Фигура легкого эпатажа - Дарья Донцова

— Где же Лаура Петровна брала заварку? — нахмурился Кугайлов.

— Сама составляла, — пояснила Мэри. — Приобретала в аптеке необходимые травы и смешивала их в нужной пропорции. Кстати, Ларочка жаловалась, что чай очень горький, а мама не разрешала гимнасткам его подслащивать, уверяла девочек: «Травы следует пить в естественном виде, иначе они теряют ценность. Не капризничайте, речь идет о вашем здоровье. Ну-ка, раз, два, и проглотили. Или хотите накануне соревнований заболеть?» Кстати, она вообще запретила детям даже смотреть на сахар, называла его «белым негодяем». После кончины бабушки Лара некоторое время поддерживала привычный режим, она ведь тренировалась, хотела выигрывать, поэтому и употребляла чай. Только дочка решила сделать себе послабление и клала в чашку пару ложек варенья. Сладкий настой был намного вкуснее и пился легче. Но потом вес Ларочки стал катастрофически расти, и о тренировках пришлось забыть. И упаковка с травяной смесью пылилась на кухне.

— Вы сами использовали заварку? — поинтересовался Герасим Семенович у Мэри, получив из рук Ларочки банку.

— Нет, — мотнула головой мать.

— Почему? — насторожился Кугайлов.

— В сбор входят листья малины, — пояснила женщина, — а у меня аллергия на эту ягоду. Кстати, Лаура Петровна тоже от нее покрывалась пятнами.

— Следовательно, и она не прикасалась к сбору, — потер руки Герасим Семенович.

— Естественно, — кивнула Мэри.

— Понятно! — ажиотированно воскликнул Кугайлов.

Но снова домыслы профессора оказались неверны. Герасим Семенович явно надеялся найти в банке нечто этакое, но, увы, в емкости оказалась, как и предупреждала Мэри, ерунда: сушеные листья малины, крапивы, черной смородины, вяленые ягоды черники, полынь, последняя и придавала настою горечь. Но никакого вреда сбор принести не мог. Правда, и пользы от него не могло быть много, но это уже иная сторона вопроса.

Страшно разочарованный, Кугайлов еще раз допросил Лару:

— Чай был один?

— Да!

— Брала из банки?

— Именно из этой? Нет, — ответила девочка.

— Почему? — навострил уши Герасим Семенович.

— Допивала остатки из другой упаковки, — пояснила Лара.

— Немедленно вези и ее!

— Она закончилась, как раз вчера последние листочки вытряхнула, — спокойно сообщила девочка.

— Где пустая банка? — не успокаивался профессор.

— Выбросила.

— Куда?

— Ясное дело, в ведро.

— Принеси!

— Помойку, что ли? — вытаращила глаза Лара.

Мэри, никогда не позволявшая дочери хамить взрослым, на этот раз не сделала ребенку замечание за недопустимый тон. Более того, внутренне согласная с девочкой, она решительно заявила:

— Герасим Семенович, не там ищете. Понимаю, что вам, всю жизнь имеющему дело со спортсменами, трудно понять: Лаура Петровна была великим тренером, она добивалась результатов честно, не калеча детей. Мама очень любила своих гимнасток, а уж Ларочку, внучку, никогда бы не стала сажать на допинг. Думаю, мама великолепно знала правду о стимуляторах и понимала, какую опасность они представляют для человека. Вас рекомендовали как светило медицины, помогите моей дочери.

— Я и пытаюсь это сделать, — сердито ответил Кугайлов. — Но прежде чем начинать лечение, следует поставить диагноз. Надо понять, так сказать, откуда у болезни ноги растут.

Мэри замолчала, потом посмотрела мне прямо в глаза.

— Очень хорошо понимаю, отчего вы пришли. Это Белинская…

— Кто? — не поняла я.

— Лена Белинская, — пояснила Мэри. — В классе учится ее дочь Катя. Когда Ларочка оказалась в этой школе, то сначала девочку нормально приняли, но потом Катя начала издеваться над новенькой, а ее мать, Лена Белинская, пришла к директору и категорично заявила: «Уберите от нас Ларису, у нее СПИД».

— Ну и ну! — ахнула я. — Она так и сказала?

Мэри кивнула.

— Да. А директор школы, Александр Григорьевич, моментально вызвал меня и велел: «Вам следует забрать от нас девочку». Я показала документы, в том числе и анализы, удостоверяющие, что Ларочка не инфицирована страшным заболеванием, и пообещала идиоту: «Если станете глупости болтать, подам на вас в суд!» Александр Григорьевич притих, но Лена Белинская не успокоилась — гадкая баба распространяла о Ларисе сплетни. По школе ползли невероятные слухи, распускаемые Белинской: Лариса беременна, у нее был сифилис, девочку привезли в Москву, чтобы лечить от последствий заболевания, она подрабатывала на трассе проституткой…

При этом, увидав Мэри в школе, Лена ласково улыбалась и говорила так, чтобы та ее слышала:

— Ой, как мне Ларочку жаль! Такое несчастье… Надеюсь, в Москве найдется врач, который сумеет подобрать девочке диету. Главное — не отчаиваться…

Бедная Мэри не могла понять, по какой причине Лена Белинская, милая при личном контакте, брызжет злобой, разговаривая с другими. Ну чем досадила ей Лара? Ответ на свой вопрос она получила внезапно, причем от самой сплетницы.

Столкнувшись в очередной раз с пакостной теткой и выслушав ее фальшивые соболезнования, Мэри резко сказала:

— Я знаю, кто разносит гадости о Ларисе, в частности — ложь про СПИД. Это вы!

— Я? — вытаращила круглые, цветом похожие на гнилые сливы глаза Белинская. — Как вам такое в голову пришло?

— Александр Григорьевич, директор, рассказал, — лихо соврала Мэри. — Одного не пойму: отчего вы избрали мою дочь объектом своих нападок?

И тут Белинскую прорвало.

— А не надо в школу брильянтовые сережки носить! — завизжала она. — Да еще объяснять, что дома другие есть. Ишь, богатая выискалась! У меня вот, у взрослой женщины, таких украшений нет. И моя красавица Катенька не может, как ваша туша, драгоценностями обвешаться…

У Мэри потемнело в глазах. Тоненькая белокурая Антонова больше походит на соломинку, а смуглая, жирная, толстозадая Лена Белинская издали запросто сойдет за кучу угля, но в тот момент в Мэри проснулась звериная ярость. Она схватила мерзкую бабу за плечи, с отвращением почувствовала, как пальцы проваливаются в рыхлое кашеобразное тело уже немолодой женщины, и, с силой прижав Белинскую к стене, сказала:

— Слышишь, квашня, еще одно слово о Ларе, и я за твою жизнь не ручаюсь! Знаешь, скольким людям кирпичи на голову падают? Или в подъездах их хулиганы встречают… Ноги переломают, потом на инвалидной коляске рулить станешь. Дошло?

Белинская, как все подлецы, оказалась труслива, в воздухе неожиданно поплыл неприятный запах.

— Обосралась, — констатировала Мэри. — Правильно, бойся меня, я на многое способна. И молчи! Иначе всем расскажу, как дерьмо не удержала!

Толстая тетка жалобно закивала.

— Да я… да никогда…

— Молодец, — похвалила Мэри и, брезгливо сморщившись, ушла.

После этого радикального разговора ни мамочка, ни дочка Белинские более не вымолвили ни слова о Ларочке, но сплетни, запущенные ими, уже пошли гулять по школе, и остановить их Мэри не могла.

Глава 20

— До вас, наверное, доползли слухи? — грустно спросила Мэри. — Про СПИД, сифилис, проституцию и все такое. Очень хорошо понимаю, сама бы пришла поговорить с матерью такой девочки. Явилась в класс новенькая, не пойми из какого города, больная неизвестно чем… Я поэтому вам так подробно нашу историю и рассказала, сейчас покажу анализы. Ларочка незаразна, у нее некий гормональный срыв. Ваша девочка — единственная подруга моей дочери, и если Лизочка отвернется от нее, Ларисе придется очень плохо. Романову в классе уважают, когда дети увидели, что она сблизилась с моей дочкой, многие перестали издеваться над Ларой. Умоляю, не запрещайте Лизе общаться с ней! Вот смотрите, у нас чисто, уютно, я хорошо зарабатываю, имею машину. Она, правда, сейчас в сервисе, колесо недавно проколола. Представляете, спешила на очень важную встречу в воскресенье, и бац! Впрочем, это вам неинтересно. Главное другое: ни алкоголиков, ни наркоманов в нашем доме нет. Пока сбегаю за документами, посмотрите Ларочкину комнату. Конечно, в Новоклимовске у нас были лучшие условия, но и в Москве мы нормально устроились!

Мэри вскочила. Я ее остановила и тихо попросила:

— Сядьте, пожалуйста. Я совсем не против дружбы Лизы и Лары и вообще первый раз слышу о сплетнях про ужасные болезни.

Мэри растерянно опустилась на место.

— Но тогда что привело вас ко мне? Думала…

— У вашей матери был брат?

Хозяйка заморгала:

— Кто?

— Михаил Петрович Антонов, — спокойно пояснила я, — доктор наук, профессор, химик.

— Право, странно… — пожала плечами Мэри. — Тот же вопрос задал мне и Герасим Семенович.

Настал мой черед удивляться:

— Не знаете, что навело врача на эту мысль?

Мэри встала, открыла один из ящиков, вынула оттуда белую пластиковую баночку с темно-зеленой наклейкой и протянула ее мне: