Магия твоего взгляда - Аманда Квик

— Я был занят. У меня не было времени на бильярд. — Калеб снял сюртук и повесил его на спинку стула. — Так какова же ставка?

Гейб и Таддеус опять переглянулись.

— Ты же никогда не играешь на деньги, — удивился Гейб. — Придерживаешься теории непредсказуемости случая, насколько я помню.

— В бильярде не бывает случайностей. — Калеб выбрал себе кий. — Но я не возражаю против денег, если могу оценить возможности, которые таит в себе игра.

— Отлично. Скажем, сто фунтов. Ведь это дружеская игра двоюродных братьев, не так ли?

— Пусть будет тысяча, — возразил Калеб. — В этом случае игра будет еще дружественнее.

— Неужели ты настолько уверен в выигрыше? — усмехнулся Таддеус.

— Сегодня я не могу проиграть.

Спустя некоторое время Калеб поставил кий на место.

— Спасибо, кузены. Это была замечательная игра. А теперь, если не возражаете, я должен проститься с леди Милден, а потом поехать домой. Мне завтра рано вставать.

— Из-за твоего расследования? — спросил Таддеус.

— Нет, из-за завтрака.

Гейб облокотился на бильярдный стол.

— Ты уже несколько месяцев не играл в бильярд и все же ухитрился выиграть по тысяче фунтов у каждого из нас. Почему ты был так уверен, что выиграешь?

Калеб надел сюртук.

— Я чувствовал, что сегодня меня ждет удача, — сказал он и направился к двери.

— Подожди минуточку, кузен, — остановил его Гейб. Калеб остановился и бросил взгляд на Гейба:

— В чем дело?

— Прежде чем ты вернешься в зал, стряхни со спины сухие листья, — невозмутимо посоветовал Таддеус.

— А в волосах у тебя какие-то мятые цветы, — добавил Гейб. — Я почти уверен, что в этом сезоне они у джентльменов не в моде.

Глава 19

Миссис Шют открыла входную дверь еще до того, как ее муж остановил карету. Домоправительница была в ночном чепце и капоте, а в руке держала черную кожаную сумку. Она торопливо спускалась со ступеней, и даже при скудном свете газовых ламп Люсинда увидела, что миссис Шют чем-то озабочена.

— Наконец-то вы приехали, мисс Бромли. Я думала, что вы приедете раньше. Я послала бы вам записку, но не нашла никого, кто бы согласился передать вам ее в столь поздний час.

— В чем дело?

— Моя племянница, та, что живет на Гуппи-лейн, час назад сообщила, что у соседского мальчика, малыша Гарри, высокая температура. Его мать просто с ума сходит от беспокойства.

— Я сейчас же поеду, — успокоила Люсинда. — Давайте мою сумку.

— Спасибо, мэм. — Миссис Шют отдала сумку, но потом, отступив, нахмурилась. — Что случилось с вашими волосами, мэм?

— Растрепались, — торопливо бросила Люсинда.

Шют схватил вожжи, и карета понеслась. Люсинда проверила содержимое сумки. Все обычные пакетики и пузырьки были на месте, а если ей понадобится что-либо особенное, она отправит Шюта домой, и он привезет все необходимое.

Откинувшись на спинку сиденья, Люсинда посмотрела в окно. Дома и экипажи тонули в густом тумане. Он даже заглушал цокот копыт по булыжной мостовой.

Вызов к больному малышу вывел Люсинду из состояния нереальности, в котором она пребывала по дороге с бала домой. Люсинда не могла поверить, что позволила себе вступить в интимную связь с Калебом Джонсом. Она прочитала немало скандальных романов, но не могла вспомнить ни одной сцены, где сарай и героиня использовали бы сеновал для недозволенного свидания.

А у нее было именно недозволенное свидание. Когда Люсинда это поняла, у нее закружилась голова.

Однако она знала, что это не физическая близость на ложе из сухих трав привела в смятение все ее чувства. Ее тело оправилось от потрясения первого сексуального опыта, но интуиция подсказывала, что энергия, которую они с Калебом позволили себе высвободить, останется и свяжет их. Чувствует ли он ту же странную связь, возникшую между ними?

Шют остановил карету перед небольшим домом. Только в нем из всех домов в переулке горел свет, да и то в одном окне. Во всех других домах люди давно спали. А часа через два, в то самое время, когда праздная публика будет разъезжаться с балов и из клубов, обитатели этого района начнут вставать. Они съедят свой немудреный завтрак и разойдутся по лавкам, фабрикам и богатым домам, где их ждет нелегкая работа.

Шют открыл дверцу.

— Я буду ждать вас, как всегда, мисс Бромли.

— Спасибо, — улыбнулась Люсинда. — Похоже, что ни у тебя, ни у меня не будет возможности поспать сегодня ночью.

— Так ведь не впервой.

Дверь домика распахнулась, и на пороге появилась Эллис Росс в чепце и застиранном халате.

— Слава Богу, это вы, мисс Бромли. Простите, что вам пришлось приехать в такой час, но я еще никогда не была так напугана.

— Не беспокойтесь о времени, миссис Росс. Я сожалею, что приехала так поздно. Меня не было дома, когда вы за мной послали.

— Да, мэм, я понимаю. — Эллис с восхищением посмотрела на голубое платье Люсинды. — Вы выглядите прелестно, мэм.

— Спасибо.

Она прошла мимо Эллис и направилась к камину, возле которого в детской кроватке лежал маленький мальчик.

— Здравствуй, Гарри. Как ты себя чувствуешь? Лицо малыша горело от жара, но он ответил:

— Мне лучше, мисс Бромли.

Голос мальчика был хриплым, дыхание прерывистым.

— Ты скоро поправишься, — пообещала Люсинда и, открыв свою сумку, достала из нее пакетик. — Миссис Росс, вскипятите немного воды. Мы дадим Гарри лекарство, и ему будет легче дышать.

Малыш покосился на Люсинду:

— Вы такая хорошенькая, мисс Бромли.

— Спасибо, Гарри.

— А что случилось с вашими волосами?

Калеб снял с себя сюртук, жилет и галстук и останов вился перед большой двуспальной кроватью. Он уже много месяцев не чувствовал себя таким веселым и расслабленным, как сегодня. Он решил воспользоваться эти редким ощущением и сразу же лечь в постель. Он хотел спать и очень нуждался во сне, тем более что последствия физического напряжения и сопровождавшего его незнакомого психологического подъема уже постепенно отпускали.

Но что-то мешало. В душу закрадывалось другое ощущение — чего-то безотлагательного, — владевшее Калебом все эти дни. Ощущение было слабым и отличалось от его обычных ночных приступов меланхолии, но он знал, что если и ляжет в постель, то не уснет.

Калеб решил пойти в библиотеку. Там он зажег одну из ламп и направился к склепу. Открыв его, Калеб достал дневник Эразма Джонса и записную книжку.

Он сел перед незажженным камином, снял запонки из оправленных в золото ониксов и закатал рукава. Калеб прочитал эти две книжки от начала и до конца уже не раз. Небольшими закладками были отмечены страницы, которые могли оказаться важными.