«Русские – успешный народ. Как прирастала русская земля» - Александр Тюрин

Пользующиеся податными льготами монастыри старались привлечь на свои земли работников, преимущественно «без-вытных», «неписьменных», то есть не числящихся на тяглых землях какого-нибудь владельца или, еще лучше, пришедших за лучшей долей из другого княжества. Так, в 1476 г. углицкий князь дал Покровскому монастырю грамоту «собирати слободу на сей (правой) стороне Волги», причем земледельцы, привлеченные из других княжеств, были освобождены от податей на 20 лет, а «без-вытные» — на 10 лет.

В1505 г., после многих лет относительного затишья, казанский хан Магмет-Аминь (Мухамед-Эмин) неожиданно взял курс на конфронтацию с Москвой. Для начала хан вырезал всех русских, беспечно находившихся в Казани: «гостей руских побил, а товар их поймал на себя весь», не давалось пощады даже их семьям, «юноша младыя и красныя отроковица, младенца вкупе убивахуся».[239] Вот такая «Варфоломеевская ночь» на казанский манер.

20-тысячное казанско-ногайское войско пришло, «хрестьянство убивая», к Нижнему Новгороду, выжгло его посады, в то время как русская армия пассивно ожидала казанцев в Муроме и Плесе. По мнению летописца, воеводы струсили, «великим страхом объяти быша».[240]

С утверждением в Казани крымских Гиреев походы волжского ханства на «казанскую украйну» Московского государства стали регулярными. Особенно разорительные нашествия проходили в годы русско-польских войн. Ханы, посаженные на казанский трон турецкими султанами, прекрасно координировали свои действия и с поляками, и с крымцами.

Так, в 1521 г., когда основная масса русских войск находилась на литовском рубеже, казанцы и крымцы пробили русскую оборону с двух сторон и, по свидетельству Герберштейна, взяв огромный полон, соединились у Коломны.

Казанцы разорили Муромские, Мещерские, Нижегородские места, и даже на северной реке Сухоне, в Тотьминской волости, «в полон взяли и иссекли шесть с половиной тысяч христиан».[241]

И в сентябре следующего года происходит нападение казанцев, «приходили татары и черемисы в галицкие волости».[242]

Великий князь Василий III и правительница Елена Глинская укрепляли оборону «казанской украйны» — построены были города Мокшан на верхней Мокшей, Васильсурск на реке Суре. На какое-то время даже наступило затишье.

Но в годы Стародубской войны, последовавшей за смертью Василия, на Русь пошли вражеские рати с трех сторон, литовской, крымской и казанской, повсюду пробивая оборону. Зима 1535–1536 гг. выдалась особенно горячей на казанском рубеже. В декабре казанцы ходили на Нижний Новгород и Гороховец. 6 января казанские воины устроили резню в районе Балахны, убив много крестьян из окрестных сел, и ушли с полоном до прихода русских воевод. Отряды казанцев наведались даже в отдаленный Вологодский уезд, «многих людей посекли, а иных в полон взяли».[243] Казанский хан Сафа-Гирей с 40-тысячным войском ходил на Костромские и Галичские земли. Под Костромой он разбил московского воеводу князя Засекина, который пал в бою. 15 января ханское войско сожгло посады Мурома.

Зимой 1537 г. Сафа-Гирей ходил на Нижний Новгород, Кострому, Галич, Владимир, Плес, «зиме анваря, на всеядной неделе, под Муром приходил, посады под Муромом и сел и деревень пожег, от Мурома и до Новагорода воевал».[244]

Годом позже казанцы доходят до Сухоны, разоряют окрестности Костромы, Мурома, Галича, Вологды, уходят с «большим полоном».[245]

В 1539 г. казанцы опять отправляются к Мурому и Костроме, в бою около Костромы поражают московское войско, где погибают 4 воеводы. Набег отражает «свой» татарин, касимовский хан Шиг-Алей (Шах-Али).

В начале 1540-х гг., в смутное время после отравления Елены Глинской, казанцами были разорены земли Нижнего Новгорода, Мурома, Мещеры, Гороховца, Балахны, Заволжья, Галича с весями, Вологды, Тотьмы, Устюга, Перми Великой, Вятки, Владимира, Шуи, Юрьевца Вольского, Костромы, Кинешмы, Унжи, Касимова, Темникова.

Автор того времени, казанский летописец, сетует, что князья и бояре правят неправедно: «неправды умножишася, обиды, тадбы и разбои, и убиства» и не берегут от супостата русскую землю. «Везде погани христьянъ воеваху и губяху».[246]

«От Крыма и от Казани почти половина Русской земли пустовала», — писал об этом времени царь Иван Грозный. И его оппонент А. Курбский добавлял, что «уже было все пусто за осьмнадесять миль до Московского места».

В ночь на 3 января 1542 г. воевода Иван Шуйский приехал в Москву — в нарушение великокняжеского приказа находиться с войском во Владимире, земли окрест которого подвергались нападениям казанцев. Для того чтобы покончить с могущественным соперником — кланом Вельских. (Не случайно царь Иван ввел опричнину именно 3 января 1565 г.)

В письмах казанского хана Сафа-Гирея королю Сигизмунду, хранящихся в варшавском архиве и относящихся к 1542–1545 гг., содержатся отчеты о проделанной работе: «Землю московскую завоевал и опустошил… Зо всим своим войском был и замки (крепости, города) иншии побрал, и иншии попалил, и со всем войском своим был есми за Окою рекою далеко в земли неприятельской». Хан пишет, что в походах на Москву участвовало до 70 тыс. воинов, помимо казанцев также ногайские мурзы и астраханцы.[247]

За первую половину XVI в. разрядные книги зафиксировали 40 казанских набегов.

Набеговая экономика Казани кормила феодалов и работорговцев, переправлявших пленников по Волге в Астрахань, откуда их рассылали азиатским «потребителям». Часть пленников оставалась в самом ханстве. К середине XVI в. более 100 тыс. русских томилось в казанской неволе.

Казанское взятие

Казань была «крепким орешком». При Иване III один удачный поход даже завершился ее взятием, но закрепиться там не удалось.

А летом 1530 г. пришла к Казани большая русская рать, судовая и конная, под началом князей И. Вельского и М. Глинского. 10 июля соединившиеся русские силы разбили казанцев, взяли острог и стали готовиться к штурму города. Однако русские воеводы литовского происхождения, Глинский и Вельский, завели местнический спор, кому же первому въезжать в Казань. Пока начальники спорили, начался сильный дождь. Посошные люди и пищальники, намокнув, бросили к чертовой матери всю артиллерию и разошлись (нет, это точно не рабы).

Казанские татары помимо легкой конницы имели тяжелую панцирную кавалерию, численность которой достигала 10–15 тыс. всадников, и пехоту, приспособленную для защиты укреплений. Артиллерия Казани включала как легкие пушки-пищали, так и тяжелые полевые и крепостные орудия. По данным историка М. Г. Сафаргалиева, в казанском войске было не менее 40–50 тыс. человек — примерно столько же, сколько и в литовском.

Но Иван Грозный сделал покорение Казанского ханства неизбежным. Ключами к нему стал Свияжск, поставленный всего за месяц в стратегически удачном месте. Его появление было результатом сложной логистической операции. Под Угличем зимой срубили крепость, потом разобрали — все бревна были помечены — и, едва сошел лед, переправили по Волге до места впадения Свияги; потом это колоссальное «Лего» было собрано снова. В кратчайшие сроки на площади 150 га было извлечено 3 тыс. м3 земли, израсходовано 20 тыс. м3 бревен. Охраняли стройку казанские татары, перешедшие на царскую службу, числом около полутысячи человек. Живущие окрест нагорные черемисы «град делати помогаху» и более того — обеспечивали строителей сбалансированным питанием, «хлеб же и мед и скот и всякую потребу во град привожаху».

И после падения Казани освоение Поволжья было длительным и тяжелым. Оно обеспечивалось не только военными победами, но и строительством городов, оборонительных черт, организацией сторожевой службы, переселениями служилых людей и крестьян и привлечением на свою сторону «инородцев» (это слово не несло негативной нагрузки, означало человека иного рода, нерусского и некрещеного).

Несколько лет после казанского взятия воеводам пришлось подавлять вооруженную активность мурз и «сотенных князей», которые никак не могли забыть о «славном» набеговом прошлом. Они выстроили городок на реке Меше, получали помощь людьми от заволжских степняков, грабили суда на Волге, разоряли приволжские селения, даже проникали вглубь русских земель. Некоторые бояре, оппозиционные царю Ивану, считали, что Казань снова будет потеряна, и это вполне их устраивало.

Но феодал Мамич-Бердей, вожак восставших, был в конце концов взят в плен, причем чувашами, верными Москве. Местное чувашское или мордовское население нередко выдавало или просто умерщвляло восставших феодалов. Правительство царя Ивана выводило казанских воинов в московские города и волости, где давало им поместья, обращая в государевых служилых людей. Крупное феодальное землевладение в Казанском крае исчезло. С успокоением края его начали заселять земледельцы из числа русских, чувашей, мордвы.[248]