Фрайди - Роберт Хайнлайн

В третий или четвертый раз я проснулась от дивного запаха — Джордж вынимал завтрак из продуктового лифта.

— У тебя есть двадцать одна секунда на то, чтобы встать с постели и принять душ, — сказал он. — Суп на столе. У тебя был очень правильный завтрак вчера, посреди ночи, следовательно, тебя ожидает совершенно неправильный перекусон.

Я думаю, это действительно неправильно — есть на завтрак свежего омара. Но мне понравилось. К омару были кусочки банана и кукурузные хлопья в молоке — как-то уж слишком правильно, а также горячие сухарики с зеленым салатом. Все это я запила чашкой кофе с цикорием и хорошей порцией бренди. Джордж — замечательный распутник, добрый гурман, дивный шеф-повар и потрясающий целитель душ, который легко может заставить ИЧ поверить в то, что она — человек, или по крайней мере в то, что это не имеет никакого значения.

Кстати, интересно: почему все трое представителей это семьи такие стройные? Уверена, они не сидят на диете и не изнуряют себя мазохистскими упражнениями… Как-то один врач сказал мне, что всю необходимую зарядку человек может делать, не вылезая из постели, если партнер подходящий. Может, от этого?..

Так, это все были хорошие новости, что же касается плохих…

Международный Коридор был закрыт. Можно, конечно, добраться до Дезирада с пересадкой в Портленде, но нет никаких гарантий, что открыт туннель Омаха-Гэри. Можно без проблем попасть в Сан-Диего, поскольку туннель Сан-Жозе открыт от Беллингема до Ла-Джоллы. Но Виксберг — это не Чикагская империя, а лишь речной порт, из которого при деньгах и желании можно попасть туда.

Я постаралась дозвониться Боссу. Через сорок минут я испытывала к синтетическому голосу примерно те же чувства, с которыми большинство людей относится к моей «породе». Кому, интересно, в голову пришла идея — заложить в компьютер «вежливость»? Может быть, в первый раз и приятно слышать машинный голос, произносящий: «Благодарю за терпеливое ожидание», — но уже на третий раз вы испытываете раздражение, а сорок минут такого разговора могут вывести из терпения даже индийского йога.

Я так и не заставила этот дурацкий терминал признать, что дозвониться в империю невозможно. Этот электронный кретин не был запрограммирован на то, чтобы сказать простое «нет», он был запрограммирован на вежливость. А между прочим, было бы хорошим облегчением услышать от него после нескольких бесплодных попыток что-нибудь, вроде: «Кончай насиловать меня, детка, ты же видишь — ничего не выходит».

Потом я постаралась дозвониться до Беллингемского почтового отделения и выяснить, как работает почтовая связь с империей — можно ли черкнуть несколько слов и оплатить их, как обыкновенную посылку, без всяких факсимильных копий, почтограмм и прочей электроники? В ответ мне прочли жизнерадостную лекцию о том, что рождественские послания нужно отправлять заблаговременно. Поскольку Рождество было почти полгода назад, вряд ли я могла расценить это, как своевременное предупреждение.

Я пробилась туда еще раз, и мне выдали целый набор бесполезных кодов.

Я ухитрилась дозвониться в третий раз — в бюро по обслуживанию клиентов, — и услышала: «Все наши помощники, к сожалению, в настоящий момент заняты, благодарю-за-терпеливое-ожидание».

Я не стала терпеливо ожидать. В любом случае мне не нужен ни телефонный разговор, ни тем более письменный. Мне надо доложиться Боссу лично. Для этого мне нужны деньги. Наличные. Оскорбительно-вежливый голос терминала сообщил, что местное отделение Единой карты находится в Беллингемском отделе Транс-Американской корпорации. Я набрала код отдела, и сладкий голосок — не синтетический, а записанный на пленку — проворковал: «Благодарим за звонок в Единую карту. В интересах максимальной прибыли миллионов наших благополучных клиентов все наши отделы в Калифорнийской конфедерации объединены с главным отделом в Сан-Жозе. Для скорейших услуг, пожалуйста, используйте свободный от налогообложения код, отпечатанный на обратной стороне вашей Единой кредитной карты». После этого голосок принялся перечислять лучшие бары Беллингема, а я быстро отключилась.

Моя Единая карта, зарегистрированная в Сент-Луисе, была без этого «свободного» кода — на ней стоял лишь код Имперского Банка в Сент-Луисе. Без особых надежд я попробовала набрать его, и… та же «песенка».

Пока я набиралась ума-разума у компьютера, Джордж читал Олимпийское издание «Лос-Анджелес таймс» и терпеливо ждал, когда мне надоест валять дурака. Наконец я сдалась и спросила:

— Джордж, что там в газете насчет чрезвычайного положения?

— Какого положения?

— А? Ну, хорошо, прости меня, ты был прав, я сдаюсь.

— Фрайди, любимая моя, единственное чрезвычайное положение, о котором упоминает этот листок, связано, как они пишут, с возрастанием опасности «руссико диверсико». Также планируется демонстрация с пикетами против «Доу кемикл», а во всем остальном — тишь и благодать. Словом, на западном фронте без перемен.

Я наморщила лоб, чтобы получше собраться с мыслями.

— Джордж, я плохо разбираюсь в калифорнийской политике…

— Дорогая моя, никто не разбирается хорошо в калифорнийской политике, включая и калифорнийских политиканов.

— …Но я помню, в новостях были сведения о, как минимум, дюжине политических убийств в Калифорнийской конфедерации… Что же это все — фальшивка? — Я прикинула время, учитывая разные временные пояса… Прошло около тридцати пяти часов.

— Я нашел тут некрологи, посвященные некоторым выдающимся дамам и джентльменам, чьи имена упоминались в новостях той ночью, но… О них не сказано, как об убитых. Один скончался после «продолжительной болезни», другой — в результате «неосторожного обращения с огнестрельным оружием», третий — при «необъяснимой катастрофе частного гравилета», и генеральный прокурор приказал начать расследование. Правда, я помню, тогда объявляли, что сама генеральный прокурор — убита…

— Джордж, что происходит?

— Не знаю. Но думаю, что выяснять сейчас не стоит. Это может быть довольно опасно.

— Но… Я не собираюсь ничего выяснять, а ведь не политик и никогда в эти игры не играла. Я хочу лишь как можно скорее попасть в империю. Но для этого, что бы там ни писала «Лос-Анджелес таймс», мне нужны наличные — ведь граница закрыта. А мне подумать тошно, что придется разорять Жанет и пользоваться ее визовой картой. Может, я могу использовать свою собственную, но для этого мне надо добраться до Сан-Жозе и там попытать счастья — у них теперь такая система, понимаешь? Ты поедешь со мной в Сан-Жозе? Или вернешься к Жану и Жанет?

— Моя прекрасная леди, все, чем я располагаю, в твоем распоряжении, но… Укажи мне путь в Сан-Жозе, и я буду тебе весьма благодарен. Слушай, ну почему ты из кожи лезешь вон, лишь бы не брать меня с собой в империю? Разве не может так случиться, что твоему шефу пригодятся мои способности? Я ведь не могу вернуться в Манитобу, и мы оба знаем почему.

— Джордж… Я не лезу из кожи, просто граница с империей закрыта! Поэтому, может быть, мне придется вломиться туда, как Дракуле. Это опасно, но я обучена таким вещам, только… Я должна это делать одна, понимаешь? Ты ведь профессионал и все знаешь… Кроме того, хоть мы и не в курсе, что происходит в самой империи, судя по новостям, сейчас везде круто. И вполне возможно, что по прибытии туда мне придется действовать очень быстро… чтобы остаться в живых. Я и этому обучена.

— Ну да, и потом ты ведь — супер, а я… Да, я понимаю.

— Джордж, родной, я не хотела тебя задеть. Слушай, как только я улажу свои дела, я сразу позвоню тебе! Сюда, или домой, или куда ты скажешь. И я тогда уже буду знать, опасно ли переходить границу… — (Джордж попросит у Босса работу? Невозможно! Или?.. Что если у Босса есть нужда в опытном генном инженере? В сущности, когда дошло до дела, оказалось, что я ничего не знаю про Босса и про его интересы, кроме того маленького «кусочка», где работаю сама). — Ты серьезно хочешь попросить работу у моего Босса? Так что же мне сказать ему?

Джордж едва заметно усмехнулся — этой усмешкой он пользовался, когда хотел скрыть свои мысли, точь-в-точь как я «натягивала» на себя лицо, похожее на мое изображение в паспорте.

— Откуда мне знать? — сказал он. — Я знаю о твоем шефе лишь то, что ты упорно не хочешь говорить о нем и что он может позволить себе пользоваться такой, как ты, в качестве, м-мм, посланника. Но, Фрайди, я могу вычислить не хуже, а может, и лучше тебя, сколько вложено в твое создание, воспитание и подготовку… Да, еще — сколько твоему шефу пришлось заплатить, чтобы выкупить тебя…

— Меня не надо было выкупать. Я — свободная личность!

— Тогда это стоило еще дороже, и это влечет за собой другие догадки, но… Не обращай внимания, дорогая, я больше не буду гадать. Ты попросила, серьезно ли я, — что ж, человеку всегда интересно, что там, за горизонтом. Я напишу тебе свой послужной список и, если что-то в нем заинтересует твоего шефа, он наверняка даст мне знать. Теперь насчет денег: тебе не удастся разорить Жанет, потому что деньги для нее ничего не значат. И еще потому, что лично я с удовольствием снабжу тебя наличными в любом количестве. Да-да, я уже выяснил, что мои кредитные карточки, несмотря на все политические проблемы, пользуются здесь большим почетом. За наш полуночный завтрак я заплатил по Квебекской кредитке, за номер в отеле — «Америкэн экспресс», а за утренний перекусон — «Мэйпл Лиф». Таким образом, у меня три действующие карты, и все они соответствуют моему удостоверению личности, так что, — он ухмыльнулся, — сделай милость, разори меня, милая.