Беглец - Анджей Ясинский

Старик с завистью покосился на возницу – кому-то боги не досаждают своими видениями. Не каждый человек богоизбран: жрецов мало. И почему именно он оказался среди «счастливчиков» для сомнительной миссии нести слово божье, старый искусник не знал и знать не хотел. Избавиться бы от назойливых видений. Только как объяснить богам, что ему с ними не по пути? Эти могущественные существа себе на уме – не помогут даже в том, что могли бы сделать, в этом старик был уверен. Всю свою долгую жизнь он боролся за каждый прожитый день и понял одну вещь: никто никому ничего не делает бескорыстно. Таков закон природы. Поэтому все, чего он достиг, – это только его заслуги.

Экипаж миновал здание храма и, подрагивая на крупных булыжниках, покатился дальше. До комендатуры оставалось совсем чуть-чуть, но до грозы попасть внутрь Толлеус не успел: налетел шквал, заставив лошадь испуганно заржать. Толстяк вздохнул и поплотнее закутался в плащ. Когда повозка наконец остановилась у крыльца, на землю упали первые тяжелые капли, а небо расколола исполинская молния. Какая-то молодая дама, лихо обогнав Толлеуса на лестнице, скрылась внутри комендатуры, лишь кивнув стражникам в начищенных до зеркального блеска кирасах. У него так просто и быстро миновать охрану не получится.

Идентифицирующая метка в порядке, встреча назначена, посох сдал без разговоров – тут никаких проблем. Проблема была с амулетом. Толлеус как законопослушный гражданин распахнул перед стражниками плащ, продемонстрировав свою экипировку. Да и не утаишь ничего – слишком много мощных плетений внутри, слишком велико потребление маны – любой искусник издалека заметит.

По сути, у старика был даже не амулет, а целый жилет на металлическом каркасе, нафаршированный переключателями, лечебными и защитными плетениями, запитанными от манокристалла. Большая тяжелая конструкция, в такой кто угодно покажется толстым. Уникальная разработка самого Толлеуса, дело всей его жизни. И в ней – вся его оставшаяся жизнь. Перестанет действовать амулет – встанет сердце, откажут почки и печень. Слишком несовершенно человеческое тело. Знахари разводили руками: со временем не поспоришь. Болезнь можно вылечить. Но разрушения, причиненные ею, – это навсегда. Рану можно заживить, но шрам все равно останется. А старость – она как болезнь, оставляющая шрамы по всему телу. Ее можно отсрочить с помощью Искусства, но поврежденные органы не заменишь.

В Искусстве сокрыта великая сила. Когда-нибудь искусники научатся делать невозможные сегодня вещи. Может, даже создадут защиту от старости. А сейчас Толлеус один на один со смертью, и только амулет стоит между ними.

Старик не питал иллюзий: он совсем не великий искусник. У каждого свои резервы, и выше головы не прыгнешь. Только опыт дорогого стоит. И еще разум. Давно, столетие назад, в годы обучения в Академии тогда еще молодой Толлеус выбрал специализацию «Проектирование надплетений». Направление вроде бы простое, но с подковыркой: чтобы сделать удобный для искусника вывод на плетение, необходимо представлять себе действие этого плетения. А если надо подключить архейские плетения, найденные в раскопках, то и вовсе хлопот полным-полно: у древних искусников, чья империя рассыпалась в прах, все было по-другому, красиво и сложно.

Так вот, эта специализация, а также весьма скромный запас маны и подтолкнули юного выпускника пойти дальше – в кристалловедение и жезлостроение. А потом уже самостоятельно изучать амулетистику. И то правда: зачем тратить даже каплю своей маны на активацию плетения, если то же самое можно сделать с помощью простейшего амулета? Тогда любой человек, не обремененный искусными познаниями, сможет им воспользоваться.

На входе Толлеус застрял надолго: пока вызвали дежурного искусника, пока тот осмотрел жилет и подтвердил его жизненную необходимость, пока опломбировал манокристалл… Все это время старику пришлось топтаться снаружи, под потоками воды, в метре от гостеприимно распахнутой двери.

Проклиная бюрократию и оставляя за собой ручейки и лужи, старый искусник заковылял по коридорам – без посоха идти было вдвойне тяжелее. Благо недалеко.

Карина

Очень непривычно было после многих лет бездействия делать выбор, чего-то добиваться и куда-то спешить. Хотелось просто отдыхать и наслаждаться свободой. Но что уж поделать: раз сама настояла, значит, нужно идти. Не то чтобы она хотела помочь в переводе или опасалась за Никоса – чародей его уровня в обиду себя не даст, еще и ее сможет надежно укрыть. На самом деле Карина просто боялась остаться одна: сразу вспоминалось, как в последний раз замолчал Гарцо и обрек девушку на долгие месяцы одиночества.

Теперь же она трижды пожалела о своем решении. Во-первых, подкачала погода: разразившаяся часом раньше гроза сменилась затяжным дождем, который и не думал стихать. Карина предложила переждать, но Никос, наоборот, пришел в воодушевление и сказал, что непогода только на руку. Он сделал защиту от падающих сверху капель, но от луж спасения не было. Во-вторых, несмотря на реабилитационный экспресс-курс и воздействие Шустрика, тело еще полностью не восстановилось после освобождения. Быстро идти, петляя между домами, было непривычно, а координация движений оставляла желать лучшего, чего не скажешь о ее спутнике: казалось, Никос просто летел вперед гибкой пружинистой походкой. Было ясно по ауре, голосу, жестам и мимике, что то, ради чего Никос решил посетить кабинет коменданта, очень важно и особенно дорого для него, и, пожалуй, никакие аргументы не смогли бы заставить его отступить от задуманного.

Еле поспевая за целеустремленно идущим к своей цели Повелителем Чар, Карина всю свою волю и силу сконцентрировала на том, чтобы переставлять ноги и ни в коем случае не отстать. И пускай умом она понимала, что, если выдохнется, Никос остановится, душу все равно грызли страхи сомнений. Сосредоточившись на столь сложном деле, девушка не заметила, как ее ступня угодила в скрытую лужей небольшую ямку плохо залатанной дороги. Осознание этого факта настигло Карину, только когда ее нос завис в десяти тиках от земли, почему-то далее не опускаясь, а из ауры через Шустрика почувствовался сильный отток маны.

Посмотрев чародейским зрением, девушка с изумлением обнаружила перед собой какую-то вязь. Отчасти она походила на ту, что создают искусники, но была сложнее и выполнена в другом стиле. В ней чувствовалась элегантность, словно каждая фигура была четко выверена и максимально эффективно выполняла возложенную на нее роль. Впрочем, в нечародейском Искусстве Карина не разбиралась, поэтому, возможно, это было лишь ощущение.

– Ты в порядке? – послышался голос Никоса. Он протянул ей руку и помог встать. Осмотрев ауру Карины на предмет повреждений, парень извинился за чрезмерно быстрый темп, спросил, не передумала ли она, и, дождавшись отрицательного ответа, уже медленнее продолжил продвижение к цели.

Дальше они пробирались в здание магистрата, выжидали подходящий момент, а затем Никос каким-то странным способом, с помощью своего Искусства и каких-то слов, играючи взламывал искусную защиту и расставлял сигнальные чары. В другое время все это могло быть для девушки дико интересным, но сейчас она следила за этим вполглаза, передвигаясь почти на автомате. Ее разум был всецело поглощен совершенно иными мыслями. Слишком странной и сложной была вязь, с помощью которой Шустрик защитил ее от падения. Наряду с прочими фактами это говорило о том, что Шустрик – не просто сверхсложный самоуправляемый конструкт Повелителя Чар. Это нечто другое. Казалось, стоит чуть-чуть подумать – и в голове мелькнет разгадка. Поэтому Карина дотошно просеивала свои воспоминания о достижениях самых сильных чародеев настоящего и прошлого в создании самоуправляемых конструктов.

Наконец отблеск догадки мелькнул в ее голове. Еще в начальные годы обучения наставник потчевал их, сырых неофитов, рассказами о тех, кто достиг высшей ступени мастерства в обращении с чарами, и до небес превозносил их возможности. Позже она пришла к выводу, что это красивые байки, призванные зажечь в них искру желания развиваться дальше. Но теперь Карина поняла, что самые необычные из этих баек на поверку оказались правдой.

В некоторых из рассказов говорилось том, что сильнейшие из Повелителей Чар создавали для себя так называемых фамильяров – полуразумных конструктов-помощников, обладающих частью знаний и возможностей своих создателей и помогающих им в наведении сложных чар. Создание такого конструкта – процесс долгий, сложный и кропотливый. Чародей постепенно, год за годом, как бы раздваивает, дублирует части своего ментального тела и ауры, выращивая в себе этот сложнейший конструкт. После того как фамильяр отпочковывается от породившей его ауры, он получает некое слабое подобие разума и часть знаний своего создателя, касающихся, прежде всего, чародейской сферы (так как обычно именно эти участки ментального тела и дублируют). Выращенный из ауры чародея фамильяр сохраняет связь с создателем, что позволяет не только давать ему приказы и легко им управлять, но и использовать как помощника в наложении сложнейших чар и проклятий. Только из-за трудоемкости и сложности практика создания фамильяров особого распространения так и не получила, ведь высока вероятность ошибиться и сойти с ума. Куда проще завести множество учеников, которые будут на подхвате, что и проделывают большинство Повелителей.