Чудесная чайная Эрлы - Варвара Корсарова

ж, удачи вам, комиссар. Заходите на чашку Нокс Вигилате или кофе. Но не сегодня! – спохватилась я, вспомнив о рискованном плане, который мы придумали вместе с Зантой. – Сегодня я буду занята большой уборкой.

– Ну хорошо, – комиссар прищурился, уловив в моем голосе неискренность. – Пожалуй, я тоже проведу вечер дома. Удачного дня вам, Эрла.

Он поклонился, надел шляпу и зашагал к особняку Бельморов, а я поспешила домой, намереваясь прилечь и поспать пару часиков: этой ночью мне предстояло опасное приключение.

☘️

Я не рассказала о своем плане друзьям. Петер возмутился бы, а Алекса не годилась в сообщницы, потому что была не способна хладнокровно лгать. Моя же затея требовала хитрить, притворяться, врать с три короба и водить за нос.

На Полуночный рынок придется идти одной, и одной нести все последствия моей выходки. Впрочем, я надеялась, что все пройдет как по маслу. Альфина на редкость сообразительна, и у нее есть ряд качеств, которым позавидует любой прожженный жулик.

Все сомнения растаяли, когда среди почты я обнаружила еще одно письмо с суровым требованием уплатить налог.

Время до вечера провела как на иголках. Пекла печенье, смешивала травы для чая, сушила цукаты... От привычной работы стало легче. Будто все заботы отступили на второй план, больше не касались меня, а значение имели лишь правильная температура в печи да точные пропорции тертой гвоздики и муската.

Несколько раз в заднюю дверь робко стучали посетители. Таясь, я отпускала им выпечку, наливала в термические фляги чай и какао. День не прошел зря: монет в вазочке прибавилось, а у комиссара Расмуса появился новый повод для моего ареста, узнай он об этом.

Когда начало темнеть, я посадила Занту на колени и еще раз подробно повторила ей план. Невзирая на боль, использовала голос витамага, чтобы альфина лучше меня поняла. Беседовала с ней, выбирая модусы уверенности, спокойствия и сосредоточенности.

Контакт с животными давался мне хуже контакта с растениями, но Занта любила меня и понимала без слов, и поэтому много усилий не потребовалось.

Однако после использования формул пришлось заварить чай с розмарином, что успешно снимает любую боль – даже душевную. Я также позаботилась о том, чтобы всегда иметь запас охлажденного настоя. Долго смачивала настоем руки, сдерживая желание взять терку и содрать с кожи мерзкие печати запрета, пусть даже ценой страданий.

Но вот за окнами почернело, по улице мерной походкой прошла Лилла. Она обходила свои владения, не давая темноте окончательно поглотить город. Я была рада появлению фонарщицы: мысль о том, что придется брести безлюдными переулками на пустыри, изрядно угнетала.

Ночи в городе, подобном Ферробургу, не бывают спокойными. Под покровом темноты выползают на улицы мелкие грабители, пьяницы ищут приключений, драчуны становятся храбрее, когда прохожие не видят их лиц.

Остается надеяться на собственную осторожность да заботу Лиллы, зажигающей островки света. С полицией же этой ночью встречаться мне хотелось не больше, чем с хулиганами.

Оделась потеплее, накинула плотный плащ с капюшоном, Занту посадила в удобную клетку, клетку поставила в просторную сумку, заперла чайную и вышла в ночной город.

Дул неприятный осенний ветер, порой под ботинками потрескивал лед – лето ненадолго заглянуло в Ферробург днем, но ушло с приходом ночи.

Вскоре я свернула с главной улицы в узкий переулок и двинулась к Мусорной пустоши, где в эту ночь раскинется Полуночный рынок.

Традиция запретной ночной торговли жила в Ферробурге с незапамятных времен – с тех пор, как власти потребовали приобретать лицензию на любые сделки купли и продажи.

Но как быть беднякам, кому нужно время от времени продать серебряный портсигар или лоскутное одеяло, чтобы дотянуть до жалованья? Как быть магам-самоучкам, кому требуются редкие ингредиенты для незаконных опытов? И как быть всем тем, кто живет контрабандой? И уж конечно, торговцы краденым тоже имели свой интерес.

Так и появился Полуночный рынок. Несколько раз в месяц, ночью, в одном из укромных уголков города, возникал стихийный базар. Каждый раз в новом месте, чтобы сбить с толку полицейских.

Никто и никогда не договаривался заранее, в какую из ночей и где именно соберутся продавцы сомнительных товаров. Но слухи каким-то образом обегали город и его окрестности, и горожане знали: хочешь, например, купить дурманящую «свинцовую соль», чтобы добавить в свой трубочный табак, – иди третьей ночью месяца на заброшенные склады, или на свалку за скотобойней, или на дворик у развалин старой школы. И там за умеренную плату ты найдешь, что душе угодно.

Всегда был риск попасть в руки полицейских, но при старом комиссаре облавы совершались редко. Говорили, что старому комиссару за бездействие платил таинственный «Мастер рынка», человек, который следил за порядком на торжище.

Я не раз наведывалась на Полуночный рынок. О месте и времени его проведения узнавала от Лиллы.

Покупала редкие приправы, саженцы, книги. Мне нравилось там бывать. Щекотало душу ощущение таинственности и опасности, завораживали приглушенные огни, разнообразие товаров и лиц – на Полуночный рынок стекались жители других городов и деревень, приезжали торговцы и контрабандисты со всего побережья.

Сегодня я впервые отправилась на Полуночный рынок не покупать, а продавать. А значит, уверенно и окончательно перешла на другую сторону закона.

Кольнула совесть, но, как всегда, проснулась она слишком поздно.

Я вошла в квартал Золотарей и приближалась к Мусорной пустоши. Когда-то здесь жили рабочие, которые собирали и сортировали мусор. Сейчас их работу выполняли Коптилки, поэтому многие ветхие домишки пустовали и грозили рухнуть в любую минуту.

Фонарей в этом квартале почти не было, приходилось чуть ли не на ощупь пробираться через лабиринт темных узких улочек и проулков, становившихся все уже.

Ржавые колодезные насосы тоскливо поскрипывали сами по себе, под ногами хлюпали нечистоты. В каменных стенах домов чернели проемы, из-за острых крыш поднималась желтая луна.

Мне было здорово не по себе. Занта, почувствовав мое состояние, весело муркнула из сумки – «не бойся, хозяйка, я с тобой, вдвоем не пропадем!»

Квартал постепенно наполнялся людьми. Неясные тени двигались вдоль заборов, выныривали из переулков, спешили вперед с тюками на плечах.

И вот, миновав обвалившиеся каменные ворота, я попала на Мусорную пустошь, где этой ночью сошлись продавцы и покупатели того, что закон запрещал выставлять на прилавки.

Среди низких полуразрушенных сараев, ржавых мусорных ящиков, двигались сотни людей. Торговцы разложили товары на самодельных прилавках – ими служили доски да пара кирпичей. Вполголоса рядились, смеялись, ругались. Трещали факелы, тускло горели фонари, алели угли жаровен. И над всем этим в черном небе