Почти как люди - Клиффорд Саймак

Виккерс отрицательно покачал головой.

— Немного, — признался он, — Я знаю, что существует организация мутантов. Что она действует несколько лет и что человечество отклонилось от привычного пути, как вы говорили мне однажды вечером в Клиффвуде. Организация ушла в подполье, на эти миры, потому что ее деятельность приняла широкий размах и стала привлекать внимание. У вас есть заводы, которые производят товары, подрывающие экономику старого мира. Я видел один из них. Там трудятся роботы. Скажите, а на самом деле только роботы?

Фландерс засмеялся:

— Конечно. Мы лишь говорим им, что нам надо.

— А потом эта история со слушанием звезд.

— Мы почерпнули у тамошних обитателей много хороших идей, — сказал Фландерс. — Но не все из нас способны слушать звезды. Только некоторые — это врожденный талант, телепатия. И как я говорил вам в тот вечер, не все можно использовать. Иногда мы имеем только отправную точку и все разрабатываем сами.

— А каковы ваши цели? Что вы намерены сделать?

— Этого я вам сказать не могу. То и дело открывается масса новых, возможностей, появляются новые направления. Мы так близки ко многим великим открытиям. К примеру, бессмертие. Один из слушающих…

— Вы имеете в виду, — перебил Виккерс, — вечную жизнь?

— Почему бы и нет?

«И в самом деле, — подумал Виккерс, — почему бы и нет? Если у вас есть вечные лезвия и вечные лампочки, почему бы и не иметь вечной жизни? Зачем останавливаться на полпути?»

— А андроиды? — спросил он. — Какова роль андроидов вроде меня? Ведь роль андроида не может быть столь ответственной?

— Для андроидов есть свое поле деятельности, — сказал Фландерс. — В частности, ваша работа — Крофорд.

— Что я должен сделать с Крофордом?

— Остановить его.

Виккерс рассмеялся.

— Я? Вы знаете, что стоит за его плечами?

— Я знаю, что стоит за вашими.

— Просветите меня.

— Предчувствие, развитое в самой высшей степени. Такой остроты предчувствия нет ни у одного человеческого существа. У вас выше всего развитое и менее всего используемое предчувствие.

— Подождите. Вы забываете, что я не человек.

— Вы были им, — сказал Фландерс. — И снова станете. Когда мы взяли вашу жизнь…

— Как взяли мою жизнь?

— Содержимое вашей жизни, — разъяснил Фландерс, — то, что называется душой: мысли, впечатления, реакции, которые присущи Джею Виккерсу, подлинному Джею Виккерсу в возрасте восемнадцати лет. Мы как бы перелили содержимое из одного сосуда в другой. Мы переместили вас из вашего тела в тело андроида, а ваше настоящее тело храним до того времени, когда вы сможете вернуться в него.

Виккерс чуть не вскочил со стула.

Фландерс успокоил его движением руки:

— Сидите. Вы спросите, зачем мы это сделали?

— А вы мне ответите, — сказал Виккерс.

— Конечно отвечу. Когда вам было восемнадцать лет, вы не подозревали о своем даре. И мы не в силах были на это повлиять. Если бы мы сказали вам об этом, это ничего бы не дало, вам следовало осознать себя самостоятельно. Мы считали, что процесс займет пятнадцать лет, он затянулся на двадцать, а вы все еще окончательно не пробудились.

— Я мог бы…

— Да, — сказал Фландерс, — вы могли бы расти в вашем собственном теле, но существовал еще один фактор — наследственная память. В ваших генах запечатлена еще одна мутация, встречающаяся столь же редко, как и телепатия. Нам хотелось, чтобы к моменту появления у Виккерса детей он полностью осознал, что собой представляет и каким даром наделен.

Виккерс вспомнил, как задумался о возможностях наследственной памяти, когда лежал на чердаке дома Эндрюса. Наследственная память, память, переходящая от отца к сыну. Теперь он понял ее механизм. Когда он стал взрослым и — он не мог подыскать более верного слова — пробудился, наступил момент узнать или вспомнить о ней.

— Итак, — сказал Виккерс, — вы хотите использовать этот мой дар против Крофорда, хотите, чтобы у меня появились дети, наделенные тем же даром?

Фландерс утвердительно кивнул:

— Думаю, мы поняли друг друга.

— Да, — согласился Виккерс. — Прежде всего я должен остановить Крофорда. Это нелегкая задача. А какова будет плата?

— Нам есть чем отплатить вам, — сказал Фландерс. — И думаю, форма оплаты заинтересует вас. Вы спрашивали о Кэтлин Престон. Вас интересовало, существовала ли она, и я могу вам ответить, что существовала. Кстати, сколько вам было лет, когда вы с ней познакомились?

— Восемнадцать.

Фландерс кивнул:

— Прекрасный возраст. — Он глянул на Виккерса. — Не так ли?

— Нам тоже так казалось.

— Вы любили ее, — сказал Фландерс.

— Да, любил.

— И она любила вас?

— Думаю, любила, — сказал Виккерс. — Я не уверен в этом сейчас. Но думаю, что любила.

— Вы можете удостовериться в этом.

— Вы хотите сказать, что она здесь?

— Нет, — ответил Фландерс, — здесь ее нет.

— Но вы…

— Когда вы выполните работу, вы сможете вернуться в свое восемнадцатилетие.

— Такова ваша плата? Значит, вернуться в свое тело и начать все сначала. Снова стать восемнадцатилетним…

— Это вас не привлекает?

— Думаю, нет, — сказал Виккерс. — Поймите, Фландерс, мечты восемнадцатилетнего юноши растаяли. Они были убиты в теле сорокалетнего андроида. Иметь физически восемнадцать лет еще не все. Грядущие годы и то, что они обещают, и мечты, и любовь идут рядом с тобой по веснам жизни.

— Восемнадцать лет… — напомнил Фландерс. — Восемнадцать лет, и надежда на бессмертие, и семнадцатилетняя Кэтлин.

— Кэтлин?

Фландерс кивнул.

— Так же, как и прежде? — усомнился Виккерс, — Но так не может быть, Фландерс. Я чувствую фальшь. Ведь что-то исчезло, улетучилось.

— Все будет точно так же, — уверенно сказал Фландерс. — Словно и не было всех этих лет.

Глава 38

Все-таки он был мутантом, только в облике андроида, и, как только ему удастся остановить Крофорда, он снова превратится в восемнадцатилетнего мутанта, влюбленного в семнадцатилетнюю мутантку, и у них будет надежда, что бессмертие станет явью при их жизни. А если так произойдет, то они с Кэтлин смогут вечно совершать прогулки по заветной долине, и у них родятся дети-мутанты, наделенные исключительным даром предвидения, и все они проживут такую жизнь, какой могли бы позавидовать все языческие боги старой Земли.

Он откинул одеяло, вылез из постели и подошел к окну. Застыв у окна, он смотрел на залитую лунным светом долину, по которой когда-то гулял, и видел пустынное место, которое навсегда останется пустынным, что бы ни произошло.

Более двадцати лет он лелеял мечту и вот, когда она почти стала явью, понял, как она потускнела с годами: невозможно вернуться в тот день 1956 года, человек не в силах вернуть ушедшее.