Путь самурая - Пётр Разуваев

– Месье Дюпре! – вновь радостно вскричал он, размашистым шагом устремляясь в мою сторону.

Первоначально нас разделяло метров пятнадцать, и мне подумалось, что с тем же успехом о моём прибытии можно было объявить по внутренней трансляции аэропорта.

– Добрый день, месье! – поздоровался он, подходя ко мне вплотную. – Вы давно прилетели? Я спешил изо всех сил, но вы же знаете Париж… Везде пробки, едва сумел выбраться из города. Ах, да, я забыл представиться! Раймон, Франсуа Раймон.

Минуту назад этот человек назвал моё имя, и я не видел смысла представляться, а потому продолжал молча на него смотреть, ожидая более внятного продолжения. Молодой человек слегка занервничал.

– Э-э… Месье Дюпре, я прошу извинить меня. Обычно я никогда не опаздываю, но эти пробки… Месье Дюпре?

– Месье Раймон, я жду, когда вы сообщите мне имя хотя бы одного общего знакомого, – терпеливо пояснил я. – У меня нет привычки беседовать с незнакомцами, а вас, простите, я вижу первый раз в жизни.

Он даже слегка опешил.

– Но… Разве вас не предупредили? Мне сказали, что вы прилетаете специально, чтобы подключиться к… – И тут, похоже, до него дошло, где именно он прокололся. Ловко выудив из кармана закатанное в пластик удостоверение и протягивая его мне, месье Раймон тихо отрапортовал: – Лейтенант Франсуа Раймон, второй отдел DSТ.

– В конце фразы следует говорить – «сэр», месье Раймон, – назидательно сказал я, забирая у него документ.

Всё вышесказанное действительно соответствовало истине: Франсуа Раймон, сотрудник 2-го отдела DST (Direction de la Surveillance du Territoire). То есть – французская контрразведка. Добро пожаловать во Францию, месье Дюпре. Получайте ваш обед в Латинском квартале, балерин с грудями, ананасы в шампанском…

– Обращаясь к незнакомому человеку по имени, юноша, вы рискуете однажды получить в ответ пулю, – сообщил я, возвращая ему удостоверение. – Имейте в виду. На будущее.

– Простите, – виновато сказал месье Раймон и быстро добавил: – Сэр!

Не могу поручиться, что в этот момент в его глазах не промелькнула озорная искорка. Даже очень взрослые французы иногда бывают похожи на детей: та же милая непосредственность, плавно переходящая в тупую самоуверенность.

Машина Франсуа стояла неподалёку, как раз там, где парковка частных автомобилей была категорически запрещена. Маленький, юркий «Пежо» рванулся с места как пришпоренный мустанг. Понаблюдав несколько минут за манерой вождения, свойственной моему новому знакомому, я твёрдо решил, что нахожусь в этой машине первый и последний раз. С его талантами было гораздо проще попасть в аварию, нежели в дорожную пробку.

– Куда мы едем? – поинтересовался я, когда торговые ангары и транзитные отели, царившие вдоль дороги, сменились городскими пейзажами.

– Наш отдел занимает офис на Boulevard Voltaire, сейчас мы едем туда, – ответил Франсуа. – Если вы не против. Сэр.

Я благосклонно кивнул. Старинная русская поговорка гласила: «Раньше сядешь – раньше выйдешь», – а в России хорошо разбираются в подобных вещах.

– Вы давно живёте в Англии? – поинтересовался между тем Франсуа, искоса поглядывая на меня.

– Два года, – ответил я.

– Сочувствую, – в голосе молодого француза и впрямь звучало искреннее чувство, – жить с этими нелепыми англичанами… Это их пиво, вечное ковыряние в земле, рабочие ботинки, дурацкий крикет – удивительно примитивная нация. Хотя за то, что они придумали виски, им можно простить даже убийство Наполеона.

– Виски придумали шотландцы, – ответил я машинально. Моё внимание целиком поглощали улицы, по которым мы ехали, знакомые места, дома, деревья. Я больше года не был в Париже и сейчас вновь, уже в который раз, убеждался в его неизменности. Время не меняло этот город, и смена одних рекламных плакатов на другие не имела никакого значения, тем более что точно такая же реклама висела в Лондоне, Вене, Москве. Прежними оставались дома, номера автобусов, названия улиц и кафе, люди, идущие по тротуарам, их лица. Я помнил запах кондитерской на углу rue Racine и был уверен в том, что сегодня в ней продают точно такие же круассаны, что и год, два, десять лет назад. Это был мой город, и я каждый раз влюблялся в него с первого взгляда, хотя нашему роману было уже очень много лет.

– Шотландцы, англичане, какая разница, – разглагольствовал между тем Франсуа, словно штопор вкручивая свой «Пежо» в узкую щель между автобусом и синим «Фиатом», – если всё, на что они способны, это пить своё пиво и горланить на стадионах, хотя сами и в футбол играть не умеют.

– Сколько человек в вашем отделе? – спросил я, чтобы хоть как-то укротить этот могучий поток сознания.

– Семь, – быстро ответил француз. – Если не считать шефа. Но двоих сейчас нет в Париже, так что пока нас пятеро.

– Скажите, Франсуа, как вы меня узнали? – поинтересовался я.

– Ваша фотография уже два дня лежит на моём столе, – засмеялся он. – Когда шеф объявил, что к нашей операции подключаются англичане, все очень расстроились. Обидно, ты делаешь всю грязную работу, а за сливками приходят другие. Правда, потом мы узнали, что вы француз, и это немного утешило ребят.

– Вы считаете, что вся грязная работа уже сделана?

– Я не знаю, что скажет вам шеф, – ответил Франсуа, устремляясь к тротуару, где между двумя запаркованными машинами оставался почти несуществующий промежуток. – Но если хотите знать моё мнение – операцию можно заканчивать хоть сегодня.

– Забавно, – повторил я любимую фразу господина Эвера и для полноты картины даже почесал нос. Такуан говорил, что заблуждение и просветление идут вместе. Но заблуждение становится просветлением лишь тогда, когда человек осознаёт их единство. Похоже, что момент истины был назначен на сегодняшний вечер.

Группа французской контрразведки, занимавшаяся делом Абу аль-Хауля, размещалась в офисе фирмы «Pascal Dufour Immobilier» и теоретически должна была вовсю торговать недвижимостью. За бронированной дверью действительно обнаружилось помещение, увешанное фотографиями различных домов, домиков и квартир. Помимо изображений были также макеты, стол, пара кресел, компьютер, факс, телефон, настольная лампа и секретарша. Именно в такой последовательности, потому что поначалу мне показалось, что в комнате никого нет. Лишь когда Франсуа удивил меня, собираясь целоваться, как мне показалось, с компьютером, я заметил миниатюрное существо, сидевшее за столом. Рост – полтора метра плюс каблуки, очки – минус сто, судя по толщине стёкол; возраст – от пятнадцати и до сорока пяти включительно. Очень приятный, глубокий голос. Имя девушки – Мария-Луиза. Профессия – автоответчик. Она же открыла нам следующую бронированную дверь, за которой и обнаружилось то, ради чего затевался весь этот маскарад, – рабочее помещение группы DST-2F.

– Ещё кофе? – Радушный хозяин, месье Клод Лагард, имевший чин майора и родившийся в Бордо, что автоматически делало нас «земляками», мог выпить очень много кофе. За те два с половиной часа, которые мы провели в его кабинете, эта чашка была уже восьмой. Я отрицательно покачал головой. Пять чашек кофе, выпитые мною до того, согласно булькнули, отказываясь принимать к себе шестую.

– Тогда продолжим, – бодро сказал месье Лагард. – Теперь вы представляете общий круг задач, которые стоят перед нашим отделом. Думаю…

– Прошу прощения, месье Лагард, – прервал я его, пытаясь сохранить на лице заинтересованное выражение, – если вы не возражаете…

– О да, разумеется. Это в конце коридора, последняя дверь.

Закрыв за собой дверь туалета и делая своё дело, я тихим шёпотом изрыгал всё проклятия, которые существовали в известных мне языках, и в конце концов скатился на классический русский мат. Последние полтора часа формулировать свои мысли с помощью какой-либо иной лексики я был просто не в силах. Месье Лагард оказался совершеннейшим, законченным кретином. Если его группа и смогла добиться каких-то успехов, то произошло это явно вопреки стараниям руководителя. Изложив в первой части нашего разговора своё мнение о продукции Шато-Марго, этот знаток бордоских вин перешёл к обобщению задач, стоящих перед его отделом, и прочитал мне целую лекцию, посвящённую истории борьбы с исламским терроризмом, начиная, ни много ни мало, с крестовых походов. Думаю, если бы я вовремя не догадался спрятаться в туалете, я бы его уже убил. Теперь-то я понимал значение сочувствующих взглядов, которыми провожали меня сотрудники группы, когда мы с месье Лагардом входили в его кабинет.

Шеф отдела DST-2F приветствовал моё возвращение, восседая в своём кресле с очередной чашкой кофе в руке.

– Если позволите, я продолжу, – сказал он, жестом предлагая мне сесть.

– Если вы не против, месье Лагард, – решив на время позабыть о вежливости, прервал я его, – мне бы хотелось ознакомиться с материалами, которыми вы располагаете. В другой раз я вас выслушаю с удовольствием, но сейчас у меня слишком мало времени.