Письмо от русалки - Камилла Лэкберг

Шаги послышались совсем близко. Лисбет не сводила глаз с деревянной двери, которую сама выровняла и покрасила. Теперь казалось, что с тех пор прошло сто лет. Поначалу дверь оставалась неподвижной, и она снова подумала, что мозг сыграл с ней злую шутку, что рак добрался и туда, отняв у нее возможность верно воспринимать реальность.

Но потом дверь начала медленно открываться. Кто-то стоял с другой стороны и давил на нее. Лисбет закричала, зовя на помощь, — так громко, как могла, лишь бы перекричать пугающую тишину. Когда дверь отворилась полностью, она перестала кричать. И человек заговорил. Голос казался знакомым, но все же чужим, и Лисбет прищурилась, чтобы лучше рассмотреть собеседника. Длинные темные волосы заставили ее инстинктивно коснуться своей головы, проверяя, на месте ли желтый платок.

— Кто ты? — прошептала она, но человек приложил пальцы к губам, и она послушно замолкла.

И снова послышался голос. Он звучал совсем близко, почти возле ее лица, и говорил такие вещи, что ей хотелось заткнуть уши руками. Лисбет замотала головой, не желая слушать. Но голос продолжал свое повествование, завораживающее и беспощадное. И что-то в тоне рассказа и резких переходах от одного к другому заставило ее поверить, что все это правда. А вынести эту правду было не в ее силах.

Словно парализованная, слушала женщина страшный рассказ. И чем больше она узнавала, тем слабее становилась ниточка, связывавшая ее с этим миром. Уже давно ее жизнь держалась на одной силе воли и любви, на доверии к тому, кого она любила. Когда у нее все это отняли, ниточка оборвалась. Последнее, что она слышала, был голос. Потом ее сердце не выдержало.

— Как ты думаешь, когда мы сможем снова поговорить с Сией? — спросил Патрик, вопросительно глядя на коллегу.

— Боюсь, ждать мы не можем, — ответила Паула. — Надеюсь, она поймет, что мы должны вести расследование дальше.

— Ты наверняка права, — сказал Патрик, но голос его звучал не особенно уверенно. Находить золотую середину всегда трудно. Делать свое дело и вторгаться в чужую жизнь, в чужую скорбь или быть сочувствующим человеком, отведя работе второе место? С другой стороны, своими настойчивыми посещениями полицейского отделения Сия уже показала, что для нее важнее.

— Что еще мы можем сделать? — спросила Паула. — Что мы пока не сделали или можем переделать? Что-то мы явно упустили.

— Ну, для начала Магнус прожил всю свою жизнь во Фьельбаке, так что все его тайны должны скрываться где-то здесь. Это облегчает дело. Обычно «сарафанное радио» работает на редкость эффективно, но, как ни странно, пока нам ничего не удалось о нем узнать. Никаких обстоятельств, которые могли стать мотивом для ненависти и уж тем более для убийства.

— Да уж, похоже, он был образцовым семьянином. Стабильный брак, положительные дети, нормальный круг общения. И все же кто-то накинулся на него с ножом и убил. Может быть, он все же пал от рук маньяка? Человека, выбравшего жертву наобум, — предложила свою версию Паула, впрочем, без особой уверенности.

— Такую возможность полностью исключить нельзя, но я в это не очень верю. Самый сильный аргумент против — что он сам позвонил Русандеру и сказал, что задержится. Кроме того, он был немного не в себе. Нет, что-то такое произошло в то утро.

— Иными словами, нам следует сосредоточиться на людях, которых он знал.

— Не так-то это просто, — вздохнул Патрик. — Во Фьельбаке живет около тысячи человек. И все в той или иной мере знают друг друга.

— Спасибо, я уже начала понимать эти местные особенности, — усмехнулась Паула. Она переехала в Танумсхеде относительно недавно и еще не до конца освоилась с полной потерей анонимности, характерной для жизни в большом городе.

— Но, по сути ты права. В таком случае я предлагаю начать с ближнего круга и двигаться по спирали. Надо как можно скорее переговорить с Сией. И с детьми, если она даст на это согласие. Затем опросим ближайших друзей: Эрика Линда, Кеннета Бенгтссона и не в последнюю очередь Кристиана Тюделя. Что-то мне не нравятся эти письма…

Патрик открыл верхний ящик стола и достал пластиковый пакет с письмом и карточкой. Он рассказал о том, как они попали к Эрике, а Паула слушала, широко раскрыв глаза. Затем она в полном молчании прочла зловещие строчки.

— Это очень серьезно, — проговорила она. — Надо послать их на анализ.

— Согласен, — кивнул Патрик. — Однако не будем делать поспешных выводов. Интуиция подсказывает мне, что тут может быть связь, но…

— Да, — сказала Паула и поднялась. — Я тоже не очень верю в случайности.

На пороге его кабинета она задержалась.

— Может быть, поговорим с Кристианом прямо сегодня?

— Нет, я предпочел бы посвятить остаток дня сбору сведений по всем троим — Кристиану, Эрику и Кеннету. А завтра утром вместе просмотрим все материалы и решим, что нам может пригодиться. Кроме того, я предлагаю и тебе, и мне еще раз внимательно прочесть записи их допросов сразу после исчезновения Магнуса. Так чтобы мы сразу заметили, если сейчас что-то в их рассказах не будет соответствовать предыдущим показаниям.

— Я попрошу Аннику, она наверняка поможет найти сведения про них.

— Отлично. А я позвоню Сие и спрошу, когда она сможет нас принять.

Но после того, как Паула вышла, Патрик еще долго сидел перед телефоном, глядя в одну точку.

— Прекратите сюда названивать! — крикнула Санна и бросила трубку.

Весь день телефон звонил не переставая. Журналисты разыскивали Кристиана. Они не говорили, чего им нужно, однако об этом нетрудно было догадаться. Поскольку вскоре после истории с письмами Магнуса нашли мертвым, они, понятное дело, уцепились за щекотливую тему. Это же полный абсурд! Эти два события никак между собой не связаны. Правда, уже ходили слухи, что Магнус убит, но она отказывалась в это верить, пока не услышит подтверждение из более надежного источника. Но даже если этот невероятный факт окажется правдой — какое все это может иметь отношение к письмам, которые получал Кристиан? Дело обстояло именно так, как сказал ей сам Кристиан, когда пытался ее успокоить. К нему просто привязался какой-то сумасшедший. Скорее всего, все это совершенно безопасно.

Ей очень хотелось спросить: почему же тогда он сам так бурно отреагировал во время банкета? Верит ли он в то, что говорит? Однако все вопросы застряли у нее в горле, когда он рассказал ей историю голубого платья. На этом фоне все остальное померкло. История оказалась ужасная, и его рассказ отдавался в ней почти физической болью в сердце, но он давал и утешение, потому что многое объяснял. И после этого многое можно было простить.

Ее собственные заботы отступали на второй план, когда она думала о том, каково сейчас Сие. Они будут скучать по Магнусу — и она, и Кристиан. Их общение не всегда было раскрепощенным, однако трудно было представить жизнь без него. Эрик, Кеннет и Магнус вместе выросли, имели совместную историю. Их она знала издалека, но из-за большой разницы в возрасте не общалась, пока не появился Кристиан и не сошелся с ними. Конечно же, она понимала, что жены остальных считают ее слишком молоденькой и слишком наивной. Но они приняли ее с распростертыми объятиями, и с годами общение в этой компании стало неотъемлемой частью жизни. Все праздники они отмечали вместе, а иногда просто встречались в выходные за ужином без всякого повода.

Из жен у Санны больше всех лежала душа к Лисбет. Та была спокойной, улыбчивой и всегда обращалась к Санне как к ровне. Кроме того, она обожала Нильса и Мелькера, и так было жалко, что у них с Кеннетом нет детей. Однако теперь Санну мучила совесть из-за того, что она не могла заставить себя навестить Лисбет. На Рождество она предприняла попытку, купила цветы и коробку шоколадных конфет, но едва увидела Лисбет в кровати, уже почти неживую, как у нее возникло острое желание развернуться и бежать куда глаза глядят. Лисбет заметила ее реакцию — Санна увидела в ее глазах понимание, смешанное с разочарованием. У Санны не хватало душевных сил снова столкнуться с этим разочарованием, снова увидеть человека в когтях смерти и делать вид, что она рада встрече со старым другом.

— Привет, ты дома?

Она с удивлением подняла глаза, когда Кристиан вошел в дверь и стал неуклюже снимать с себя куртку.

— Ты что, заболел? Ты же сегодня работаешь до пяти.

— Да, мне что-то не по себе, — пробормотал он.

— Вид у тебя какой-то нездоровый, — сказала она, с тревогой разглядывая его. — А что у тебя на лбу?

Он только отмахнулся:

— Да так, ничего.

— Ты что, сам себя порезал?

— Прекрати. Я не выношу этих твоих допросов.

Он глубоко вздохнул и произнес уже спокойнее:

— Сегодня в библиотеку приходил журналист, расспрашивал меня о Магнусе и о письмах. Как же я устал от всего этого!