Том-Укротитель - Луи Буссенар

«Теперь мы их подождем, а заодно отдохнем», — удовлетворенно подумал Укротитель.

Время тянулось медленно — другой на месте нашего героя давно бы отчаялся.

Но Том, несмотря на свой энергичный темперамент[116], словно представитель краснокожих, обладал бесценным качеством: терпением.

Он терпеливо ждал, погрузившись в состояние полусна как истинный искатель приключений, привыкший спокойно располагаться во враждебном окружении, будь то люди или дикие животные. Словом, ковбой был уверен, что ни один посторонний шум не пройдет мимо его уха.

Снаружи рассвело. Том узнал об этом благодаря массивной плитке из стекла на потолке кухни. Сквозь это непрозрачное стекло струился тусклый зеленоватый свет.

Так в полной неподвижности прошло четыре часа. Стояла мертвая тишина. Но вот снаружи послышался легкий шорох, что-то скрипнуло, а стекло потемнело.

«Ага, — подумал Укротитель, — кто-то не выдержал. Наконец-то».

Он бесшумно взвел курок и стал держать револьвер наготове. Затем, затаив дыхание, встал за дверью.

Стало слышно, как бесшумно поднимается по ступенькам человек, потом вставляет ключ в замочную скважину. Прерывисто дышит где-то совсем рядом. Тихо, очень тихо поворачивает ключ…

Дверь приоткрылась, и показался длинный ствол револьвера.

Наступила долгая пауза. Видимо, незнакомец осматривал комнату. Обманутый тишиной человек, пригнувшись, готовый, если надо, выстрелить, осторожно вошел в помещение.

Том пока оставался незамеченным.

С присущими ему хладнокровием и мгновенной реакцией Укротитель схватил незнакомца за запястье и быстро потянул руку одновременно вверх и на себя.

Благодаря этому маневру незнакомец оказался лицом к лицу с ковбоем, а рука вместе с пистолетом — под углом сорок пять градусов. Незнакомец не успел и пикнуть.

— Раз! Два! — торжествующе проговорил Том.

Захват был столь силен, что оружие выпало из рук бандита, а при счете: «Два!» — он захрипел, потому что в горло впились пять железных пальцев.

Все произошло в течение секунды. Полузадушенный незнакомец опустился на пол, словно марионетка, у которой внезапно оборвались нитки.

Укротитель усмехнулся:

— Боже мой! Я, кажется, знаю этого обормота! Правда, мне очень не нравится вот это…

Продолжая посмеиваться, Том схватил незнакомца за бороду и сильно потянул. Борода осталась в его руке. Взору нашего героя предстал тщательно выбритый молодой человек, довольно симпатичный. Его левую щеку от глаза до уголка губ украшал огромный шрам.

Том совсем развеселился:

— Кого я вижу! Это же Остин… Остин Алькандер, отъявленный мошенник. По твоей заднице давно плачет хорошая плетка! Здравствуй, Остин!

Бандит с вытаращенными глазами и высунутым фиолетовым языком ничего не видел, не слышал и был не в состоянии говорить.

Теперь Том, соблюдая осторожность, смог убедиться, что бандит пришел один. Он положил неподвижного пленника на стол, только что служивший кроватью, затем вынул ключ снаружи и, закрыв дверь изнутри, спокойно произнес:

— А теперь, дорогой, поговорим.

Но тот не отвечал и более того, кажется, перестал дышать.

Том забеспокоился:

— Должно быть, я перестарался. Черт побери! Мне все чаще изменяет чувство меры.

Укротитель ущипнул бандита за мочку уха, несколько раз шлепнул по щекам и с удовлетворением констатировал[117], что тот в порядке.

Глубоко вздохнув несколько раз, мистер Остин Алькандер оглушительно чихнул, сотрясясь всем телом.

Ковбой церемонно склонил голову:

— Будь здоров, мой мальчик!

Тот привстал, растерянно посмотрел на Укротителя и, узнав его, затравленно улыбнулся. Затем пролепетал:

— Ах, это ты… Том?

— К твоим услугам, дорогой…

— Том! Ох! Черт побери! Почему ты здесь?

— Просто гулял!.. А ты?

— Все шутишь. Я, к сожалению, ничего не могу тебе сказать.

— Милый мой, — широко улыбнулся Том, — ты же хорошо меня знаешь. У тебя на щеке след моих шпор. Уверяю, сейчас твоя шкура не стоит и цента…

— Да, я знаю. Как хорошо, что именно ты оказался в этом доме.

— Ну да? Это почему же?

— Тебе, должно быть, известна тайна, которую хранят супруги Диксон.

— Выкладывай, в чем дело! И быстро, недоносок… я спешу.

— С тобой, насколько я помню, можно поговорить и договориться.

— Последнее очень разумно.

— Послушай. Ты получишь двести тысяч долларов, если заставишь говорить эту парочку в подвале. Мы хотим узнать тайну их сокровищ.

— Что за сокровища?

— Какое тебе до этого дело? Твоя доля — двести тысяч долларов. Пять миллионов французских франков.

— Ты так богат… сегодня?

— Достаточно, чтобы заплатить эту сумму. По предъявлении чека ты получишь их наличными в Национальном банке.

— Слушай, Остин, скажи, на кого работаешь, и я отпущу тебя…

— А разве я не могу работать самостоятельно?

— Для этого ты слишком мелкая сошка. И больше всего похож на заурядного жулика, исполнителя чьей-то воли. Говори быстро, кто твой шеф!

— Не могу. Соглашайся лучше на мое предложение. Достаточно твоего устного согласия, и дело в шляпе.

— Нет!

— Ну и кретин! Чего тебе надо?

— Чтобы ты освободил этих несчастных в подвале.

— А если я откажусь?

— Я поступлю с тобой как индейцы со своими жертвами… Тебе известны пытки краснокожих? Они умеют развязывать языки самым строптивым.

— Попробуй только!

— Ну что ж, придется…

Несмотря на боль в плече, Том снова положил бандита плашмя на стол, засунул ему в рот кляп, свернутый из носового платка. Крепко связал руки и ноги.

Во время этих действий Укротителю пришла в голову простая мысль. Надо обыскать прохвоста! В карманах жулика Том обнаружил чековую книжку, две банкноты по сто долларов каждая, какие-то бумажки, нож и связку ключей.

Он осмотрел ключи, некоторые были довольно необычной формы, и его осенило:

— Остин! А не могу ли я этими ключами освободить моих друзей? Попробую! И немедленно!

Укротитель зажег лампу, распахнул ударом ноги дверь в подвал, спустился вниз, прыгая через ступеньки, и предстал перед изумленными супругами.

— Это вы… и так быстро, мой мальчик? — воскликнула миссис Диксон. — Вы пришли нас освободить?

— Надеюсь, мадам, — волнуясь так, как не волновался даже перед смертельной опасностью, ответил молодой человек.

Том рассмотрел замок, сравнил его отверстие с формой одного из самых маленьких ключей и пробормотал:

— Кажется, этот…