Обратный билет. Воспоминания о немецком летчике, бежавшем из плена - Фриц Вентцель

В конце концов мы настолько привыкли к нашему лагерю, стоявшему в окружении нетронутой природы, что нам даже стало жаль, когда наша настойчивая голодовка и бомбардировка властей письмами протеста, наконец, возымели действие и нас перевели в другой лагерь, находившийся южнее.

Глава 17

БИТВА ЗА БОУМАНВИЛЬ

Наш новый лагерь, известный под номером 30, до войны был приютом для умственно отсталых детей. По всей видимости, канадские власти сочли это место более всего подходящим для немецких офицеров. Лагерь состоял из ряда каменных зданий, расположенных в прекрасном парке на юге провинции Онтарио возле Боуманвиля, на озере Онтарио. Климат в этой местности был мягче, чем в других областях Канады. Помимо жилых строений в лагере была столовая, расположенная в отдельно стоящем доме, кинозал, гимнастический зал и даже бассейн. Все это звучало прекрасно, однако, к несчастью, все здесь было предназначено для детей: бассейн был слишком мелок, кровати слишком коротки и так далее. Постепенно мы привыкли к этому и внесли посильные изменения в обстановку, но самым худшим в этом лагере было то, что он был постоянно переполнен. Около 800 мужчин жили в домах, изначально рассчитанных на 300 детей, и когда в один прекрасный день прибыла новая партия пленных из Северной Африки, многие из них вынуждены были в течение нескольких месяцев жить в палатках, а в столовой вместо двух смен мы стали есть в три смены. Это означало, что персонал столовой вынужден был работать целый день напролет.

В этом лагере я провел три с половиной года и здесь встретил всех тех, кого вывезли в Канаду до нас, и тех, кто прибыл после. Среди тех, кто был отправлен в Канаду весной 1942 года, был мой старый товарищ Отто Кречмер.

Отто Кречмер был самым значительным трофеем, захваченным британской противолодочной службой за годы войны. Он был награжден дубовыми листьями к Железному кресту, а за его успехи в последнем походе, который закончился его пленением, он был награжден Рыцарским крестом с дубовыми листьями и мечами – высшей из всех германских боевых наград. Эта последняя награда была передана Кречмеру через Красный Крест, и канадский комендант лагеря вручил ему награду с соблюдением всех формальностей. На счету Кречмера было множество британских и союзнических кораблей общим водоизмещением более 300 000 тонн, а карьера его завершилась благодаря случайности. Он принял участие в атаке на конвой в марте 1941 года и сам потопил не менее шести торговых судов. На обратном пути он наткнулся на группу британских эсминцев и противолодочных кораблей, преследовавших субмарину Гюнтера Прина.

К несчастью для Кречмера, эсминцы засекли его лодку и забросали ее глубинными бомбами. Кречмер вынужден был поднять субмарину на поверхность, а так как запас торпед у него закончился, он вынужден был довольствоваться палубными орудийными установками. Глупо думать, будто с таким вооружением он мог противостоять эсминцам, поэтому он передал азбукой Морзе на ближайший британский корабль, чтобы тот подошел ближе и принял на борт его команду, что и было сделано. Кречмер не потерял ни одного человека, и как только он сошел с палубы субмарины, она тут же затонула. Он ступил на палубу британского эсминца, даже не замочив ног.

Это была поистине черная неделя для подводного флота Германии. Кречмер был третьим тузом, выпавшим из колоды. Капитан-лейтенант Шепке, еще один мой товарищ, был первым из этой тройки. Его субмарина, всплыв на поверхность, протаранила британский эсминец. При ударе самого Шепке зажало на мостике, и освободить его не представлялось возможным. Он приказал своим морякам открыть кингстоны и покинуть судно, а сам ушел на дно вместе со своей субмариной.

Только через несколько недель командование германского подводного флота признало потерю трех своих асов – третьим был Прин, – хотя Би-би-си объявила об этом сразу, а британские и американские газеты даже опубликовали фотографию Кречмера. Из-за умалчивания этих фактов появились самые нелепые слухи о судьбе Гюнтера Прина, в действительности же его субмарина погибла со всей командой как раз перед инцидентом с лодкой Кречмера.

Кречмер по натуре был весьма сдержанным человеком, и нам трудно было вытянуть из него даже слово, хотя он по опыту превосходил любого другого подводника в лагере и мог бы рассказать немало интересного. Я могу вспомнить лишь одну историю, рассказанную Кречмером, и она была весьма характерна для него – героем ее был не сам Кречмер, а британский моряк.

Кречмер как раз потопил торговое судно и тут заметил, что несколько человек барахтаются в воде вместо того, чтобы сидеть в спасательной шлюпке. Кречмер поднял свою субмарину на поверхность, выловил бедолаг из воды и направился к ближайшей спасательной шлюпке, чтобы высадить туда британских моряков, так как он, разумеется, не мог оставить их на борту своей субмарины. Когда подлодка приблизилась к шлюпке, люди в ней стали лихорадочно работать веслами, искренне полагая, что лодка сейчас протаранит их. Однако Кречмеру в конце концов удалось успокоить их – благодаря году, проведенному в Англии, он довольно бегло говорил по-английски, – и тогда моряки в шлюпке подошли к субмарине и сняли с нее своих товарищей. Затем Кречмер осведомился, достаточно ли у них в шлюпке пищи и воды. Моряк, сидевший у руля, заверил, что достаточно, однако на всякий случай Кречмер передал им несколько буханок хлеба и затем оставил их на произвол судьбы посреди Атлантического океана.

Как моряку ему это, конечно, было не по душе, но тут он ничего не мог поделать. Когда шлюпка отплывала, рулевой отдал Кречмеру честь и вдруг бросил на мостик субмарины пачку сигарет. Это был своеобразный жест признательности за благородное поведение Кречмера.

– Меня это тогда сильно поразило, – задумчиво проговорил Кречмер. – Морское братство дорогого стоит. Надеюсь, они благополучно добрались домой.

Когда командиры наших субмарин собирались вместе, чтобы рассказать о своих приключениях, любому историку достаточно было просто записывать за ними их рассказы. Готов спорить, что материала хватило бы на несколько книг. Среди нас был, например, командир Глаттес. В сентябре 1939 года ему удалось подойти вплотную к эскадре британских военных кораблей, среди которых был и авианосец «Корейджес». Глаттес выпустил по авианосцу торпеду с расстояния в 300 ярдов и уже мысленно поздравил себя с успехом, так как о промахе не могло быть и речи, как вдруг торпеда преждевременно взорвалась, не достигнув своей цели. Что произошло с торпедой, нам уже никогда не узнать, но второго шанса Глаттес не получил. Британские глубинные бомбы оказались куда эффективнее, чем его торпеда. Глаттес поднял лодку на поверхность и вскоре оказался в лагере для военнопленных, чуть было не снискав лавры первого подводника, которому в этой войне довелось потопить такой значительный британский военный корабль.