Твоя жизнь в моих руках - Елена Рахманина

теряя ко мне всякий интерес. Обиженно пытаюсь сползти с его коленей, но Лев перехватывает меня поперёк живота, прижимая к своей груди, будто так и полагается племяннице сидеть на коленях дяди. – После того как ты получишь наследство, опасность минует. По крайней мере, нашим своякам уже будет нерезонно тебя устранять. Кстати, нас пригласили на день рождения вдовы твоего отца.

Дядя говорил это обыденным тоном. А я неосознанно передёрнула плечами, потому что он говорил о моей жизни так, будто она всего лишь чья-то помеха. Не более.

Снова сотни мыслей зароились в голове. Недоверие. Непонимание. Страх. И боялась больше всех я по-прежнему Льва Багрова.

– И мы туда пойдём? – тихо спрашиваю, уже ничего не понимая. Зачем класть в пасть льва голову?

– Обязательно.

Вопреки моим ожиданиям, ни в какую больницу меня не повезли. Врач приехал к нам домой.

Лев отнёс меня в спальню. И хотя мне казалось, что я уже вполне способна передвигаться самостоятельно, но не смогла попросить его отпустить меня.

Мне всю жизнь до смерти не хватало телесного контакта с другими людьми. Объятий, невинных поцелуев в щеку. И всего этого детдомовская девчонка, конечно, была лишена. А потому сейчас я упивалась тем, что ощущаю его тепло и сильные руки. Если бы можно было, я, наверное, оплела бы его торс ногами, только бы не отпускать. Но, увы, не настолько я не в себе.

Избавив от верхней одежды, Лев усадил меня на бортик ванны. Молча наблюдала за тем, как он достает из принесённой горничной аптечки какие-то средства. Не стала задумываться, почему он решил не дожидаться врача. Ведь обработать ссадину мог и профессионал.

Я млела от каждого его касания. От того, как он убирает волосы за ухо, проводит по ним пальцами, чтобы не мешали обеззараживать ранку на лбу. Даже не помнила, как она там появилась. Должно быть, оцарапалась о какой-то куст, пока бежала.

Лысый врач с холодными глазами констатировал у меня лишь ушибы. Оставил на прикроватной тумбочке лекарства и удалился. Лев тоже молча ушёл. На небольшом столике меня ждал поднос с едой.

Есть не хотелось, и я убрала поднос за дверь, забираясь под одеяло. Прокручивая в своем воспалённом воображении каждое прикосновение Льва. Они подействовали на меня как целебный бальзам. Стирая ужасы пережитого.

Уснула быстро. Просто отключилась. Помогли таблетки. Но, наверное, зря я выпила лишь половинку. Потому что проснулась всего спустя пару часов.

Металась в постели, пытаясь вновь провалиться в сон. Но тщетно. А потому решила прогуляться по дому в надежде, что это поможет.

Вышла из комнаты, завернувшись в тёплый халат. И направилась в сторону кухни, планируя разогреть себе молока с мёдом.

Сначала увидела свет, пробивающийся из-под двери кабинета дяди. А затем до меня донеслись голоса. Его и Марго. Шестое чувство подсказало, что они обсуждают меня. А значит, я имею законное право подслушать.

Подошла ближе, ловя обрывки фраз.

– Лёва, неужели ты считаешь, что всё это того стоит? – раздаётся непривычно мягкий и какой-то уставший голос бабушки. Я видела её сегодня, и она выглядела так, словно искренне переживала за меня.

Глава 13.1

Глава 13.1

Сама не поняла, почему вдруг перестала дышать. Замерла, затаилась, лишь ощущая где-то в горле бьющееся сердце. Опасаясь, что кто-то обнаружит моё присутствие и мне не поздоровится. Но интуиция подсказывала, что сейчас я могу услышать нечто очень важное.

– О чём ты, Марго? – раздаётся холодный, пробирающий до костей голос, хотя я чувствовала, что Лев отлично понимает, что имеет в виду его бабушка.

До смерти хотелось заглянуть за дверь. Посмотреть на них. Но я побоялась, что меня заметят.

– Она ведь хорошая девочка. Дикая, совершенно невоспитанная и лишённая всякой культуры, но хорошая. – Её сухой голос был скрипучим, прокуренным, противно царапающим мои барабанные перепонки, но злости или раздражения я в ее словах не услышала. И не понимала, к чему она ведёт этот разговор. – Да, ребёнком я её не знала, в отличие от тебя, но это не значит, что мне безразлична её судьба.

– Боже, Маргарита Фёдоровна, давно ли тебя стали волновать чужие жизни? – прерывает её насмешливый голос Льва, из которого льётся неприкрытый сарказм. – С чего вдруг чумазая девка растопила твоё холодное сердце?

Вздрогнула, будто меня ударили в солнечное сплетение. Боль опутала рёбра, сдавливая и мешая дышать. Вроде в глубине души понимала, что именно такой меня видит Питон. Но правда оказалась горше, чем мне представлялось.

Прикусила губу, неожиданно поняв, что готова разреветься. А я ведь даже на похоронах мамы и слезинки не проронила под обвиняющими взглядами родственников с её стороны, никогда не интересовавшимися моим существованием.

И тут вдруг от слов пригревшего меня мужчины я настолько размякла…

– Перестань, Лёва, порой твоя жестокость пугает. Я видела, как ты на неё смотришь, и решила, что в тебе есть человечность. Хотя бы её зачатки. Но даже после сегодняшнего, неужели ты не пощадишь её? Она ведь в опасности. И из-за кого? Из-за нас, людей, которых она даже не знает, по сути.

Звон бокала заставил меня вздрогнуть. Не понимала, что произошло. Будто кто-то случайно или специально разбил фужер. Всё же осмелилась заглянуть в приоткрытую дверь, чтобы увидеть, как Лев наливает себе очередную порцию. Он что, разбил свой бокал? Странно. Он совсем не походил на человека, не умевшего контролировать эмоции.

Впрочем, что я о нём знаю? Ничего.

– Ты не видела, как она живёт, – привычно спокойно парирует, точно не он разбил только что бокал, как я полагала, швырнув в стену. – Считаешь, что стоило её оставить в той дыре? Там ей было бы комфортнее?

– Там у неё имелось больше шансов выжить, – упрямо гнула линию бабушка. А я совсем ничего из их разговора не понимала.