ИНЫЕ МИРЫ, ИНЫЕ ВРЕМЕНА. Сборник зарубежной фантастики - Айзек Азимов

Сгущались тени, была уже почти ночь, а ночи в этом краю наступали быстро. Лица девушки не было видно.

Вдруг она повернулась и скрылась за деревьями. Нельсон не пытался ни остановить, ни позвать ее. И то и другое не имело смысла и могло нарушить все его планы. Ничего подобного вовсе не требовалось.

Ночь он провел, укрывшись среди валунов, хорошо выспался и ка следующее утро встал отдохнувшим.

Поблизости он нашел ручеек и умылся, чтобы стряхнуть остатки ночного скэ. Утро было ясное, солнце припекало, дул прохладный легкий ветерок. Нельсон чувствовал себя прекрасно. Он бь: л жив и готов встретить наступающий день. А прежде всего позавтракать.

Из рюкзака он достал еще одну банку со свининой и фасолью и открыл ее. Консервов, как он заметил, почти не осталось. Запасы подходили к концу. Завтракая, он не торопясь обдумывал, что предпринять.

Выход, конечно, оставался только один. Добывать пищу можно охотой, но это, в лучшем случае, занятие временное, ведь охотник вынужден находиться в какойто ограниченной местности. Того же требует и сельсквс хозяйство, только в еще большей степени. Ферма занимает территорию гораздо меньшую, чем охотничий участок, и с нее уж тем более никуда не уйти. Кроме того, на ферме должны быть какие-то постройки — держать запасы на зиму. А все это значит, что тебя неизбежно — и наверняка очень быстро — найдет патруль. Нет, из всех вариантов приемлем только один, его подсказывал Нельсону многолетний опыт. Найти патрульный склад и украсть еду оттуда.

Весь — вопрос, конечно, сводился к тому, где и когда это сделать. Один патрульный пост находился недалеко от того места, где сейчас остановился Нельсон, поэтому естественно было ограбить его. У Нельсона было несколько лучевых пистолетов, точнее — три, а поскольку патруль может улавливать образующиеся при Выстреле продукты сгорания на расстоянии мили, даже если стрелять не на полную мощность, безопаснее всего стрелять по самим патрульным. Честно говоря, ему даже нравились эти стычки. Патрульные, так же как и он, были «неспящими», они никогда не видели электронных снов, уготованных, за небольшим исключением, всем жителям земли. Они не спали, погруженные с семнадцати лет в ванны с питательным раствором, и не жили воображаемой жизнью, созданной по потребностям каждого «спящего». Из миллиардов землян таких «неспящих» было лишь несколько сотен. В основном, конечно, патрульные, но в том числе и бунтовщики.

Бунтовщиком был Нельсон, так же как и та девушка, которую он встретил вчера. Бунтовщиками были Эдна, Сэмми, Джин, Гарднер и, может быть, десяток других, кто встречался ему с тех пор, как он, еще совсем мальчишкой, почувствовав опасность, бежал из Коммуны.

Вот уже около двух с половиной веков почти все жители Земли воспитывались в коммуне, ничего не ведая о своих родителях. В коммунах людей растили, обрабатывали их сознание, соединяли в пары, а потом отправляли «спать». Скорее всего, родители Нельсона еще находились там, погруженные в забытье и давно позабывшие друг друга и своего сына — все это принадлежало грубой действительности, которой они не могли управлять. Во «сне» же человек создавал себе желаемый мир. Хоть и искусственный. Да, это была утопия, в высшей степени индивидуализированная и лишенная конфликтов- она их попросту исключала. Но все-таки искусственная. А раз вселенная настоящая, думал Нельсон, значит, ничто искусственное не сможет ей долго противостоять. Потому он и убежал из Коммуны, не дал поместить себя в питательный раствор, в котором «спящие» доживали свои бессмысленные жизни. Само существование Нельсона опровергало их псевдоутопию, и он должен был ее уничтожить. Они видели в ней индивидуальность. Он же бесхребетность.

Над его годовой до самого горизонта простиралось голубое небо, уходящее к далеким голубоватым звездам. Нельсона охватила тоска, когда он, закинув голову и глядя в дневное небо, пытался разглядеть эти звезды.

Ему следовало быть там, далеко-далеко, вместе с первопроходцами, преобразователями вселенной, с теми, кто прокладывает новые пути людям развивающейся цивилизации, которым давно уже нет дела до «спящих» на родной Земле. Но нет, решил он. Находясь там, он не мог бы служить человечеству так же, как оставаясь здесь. Да, «спящие» отрешены от мира, но Нельсон помнил, что это все-таки люди. И он знал, что должен как-то победить их сон. Пока с теми, кто лежит в своих гробах и видит бесконечные сны, не случилось несчастья, пока на них не обрушилась грубая реальность.

А что, если космические путешественники вернутся?

Что, если иная цивилизация возникнет в какой-нибудь системе, подобной солнечной, сумеет выйти в космос и отправит своих посланцев в неизведанные миры, например, в наш, и они обнаружат Землю и ее спящих в неведении жителей? Смогут ли сны спасти землян тогда?

Нельсон поежился под бременем возложенного на него долга и почувствовал, что проголодался. Он вытащил из рюкзака банку консервов и начал ее открывать, но тут вспомнил про девушку и вынул еще одну банку.

Нажал на обе крышки и они отлетели — запахло подогреваемой едой.

Нельсон нагнулся вперед и, дотянувшись до плоского камня, поставил на него одну из банок, потом откинулся и стал руками есть свой завтрак. Полуобернувшись, краем глаза он заметил девушку футах в пятнадцати от него, она стояла в напряженном ожидании, готовая отскочить в сторону при малейшей опасности. Нельсон отвернулся и с увлечением принялся за еду.

— Приятно утром поесть, — сказал он немного спустя, демонстративно проглатывая большой кусок тушенки и слизывая с пальцев соус. В ее сторону он не смотрел.

— Меня зовут Глиннис, — вдруг услышал он.

Голос был неуверенный, с еле заметным оттенком враждебности, но все же он показался Нельсону нежным, мелодичным и звонким, только вряд ли он мог об этом, судить, ведь ему так давно не приходилось слышать женского голоса.

— Глиннис, — медленно повторил он. — Хорошее имя. А меня Хэл Нельсон. Я вчера тебе говорил.

— Я помню. Это мне? — она, конечно, имела в виду консервы.

Хэл Нельсон повернулся и взглянул на нее. Девушка все еще стояла у дерева.

— Тебе, — ответил он.

Она сделала шаг вперед, остановилась и посмотрела на него. Нельсон снова принялся за завтрак.

— Не надо бояться, Глиннис. Я не сделаю тебе ничего плохого.

Было неприятно, что она не называет его по имени, а ему так этого хотелось.

— Я знаю, — ответила она и замолчала. — Я отвыкла от людей.

— Одной быть плохо — вокруг звери, еду достать трудно, и патруль ловит «неспящих». У тебя когда-нибудь были с ним стычки?