Хаиса императора драконов - Лана Ежова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Дракон нетерпеливо склонил голову, увенчанную острым гребнем и парочкой глянцево-черных рогов, и уставился на хрупкую женщину, которая застыла у его мощных когтистых лап.
Намия не двигалась. Она смотрела на обратившегося Мидара без опаски.
По крайней мере, ничто не выдавало ее страх.
Шумно выдохнув, дракон склонил голову ниже, будто выпрашивая прикосновение. И Намия опустила ладонь на переливающуюся, словно драгоценные камни, чешую.
Я же сделала шаг назад. Еще один. И еще…
И вскоре уже просочилась сквозь кольцо зевак. Несколько заполошных ударов сердца – и я скрылась среди толпы.
Побег прошел незаметно. Впереди миссия по спасению Янира и дочери виконтессы.
Я шла быстро, обходя веселящиеся семьи, захмелевшие компании, воркующие парочки, шумные группки друзей…
Бежала, пока не добралась до кольца из зрителей вокруг помоста с алтарем, и меня накрыло несвоевременной, припозднившейся мыслью: а где сейчас Флардо? Где его искать?
Намия сказала, что детей нет на Алой площади, значит, он тоже не здесь.
Если он похитил их, чтобы шантажировать, то сам должен найти меня.
Это что получается, я здесь, неподалеку от алтаря, а он, возможно, выискивает меня возле фонтана Согласия?
Ну здорово! Вот к чему приводит порывистость! Эмоции затмили логику!
– Эрика…
На моем плече сжались прохладные пальцы.
И холодок змеей пополз по позвоночнику вниз, куда-то в живот, где уже заворочался ледяной еж плохого предчувствия.
Обернувшись, мушкой влипла в торжествующий взгляд светло-желтых глаз Флардо.
– Я чувствовал, что это ты, Эрика… Знал, хоть маска и изменила до неузнаваемости…
Его радость испугала – ноги ослабли и перестали держать.
Некромант с готовностью обвил меня руками за талию, и стало еще хуже.
Как он мог нравиться Эрике? Почему она увлеклась им? Полюбила? Что в нем есть такого, что резонировало в ней? Милая, невинная, добрая девушка – и холодно-скользкий, как змей, некромант?
Я всмотрелась в лицо Флардо. Худощавое, с тонкими губами и носом, пугающе желтыми глазами – не красавец.
Сейчас еще и некромантские знаки, ради маскарада нарисованные черной краской на лбу и веках, усиливали отталкивающее впечатление.
Нет, меня жуткий мужчина ни капли не привлекал, наоборот, отталкивал и пугал.
– Сударь Флардо, где…
Слово «дети» он не дал договорить – потащил куда-то, бормоча:
– Обращаешься официально, а не по имени? Имеешь полное право злиться, милая. Виноват, каюсь! Не сказал, кто я, но это лишь потому, что хотел защитить. Ты моя радость, моя жизнь, Эри, я ведь думал, что ты погибла под завалами храма в Тафре! А ты здесь, и я надеюсь на твое прощение. Ты злишься из-за родителей, понимаю, но ведь они предатели!
Внутри словно кипятком плеснули. Жестокие слова эгоиста, который всегда и во всем оправдает себя.
Не замечая моего отвращения, некромант продолжал каяться:
– Твой отец пошел на сговор с врагом, а мать его поддержала, не отказалась от предателя, хотя могла.
Он говорил так, будто родители Эрики все еще живы, а ведь, со слов виконтессы, они погибли. Странно…
И я не согласна, что родители Эрики – предатели, отец не успел поклясться, хороший адвокат мог бы и оправдать. А мать и вовсе следовала за мужем, как того велела местная религия. Дисгарская декабристка, ага.
Я в шоке слушала бредовые обвинения Флардо и без сопротивления шла туда, куда он влек. Что это темный уголок между домами, без свидетелей, поняла слишком поздно.
– Моя Эри…
Некромант прижал к холодной стене и поцеловал.
В прошлой жизни я не была ромашкой и знавала всякие первые поцелуи: осторожный поцелуй-знакомство, страстный поцелуй-притяжение, робкий поцелуй-просьба…
Так вот, сейчас это был наглый поцелуй-ограбление! Некромант не знал, что мы, по сути, не знакомы, но это не оправдывало его: даже с невестой нельзя быть таким грубым!
Вдавив в стену и сжав мои запястья, он жадно терзал губы, не давая малейшего шанса ни отстраниться, ни оттолкнуть. Фу, мерзость!
К счастью, у меня оставалось колено!
Мимо, эх…
Последнее средство, зубы, все-таки сработало и отрезвило Флардо.
– Эри! – удивленно вскрикнул он и потер тыльной стороной ладони рот. – Что за уличные приемы?
Отстранившись, некромант возмущенно заглянул мне в глаза.
И вдруг его лицо превратилось в маску, утратив все эмоции до капельки.
– Ты ведь не Эрика, да?
Он понял, что я самозванка!
Песец… Не пушистый белый, а полный!
Выцарапав остатки самообладания, я сделала вид, что не расслышала вопрос.
Надеюсь, выражение лица не выдало, в каком я ужасе.
И да, лучшая защита – это нападение.
– Где дети, Дин? Как ты посмел так напугать меня? – сердито, но фамильярно спросила я, как будто передо мной сильно проштрафившийся любимый мужчина.
Обрывки воспоминаний предыдущей хозяйки тела позволили говорить с некромантом, как она, с теми же интонациями.
– Эри, – прошептал некромант недоверчиво, с неприкрытой надеждой в голосе.
Выражение облегчения на его лице подсказало, что я выбрала правильную тактику.
– Зачем ты выкрал детей, Дин?
Чтобы закрепить успех, я раздраженно, как однажды Эрика из воспоминаний, стукнула ладонью по плечу некроманта.
Хотелось вмазать посильней, но жаль, не хватит сил, чтобы навредить ему серьезно. Да и нельзя, пока не узнала, где ребята.
Кажется, я становлюсь некромантоненавистницей!
– Какие дети? – удивленно поинтересовался маг, словно очнувшись, и нахмурил брови.
– Янир, сын моей тети, и еще одна девочка, которую ты, видимо, прихватил за компанию.
Свет магических фонарей показал быструю смену эмоций и чувств: облегчение и слабую надежду вытеснила мрачная решимость.
Совладав со всплеском переживаний, Флардо процедил:
– Я никогда не обижу ребенка, и моя Эрика об этом знала. – И он снова впился в мои губы.
Не метафорически впился! Не поцеловал чересчур страстно, нет… Он укусил за нижнюю губу в жутком подобии поцелуя!
К моим отвращению и страху добавилась боль.
К счастью, это длилось недолго.
Отпустив, мрачный некромант сплюнул себе на правую ладонь и прошептал короткое заклинание.
На тонких длинных пальцах затанцевал черный смерч, поглощая алые капли. Капли моей крови.
Зрелище было красивым и жутким.
Ох… А ведь это заклинание проверки? То самое, о котором говорила Намия?
Я себя выдала окончательно?
Темнота на ладони мужчины развеялась, оставив два камня: прозрачный белый и алый. Белый мерцал, то исчезая, то вновь становясь видимым.
Рот некроманта искривился в страшном оскале. В желтых глазах – безмолвная тоска зверя, утратившего смысл жизни.
Флардо правой рукой судорожно сжал камни, левой – мое горло.
