Ласточка на запястье - Даша Моисеева

и Гриша. Вот чьё мнение её волновало больше всего. Их дружба с Орловой была похоронена уже давно. А вот что думают бывшие одноклассники — ещё как волновало. Без их одобрения она словно не была целостной. Не была той хорошей и доброй Ангелиной, что носит одни отличные оценки в дневнике и пахнет лавандовым мылом.

— Пусть ещё и у меня прощения попросит! — Олег вальяжно положил ногу на ногу. — Она мне тоже много чего наговорила.

На столе пиликнул телефон, и Ангелина, воспользовавшись тем, что брат отвлёкся на сообщение, быстро оделась и выскочила за дверь. Она не успела увидеть того, как самовлюблённо улыбнулся Олег, смотря на полученное сообщение. Как алчно засверкали его глаза. Хотя, скорее всего, даже если бы и заметила, то не обратила бы на это внимание. Олег Дорофеев — настоящий мужчина. Так что ничего плохого он даже помыслить не мог. По крайней мере, Дорофеевой так внушил отец, и с этим она ничего не могла сделать. Да, честно говоря, не особо она и пыталась.

Заметив, что сестра ушла, Олег, недовольно поморщившись, снова обернулся к компьютеру и открыл вкладку браузера. Глеб в это время уже восторженно печатал новое сообщение Маше, стараясь передать матами все свои радостные эмоции. Охватившее злорадство так и подогревало его изнутри. Пальцы бешено тыкали по клавиатуре. С лица не уходила надменная улыбка.

— Тебе не надоело? — спросил он, наконец оторвавшись от телефона и взглянув на друга.

Олег уже вёл переписку с новой знакомой, более не думая о сестре. Его новая работа приносила ему куда больше радости, чем подтрунивания над Ангелиной. Ему уже давно не было никакого интереса до её жизни. Возможно, даже сам себе он не мог объяснить, отчего ему настолько всё равно на неё. Сестра. Родная кровь. Но то ли из-за матери, бросившей его, то ли ещё по каким-то причинам, эта родная кровь была для него пустым словосочетанием. Перепалки сестры с Зоей были смешными, но это то единственное, отчего он вмешивался в них.

— За такие деньги — нет. — уверенно заявил Олег, отправляя очередное сообщение. — Да и это лучше, чем как Кирилл за кассой стоять. Слышал? Работает он в магазине сотовой связи. Там за труды не больше пятнадцати получают. А мне тридцатка за каждого человека.

— Ты не думаешь, что всё это подозрительно? — Глеб потёр подбородок. — Ну смотри. Почему тому мужику нужны именно те, кто раньше учился в нашей школе. Или, к примеру, не странно то, что девочка, с которой ты переписывался когда-то, покончила с собой?

— Неужели ты правда веришь, что кто-то целенаправленно кого-то убивает? — изумился Олег, встряхивая руками. — Зачем ему эти смерти? Вот деньги получить от их родителей — да, другое дело. Сам подумай. Никто без выгоды ничего делать не будет. Тем более давать такие деньги. С той дурой общался, конечно, но с остальными контактов не имел. Да и кроме меня на него ещё три человека работают. Может, каждому своя школа досталась, или институт там. Мол, тому, с кем раньше учился, больше поверишь. Может, даже для более «старших» групп свои менеджеры есть, — парень дотянулся до бутылки с колой. — Да и что мы такого-то делаем? Втюхиваем пакеты заработка. Направляем согласных лично на сайт работодателя. От этого разве умирают?

— Может, и не умирают, но курсы счастливой и богатой жизни наверняка изрядно потрепали чужой кошелёк. Может та и спрыгнула, потому что денег не было в итоге. Слышал, семья у неё в долгах была. Одна бабка да дед во всём мире. — друг отобрал у Олега банку и, сделав последний глоток, громко смял её. — Поди отдала последнее, чтобы работать.

— Я в этом виноват? — уже рассерженным голосом ответил Дорофеев. — Тупым понятно, что за работу платить не надо. Мозгов не хватило, а я должен отказываться от денег. Мне, между прочим, машина нужна. Таксистом буду. У меня на будущее планы уже есть. Из-за того, что кто-то думать не умеет, я страдать не собираюсь. Да и что за выражения такие — «Во всём мире»? Ты что, старик?

Глеб на это лишь махнул рукой, снова уделяя внимание своему телефону. На дисплее уже вовсю мигали уведомления от Маши. Написанные капслоком фразы:

Я ТАК И ЗНАЛА!

Я ЖЕ ГОВОРИЛА

Я ТАК И ЗНАЛАААААААААА

* * *

Ангелина нашла нужный гараж сразу. Это было несложно. Он был открыт и из него выходило на улицу хоровое пение. Впрочем, даже весьма неплохое. На дворе уже был вечер. Территорию гаражного кооператива освещали тусклые фонари. На разбитом временем асфальте лежали повядшие бледно-жёлтые листья. Небо, казавшееся бездонным, было невероятно глубокого синего оттенка, и это на некоторое время даже привело Ангелину в восторг.

Ребят девушка застукала распеванием какой-то незнакомой для неё песни. Получалось немного криво. Зоя, что сидела на диване и перебирала пальцами струны, иногда не успевала за быстрым пением. Но в целом музыка звучала складно, а задорная песня вполне себе синхронно звучала с такой же быстрой мелодией.

На нашем месте будут другие люди.

Другие люди,

Но схожи с нами сценарии.

А мы замерли,

Словно жить перестали мы.

Вмиг изменились,

Чужие места тупо заняли.

На припеве Зоя сосредоточенно склонилась над гитарой, ускоряя темп. Непослушный локон постоянно вылезал из короткого пучка ей на лоб, и в перерывах она ловко успевала его откидывать наверх. Кирилл и Гриша пели, держа в руках старую помятую тетрадь Кирилла с текстами. Она была у него ещё со школьных времён, и на обложке её красовались пёстрые, но уже с осыпавшимися блестками наклейки.

Но однажды справимся,

Сбросив пепел прошлого.

Мы друг друга найдём,

И пусть весь мир пошатнётся вдруг!

Ангелина стеснительно прижалась плечом к грязной двери открытого настежь гаража. Даже не переживала, что в итоге замарает своё белое пальто. Не до этого было. Ребята выглядели такими счастливыми, что ей просто казалось страшным, недопустимым прервать их занятие. Словно целый мир отдалился от них, а их собственный, окружающий их вакуум был настолько сильным, что, казалось, его не пробьёт даже сама смерть. Просто не посмеет. Ведь там, где царит такая жизненная и сияющая энергия, просто нет места ничему другому. Это было настолько прекрасно, что казалось даже отвратительным. Невольно Дорофеева ощутила, как её сердце сжала рука зависти. В её новой взрослой жизни такой душевности не было. Не было такого оптимизма и безграничной свободы.

Она уже было собиралась по-тихому уйти, и даже не проситься, туда, где её не ждут, но не успела. Гриша заметил,