Леди Сирин Энского уезда - Татьяна Коростышевская

— Аделаида Сергеевна, — продолжала фея. — Пушок и самая молоденькая — Дашка. Между прочим, в твою честь назвала. Такая же недотепа.

— Баба Нюра! — заревела я и бросилась на шею. — Я так боялась, что вас паладины убили-и-и…

Прижиматься к рослой мускулистой женщине было для меня абсолютно новым опытом.

— Ничего, ничего, — гладила меня по волосам старушка. — Я тоже переживала, чтобы тебе эти обалдуи чего поганого не сделали.

Да полноте, какая старуха? Того, что в теле великолепной Руби поселился новый постоялец, со стороны заметно не было. И если бы не эта «шаланда», которой баба Нюра кидалась направо и налево, я бы тоже подмены не распознала.

— И как вам это удалось? — шмыгнула я носом и чуть отстранилась, чтобы заглянуть в невыразимо прекрасное лицо.

— А я знаю? Сначала, когда эта фейка драная в меня медальоном тыкать принялась, показалось, кто-то всю душу вынуть пытается. Ну я поднатужилась, на себя потянула…

— И что? — поторопила я, раздраженная, что рассказ прервался на самом интересном месте.

Баба Нюра отпустила мои плечи и задумчиво прошлась по комнате.

— А потом он меня признал, медальон то есть. Вроде как сотрудничать пригласил. Мы потом уже с ним подробно поговорили…

— Как поговорили? Когда?

— Ну, уже после того, как ты меня жезлом с молниями чуть не пришибла. Времени-то у меня уйма была, пока Эсмеральд регенерировался, пока принц нас нашел. Да и не разговор это в обычном понимании, артефакт мне картинки в основном показывает или что чувствует в данный момент передает. Руби ему давно уже не нравилась. У них не равноправные отношения были, а что-то вроде рабства. Она управляла, он подчинялся. Знаешь, сколько он по ее указке душ загубил, и фейских и человеческих? К тому же у него насчет невинности пунктик. Короче, он быстренько нас телами поменял и велел как можно дальше из твоей квартиры уходить. Опасался, что жрица в себя быстро придет и все обратно поменяет.

— Баба Нюра! — удивленно всплеснула я руками. — Вы, значит, того… непорочнее непорочной Руби оказались?

— Ну, уж с девками точно не блудила! — Мраморные щеки феи покраснели. — Срам-то какой!

— А с противоположным полом? — почему-то не желалось мне спрыгивать с темы.

— Время раньше другое было, — отрезала бабка. — С любимым не получилось, а раз не с ним, то ни с кем.

— Понятно. — В этот момент я ощутила ее безграничное одиночество. — А с возлюбленным вашим что случилось?

Баба Нюра резко отвернулась к зеркалу.

— Потом как-нибудь расскажу.

Изумрудные глаза как-то подозрительно блестели, и я решила не настаивать на ответе.

Лже-Руби, повеселев, вертелась перед зеркалом, время от времени приподнимая груди и проходясь ладонями по тонкой талии. В расстегнутом вороте комбинезона виднелся кругляш душеуловительного медальона.

— Ниче так! Мне нравится, — наконец проговорила бабка. — Хорошее тело.

— А что же все-таки случилось с его хозяйкой?

— Что, что? — хитро улыбнулась старушка моему отражению в зеркале. — Теперь эта шаланда мое старое тело будет носить, пока не сносит. В нашем с тобой мире магии нет, вот пусть и мучается, кошка драная.

— А когда умрет?

В местных догмах я не очень разобралась, но почему-то мне казалось, что душа просто так никуда исчезнуть не может.

— Она ведь может попытаться опять свое тело занять?

— Попробовать-то она попробует, только кто ж ей это богатство даст. — Многозначительный взгляд на полукружия пятого размера. — Облезет! Я к тому времени так в этом теле окопаюсь, что не подкопаешься.

— Баб Нюр, — задумчиво протянула я. — А если она естественной смерти ждать не будет, если руки на себя наложит? Может, она уже…

— Ха, — тряхнула золотистыми локонами бабка. — Ты, Дашка, вроде девка ученая, а того не понимаешь, что самоубийство по нашим законам смертный грех. Ты в церкви когда последний раз была? Вот и видно, что никогда. Если эта выдра себя жизни лишить попробует, в фейские пределы уже не попадет. Знаешь, что по христианской религии за такие штуки положено? То-то! Так что будет она жить-доживать и добра наживать на пенсию мою, льготную да повышенную.

Я припомнила прошлую бабу Нюру — жилистую старушонку, которая, несмотря на преклонный возраст, умудрялась пахать на двух работах и держать в ежовых рукавицах наш среднестатистический двор в не самом благополучном энском районе. Припомнила, как бойко она гоняла по улицам нетрезвых гопников, пробежки ее утренние в синем спортивном костюме и прикинула, что десяток лет в запасе у бабы Нюры имеется. Для того чтоб научиться, как от настоящей непорочной Руби отбиться.

— Так что все здорово! — Соседка наконец отлипла от зеркала и уселась на стул. — Я здесь, живая и здоровая, она — там, старая и больная. Единственное, из-за чего переживаю, — как там питомцы мои, не уморит ли она их?

Я недоверчиво хмыкнула. Боевитость бабкиных кошек признавалась у нас во дворе даже владельцами питбулей и бульдогов.

— Заканчивай мне «выкать» и бабой Нюрой называть, — задорно блеснули зеленые глаза. — Всю маскировку нам порушишь.

— А как мне к вам… к тебе обращаться?

— Можешь Анной, у Руби второе имя созвучное, так что…

— С тобой, Анна, этой ценной информацией артефакт делится? — Новая манера общения далась мне без труда.

— А кто ж еще? Я без него пропала бы. Поначалу вообще как кутенок слепой тыкалась. Больше всего боялась, что остальные паладины заметят, что я колдовать не умею. Хотела сразу к твоему Ларсу присоединиться, чтобы он меня в цитадель отвел. Уже рот открыла, чтоб переговоры начать, тут мне грудь огнем и обожгло. Не фигурально выражаясь, а по-настоящему. Это артефакт так мое внимание привлекал. Потом, в спокойной обстановке, пообщались и решили, что с вами заявиться — подозрительно получится, надо своим ходом. Медальон вывел меня к заброшенному парому, которым уже сто лет никто не пользовался. Я эти обломки кое-как на воду столкнула, а медальон колданул так, что мы в полчаса до места домчались.

— А Эмбер тебя не удерживал?

— Нет. Он вообще слегка пришибленный появился. Не иначе, ты на него неизгладимое впечатление произвела.

— Было дело. — Я вспомнила, каким послушным стал принц Дома Лета во время нашего эпохального разговора, и улыбнулась.

— Думаю, он сейчас к матушке жаловаться на тебя побежал, — испортила мне настроение Анна. — Все виски тер и приговаривал: «Это не сирена, нужно сообщить Янтарной Леди». Дашка, почему ты не сирена?

Мне стало обидно.

— Потому что ни один мужик не признается, что его какая-то полукровка в два счета вокруг пальца обвела.

— Ну, может быть, — недоверчиво протянула соседка. — Мы с бабушкой твоей покойной на сто процентов были уверены…

— Ты знала?

— Ну да. Тебя как родители в Энск привезли, я сразу заметила, что с тобой что-то не так, еще до первого предсказания. Светлая ты была, необычная. Фейков мелких опять же развелось. Они, пакостники, завсегда к таким, как ты, прибиваются. Запах, что ли, привлекает?

— А почему я тогда их раньше не замечала?

— Так про них точно знать надо, чтобы заметить, и знать, куда смотреть. Это же гении маскировки.

— Подожди, — пыталась я осмыслить обилие полученной информации. — Получается, ты всегда знала и о феях, и о Фейриленде?

— Ну да.

— Ты ведьма?

— Нет, — рассмеялась Анна. — Хотя с некоторыми знакома. Я обычный человек.

В дверь постучали. Видимо, Джоконде надоело слоняться по коридорам без дела. Руби вскочила:

— Чего тебе?

В комнату вошел Ларс. Если бы я была скульптором и какой-нибудь спонсор заказал мне статую, символизирующую безграничное удивление, о модели я бы даже не задумалась.

— Я вижу, ты не скучаешь.

— Ей некогда, — любезно ответила Анна.

— Я помешал?

Мою соседку блондин игнорировал.

— Нет, что ты, — покраснела я. — Присаживайся.

Мне пришло в голову, что, зная о страсти непорочной Руби к своему полу, Ларс мог решить, что развлечения мои в ее обществе носят сексуальный характер.

Ларс присел на краешек моей постели и замолчал. Я тоже молчала, не зная, можно ли посвящать охотника в магический обмен душами. А Анна, насвистывая себе под нос, вернулась к зеркалу. Видимо, любоваться на свое новое тело ей пока не надоело.

— Пак с тобой? — тихо спросил блондин. — По цитадели в поисках какого-то пикси рыщут отряды ледяной стражи.

— Смылся, — ответила я. — У нас нехорошая история с Господином Зимы произошла, и мы решили, что моему подопечному лучше побыть в эмиграции. Ты, кстати, особо не распространяйся, что он как бы мой раб. Кто знает ваши законы, может, меня за его преступления наказывать положено.

Ларс рассеянно кивнул.

— Ты познакомилась с Джокондой?