Миллиардер-2 Арктический гамбит - Кирилл Бенедиктов

– Да то же, что и вы, – порыв бешенства, охвативший Андрея, уже прошел. – Мне показалось, что станция то ли повернула, то ли вообще взлетела в воздух. Вот и решил проверить…

За спиной раздались торопливые шаги. Андрей обернулся и увидел Арсения Ковалева.

– А ты почему здесь? – устало спросил он.

– У нас ЧП, – хрипло гаркнул Ковалев. – Кто-то влез в компьютер и изменил навигационную программу. Мы снова идем на север.

– А вы где были, когда кто-то шарил в вашем компьютере? – мгновенно ощерился Поздняк. Ковалев махнул рукой.

– В том то и дело, что я был в рубке, на дежурстве. Совершенно один. И тут вдруг… станция повернула так резко, что даже накренилась. И это, заметьте, несмотря на мощный гироскоп, который делает качку совершенно нечувствительной! Я сразу же бросился к мониторам… и выяснил, что кто-то только что поменял вводные в навигаторе.

Андрей не верил своим ушам. Кто-то управлял станцией дистанционно даже после того, как он отключил систему? Но как такое могло быть? Андрей решил при первой же возможности связаться с Саничем. Возможно, он бы смог это как-то прокомментировать, хотя какая теперь разница?

– Вы сообщили генералу? – спросил Поздняк.

– Нет. Я хотел, но у него никто не берет трубку.

– Пойдемте к Свиридову, – решил Андрей. – В конце концов, он заварил эту кашу с параллельным управлением, он пусть ее и расхлебывает.

Дверь каюты Свиридова была заперта. Поздняк деликатно постучал по пластику костяшками пальцев – безрезультатно.

– Разве так стучат? – презрительно спросил Гумилев. – Вот как надо!

И трижды грохнул в дверь кулаком, надо признать – не без удовольствия.

В ответ из-за двери донесся слабый стон.

– С ним что-то не то, – взволнованно проговорил Поздняк. – Андрей Львович, надо открыть дверь…

– У вас что, нет табельного пистолета? – усмехнулся Гумилев. – Или вы так боитесь потревожить начальника? Арсений, где у нас дубликаты ключей от кают?

– В сейфе в каюте капитана. Принести?

– Ну не ломать же ее. Ты же сам настаивал, чтобы делать двери кают сверхпрочными.

Пока Ковалев ходил за ключами, Поздняк приник к замочной скважине, пытаясь разобрать, что за звуки доносятся из каюты генерала. Лицо его мрачнело с каждой минутой, но с Андреем он больше не разговаривал.

Наконец, вернулся Арсений. Гумилев взял у него плоский чип электронного ключа и приложил к сенсорной панели.

Дверь открылась.

В каюте было темно. Андрей протянул руку и щелкнул выключателем. Ничего не произошло – видимо, лампочка во встроенном в потолок плафоне перегорела.

– Подполковник, – сказал Гумилев, не оборачиваясь. – У вас есть фонарик?

Фонарик у подполковника был. Его луч неуверенно пополз по ковру, выхватывая из темноты разбросанные по нему предметы – блокнот, ручку, хорошо знакомый Гумилеву портсигар с сигариллами, – и вдруг замер, наткнувшись на большое, грузное тело, ничком лежавшее между дверью и письменным столом.

– Товарищ генерал! – вскрикнул Поздняк и бросился в каюту. Андрей крикнул ему что-то предостерегающее, но подполковник не слышал.

Он опустился на корточки рядом с неподвижным телом, выверенным жестом положил пальцы на шею генерала.

– Жив! – воскликнул он, спустя несколько мучительно длинных секунд. – Пульс есть, хотя и слабый! Нужен врач! Срочно нужен врач!

– Так идите за ним! – рявкнул Гумилев. – Тоже нашли моду – гонять всех, как курьеров. Может, вы меня хотите послать за врачом? Или руководителя экспедиции?

– Хорошо, – на этот раз подполковник не стал спорить, – я сейчас вернусь с врачом. А вы пока попробуйте хотя бы свет здесь зажечь… должны же быть тут какие-нибудь еще лампы…

– Фонарик нам оставьте, – сказал Андрей, – и все мы вам найдем.

Когда шаги Поздняка затихли в коридоре, он посветил фонарем в лицо Свиридову. Оно было багровым, налившимся нездоровой кровью, как будто генерала долго душили. Никаких видимых повреждений на теле Свиридова не было; во всяком случае, руки и ноги выглядели не сломанными, и на изуродованную куклу он не походил.

– Может, с ним инсульт случился? – предположил Ковалев.

– Угу, – сказал Гумилев, – удар… апоплексический. Генерал, вы меня слышите?

Генерал не слышал. Он был без сознания, и только иногда со свистом и хрипом втягивал в себя воздух.

– Арсений, – попросил Андрей, – посторожи там у выхода…

– Что посторожить?

– Чтоб никто посторонний не зашел, – туманно ответил Гумилев. Когда Ковалев вышел в коридор, он быстро ощупал карманы Свиридова, чувствуя себя мародером. Спрут обнаружился в правом внутреннем кармане пиджака. Взяв его в руку, Андрей ощутил уж знакомое чувство холодной вибрации, прошедшей через пальцы и запястье к локтю.

«Ну вот и все, – подумал он отстраненно. – Спрута я забрал. И как все легко получилось – будто кто-то решил мне в этом помочь. И для верности едва не грохнул генерала…»

Он хотел было поискать в вещах Свиридова другие предметы, но в этот момент в каюту ворвался Поздняк, тащивший за собой сонного и ничего не понимающего врача.

– Доктор! Вы обязаны его спасти!

– Разумеется, – пожал плечами врач. – Я давал клятву Гиппократа…

– Плевать я хотел на ваши клятвы! Просто имейте в виду, что от этого человека зависит жизнь всех нас, и ваша – не исключение!

Гумилев усмехнулся. Ему окончательно стало ясно, что подполковник Поздняк тоже был пешкой. Тупой деревянной пешкой, которая верит, что ходит по шахматной доске по своей собственной воле.

Андрей дотронулся до лежащего в кармане брюк спрута и вышел из каюты.

Глава одиннадцатая

Искусство говорить правду

Сентябрь 2008 года (за 10 месяцев до описываемых событий). Москва, штаб-квартира ГУАП на Пречистенке

1

Генерал Свиридов терпеть не мог длинные совещания.

Он считал, что люди, которые не умеют выражать свои мысли кратко и дельно, выжимая из огромного вороха фактов самое важное, попросту крадут чужое время. Поэтому, если кто-нибудь из его подчиненных начинал «растекаться мыслью по древу», генерал немедленно прерывал его, негромко постукивая ладонью по столу. Этот звук был прекрасно известен сотрудникам ГУАП, и мало кто из них рисковал после предупреждения генерала продолжать, как выражался Свиридов, «плетение словес». Обычно, услышав постукивание генеральской ладони, выступающий конфузился, говорил: «У меня все» и замолкал.

Поэтому совещания у Свиридова проходили быстро и по-деловому. Структура, которую возглавлял генерал, была небольшой: в ее штате состояло всего двадцать человек. В совещаниях участвовали, разумеется, не все – только начальники отделов. А таковых в ГУАПе было всего четыре.