подбородок, она вперила в него ненавидящий взгляд.

— Ну что? Будете вести себя прилично или устроите новую сцену, чтобы привлечь к себе ненужное внимание? — словно между прочим осведомился полковник.

— Самое ненужное для меня внимание — это ваше, полковник, — парировала Оливия.

— Не сомневаюсь. А теперь уберите под шляпу волосы и запахните эту чертову рубашку! — скомандовал он. Глядя сейчас на Оливию, он не мог понять, почему до сих пор никто не догадался, что под мужской одеждой скрывается девушка.

Продолжая сверлить Шелби глазами, девушка привела, насколько могла, в порядок растерзанную одежду и выпрямилась.

— И что вы теперь намерены со мной делать? — с вызовом проговорила она.

Полковник недобро ухмыльнулся и достал из-за пояса кинжал.

— В данный момент, если вы не выполните мои указания, я намерен вас остричь. Так сказать, частично скальпировать.

— Вы не посмеете! — возмутилась Оливия, инстинктивно поднимая руки к волосам.

— Что ж, посмотрим, — полковник молниеносно схватил огненно-рыжую прядь и занес кинжал.

— Ладно! Я уберу волосы под шляпу, — закричала девушка и отпрянула, насколько позволяла удерживаемая им прядь.

Шелби разжал руку и молча проследил, как девушка торопливо и ловко сплела косу и спрятала под шляпу.

— Так-то оно лучше. Хотя теперь ни для кого не секрет, кто вы на самом деле, ваши женские прелести не будут бросаться в глаза. Эту огненно-рыжую гриву видно за милю — слишком большой соблазн для матросов, не говоря уж об индейцах. Какой же уважающий себя воин откажется от такого трофея?

Оливия побледнела. Такая мысль не приходила ей в голову. Шелби, конечно, прав, но девушку раздражали его команды и властный тон. И вообще — этот человек раздражал ее сам по себе.

— Ну что? Вы удовлетворены, господин полковник, сэр? — Оливия встала по стойке смирно и лихо откозыряла, постаравшись вложить в этот жест как можно больше презрения.

— Солдата из вас не получится, впрочем, как и хорошего работника, но раз уж вас взяли в команду, будете мне прислуживать, пока мы вынуждены путешествовать вместе.

— У меня уже есть обязанности. Мне поручено собирать хворост для костров и носить воду.

— Это раньше, когда все принимали вас за мальчишку. Теперь вы будете под моей защитой. Мануэлю я сам все объясню. Думаю, он рассердится, но не очень. Он уже мне говорил, что со своими обязанностями вы справляетесь неважно, так что он не много потеряет, лишившись ваших услуг.

— Неправда! — обиженно запротестовала Оливия. — Я из кожи лезла вон, чтобы ему угодить! У меня мозоли на ладонях и спину до сих пор ломит от работы!

Неужели этот болван-испанец не оценил по достоинству ее старания? Никогда в жизни Оливия так много не трудилась — она таскала тяжелые вещи, беспрекословно выполняла любые распоряжения, постоянно что-то приносила, уносила, убирала и мыла. Девушка непроизвольно бросила взгляд на свои руки, некогда белые и холеные, а теперь огрубевшие, красные, со сломанными ногтями. Она превратилась в жалкую служанку, и виноват во всем этот самодовольный лжец и негодяй.

— И что вы намерены делать? Взять меня в наложницы, как индейскую женщину? Если так, то предупреждаю — вам после этого лучше вообще не спать.

Сэмюэль слушал не перебивая. Конечно, девчонка несет чушь, но говорила она так спокойно и с такой уверенностью, что нужно было прислушаться и задуматься. Помимо воли полковник испытал уважение к девушке, но тут же поспешил одернуть себя. Нельзя забывать, что эта испорченная, избалованная эгоистка своим поведением поставила под угрозу и свою, и его жизни, не говоря уж о миссии, возложенной на Шелби президентом.

— Успокойтесь. Такая, какой вы теперь стали, — вы мне не нужны, хотя матросы могут оказаться не столь разборчивыми, — сказал Шелби. — Вы неопрятны… и от вас дурно пахнет. Точнее, воняет. Однако какое-то время нам друг от друга никуда не деться, и, как мне кажется, вам не мешает поблагодарить меня за то, что я беру вас под свою защиту.

— Я не просила вас о защите! Мне не нужна ваша защита! Оставьте меня в покое! — Оливия внезапно всхлипнула и пришла в ужас, осознав, что по щекам катятся слезы. После тяжких испытаний, выпавших на ее долю, она уже не могла снести холодного тона Сэмюэля и его жестоких слов. Это была последняя капля, переполнившая горькую чашу. Оливия повернулась и попыталась прошмыгнуть в лагерь мимо полковника, но он удержал ее.

— Вы безмозглая маленькая идиотка. Неужели всю жизнь вас только баловали и так и не научили понимать простые слова типа «нет» и «нельзя»?

— Не вам меня учить! — огрызнулась Оливия, стараясь высвободиться.

С проклятием Сэмюэль отпустил девушку, и она чуть не упала.

— Ладно, бегите в лагерь, — прорычал полковник. — Посмотрим, как далеко вы уйдете, прежде чем вас схватят и повалят на землю возле костра. Матросы — народ простой и церемониться не будут, а просто сорвут с вас одежду и по очереди начнут с вами забавляться, пока…