Мужчины «пять звезд» – включены - Габи Хауптманн

– Так в чем, собственно, проблема? – произнес он и добавил: – Я уже начинаю радоваться, предвкушая новую бутылочку вина!

Катрин взяла молоток в свою руку.

«Так, моя дорогая, – подумала она, – в тебе сейчас сконцентрированы все силы эмансипации. Мы не можем уступить свиноподобному толстяку. Зададим ему жару!».

Она ударила и снова попала точно. Гвоздь вошел в дерево почти по шляпку. Лишь несколько миллиметров остались торчать сверху.

– Есть! – заорала Катрин и победно вскинула руки.

Пусть попробует повторить. С легким поклоном она передала молоток.

Папочка сжал губы и принялся изучать свой гвоздь. Тот торчал все еще достаточно неровно, чтобы можно было загнать его в дерево без, как минимум, одного корректирующего удара.

– Жюри решило, что он может его выровнять пальцами, – сказал Жан.

– Если ему это необходимо, – прозвучал где-то за спиной Катрин женский голос.

Но Катрин не стала оборачиваться, хотя ей очень хотелось. Она не могла теперь выпустить своего противника из виду. Папочка выровнял гвоздь насколько смог, прицелился, прицелился еще раз, приложил молоток к гвоздю, вновь поднял его, сделал маленький шажок назад и, придерживая гвоздь, нанес удар. Оглушительный вопль в одну секунду перекрыл шум, стоявший в зале. Он попал молотком по большому пальцу левой руки и, как сказочный гном, упал на колени перед деревянным чурбаком.

– Скорее ведро со льдом!

Жан подбежал к одному из столиков, вытащил из ведерка, стоявшего там, бутылку с шампанским, поставил его на чурбак и опустил внутрь руку Папочки. У толстяка на глазах выступили слезы. Катрин наблюдала за всем этим и была абсолютно уверена, что этот удар был разыгран специально. Лучше ударить себя молотком по пальцу, чем признать поражение.

Тупой мачо, подумала она, холодно глядя, как пришедший на крики Фреди организует оказание помощи пострадавшему. Слава Богу, ничего особенного не случилось. Палец немного опух и покраснел, а гвоздь, вероятно, погнулся еще больше, но ему, гвоздю, было невдомек, какую цену пришлось заплатить за этот удар его хозяину.

– Я ставлю бутылку, так или иначе, – услышала Катрин свой собственный голос.

Если у господина не хватает мужества признать свое поражение в честной борьбе, то и она не станет опускаться до того, чтобы мелочиться рядом с таким, как он. Папочка кивнул с лицом, искаженным от боли. Было очевидно, что это спектакль. Что ж, она не собиралась ему спускать этого.

Катрин вернулась на свое место. Красотка стояла все там же, где и перед началом игры.

– Ваш Папочка попал себе молотком по пальцу, – сообщила Катрин, вскарабкалась на свой стул и взяла в руки бокал с вином.

– Он мне не отец, – тихо поправила ее куколка, стараясь, чтобы их никто не слышал.

– Я знаю! – Катрин даже не пыталась говорить тише. – Я не сказала «отец», я сказала – Папочка. Как же прикажете мне его еще называть?

– Его зовут Микки!

– Ясно!

Шум в зале снова усилился. Катрин придвинулась чуть ближе к саксонке.

– А вы, кажется, не очень обеспокоены, – констатировала она.

– Он, бывает, орет и громче!

– Что? – Это было нечто. – Вы узнаете его по крику?

Может, она регулярно хлещет его плеткой у себя дома?

Выкручивание пальцев – визг, удар плеткой по заду – рев.

– А что вы делаете рядом с ним?

Катрин почувствовала, что сегодня ее день.

– Вы о чем?

– Ну, вы молоды и красивы, он – ни то ни другое.

– Он знает, как можно поправить дело.

Красотка продолжала стоять не двигаясь, словно ее пригвоздили к месту.

Удивительно, как мало может двигаться человек, если опасается, что малейшая перемена изменит или испортит его внешний вид.

– Ага! – Катрин сделала большой глоток и задумалась. – Гуччи, Прада, Шанель?

– И это тоже.

На этот раз и саксонка отпила из своего бокала. Даже не изменив выражения лица.

– Массажисты, спортивные автомобили, апартаменты во всех частях света?

Куколка кивнула, пожав плечами. И это все между делом. Бог мой, что же еще?

– Скачки, яхты, личный самолет?

На лице девушки скользнуло подобие улыбки – столь незначительное, что могло быть расценено просто как движение губ. Но Катрин было дано понять, что рассуждения ее были очень провинциальными.

– Что же еще? Кокаин?

Красотка притворно закатила глазки, делая вид, что не понимает, о чем речь. Но вне всяких сомнений, и кокаин можно было смело включить в этот список.

Катрин больше ничего не приходило в голову.

– Что-то не материальное? – продолжала она, внезапно почувствовав, что другими категориями мыслить не может.

Если упоминание личного самолета вызвало лишь пожимание плечами, и это в неполные двадцать лет, то о чем же еще могла идти речь? О какой-то секте? О чем-то эзотерическом? Ей вспомнилась Изабелла, и Катрин едва не засмеялась.

– Да нет, конечно, материальное, – произнесла красотка, к разочарованию Катрин. – Это главное правило игры, я руководствуюсь, прежде всего, материальными ценностями. Все, что я не могу сама себе купить. То есть очень многое.

Это Катрин могла себе представить.

– Хорошо. И как же называется наркотик, который круче всего перечисленного?

– Это главное!

Красотка сделала второй глоток. Катрин наблюдала. Кажется, глоток дался девушке не очень легко. Может, она двигается так мало, потому что страдает каким-то заболеванием? Любое движение причиняет ей боль? Может, свиноподобный толстяк оплачивает ей дорогих врачей?

– Я не понимаю!

– Тогда посмотри на меня внимательнее. Как я выгляжу?

– Как нарисованная!

Сравнение сорвалось у Катрин с языка помимо воли, но это было именно то, что она думала.

– У меня глаза Одри Хепберн, нос Николь Кидман, а рот Клаудии Шиффер.

Катрин едва не свалилась со стула.

– Что?

– Грудь я сделала себе в семнадцать лет, потому что именно тогда познакомилась с Микки и он нашел, что я слишком плоская. А попку он попросил меня слегка изменить в прошлом году, сейчас мне двадцать три. Затем пришлось отсосать лишний жир с бедер, чтобы поправить форму ноги. Если между бедрами есть маленький просвет и они не трутся друг о друга при ходьбе, – ты понимаешь, о чем я, – это выглядит более сексуально, – красотка на секунду прервала свое повествование, давая Катрин время захлопнуть отвисшую было челюсть. – Да и с ребрами пришлось поработать, чуть не забыла, это было года два назад. Пришлось удлинить дугу нижнего ребра, это создает эффект более тонкой талии. И, – она прикоснулась пальцами к своим высоким скулам, – это стало подарком ко дню Святого Николауса.

Катрин потеряла дар речи. Она лишь пристально смотрела на свою собеседницу.