Вторжение по сценарию - Уоррен Мерфи

Неужели автомат был все-таки заряжен холостыми? Она снова поглядела в сторону машины – на двери все так же пробита насквозь, а чуть дальше, на обочине, поднялись несколько облачков пыли, там, где ударились о землю не попавшие в Чиуна пули.

Стрелявший японец присел на одно колено и прижал приклад автомата к животу. От цели его отделяли каких-нибудь пять метров. Шерил не могла больше этого выносить – закрыв лицо руками, она повернулась к ним спиной. Со стороны танка донесся пронзительный вопль, и она поспешила заткнуть уши, чтобы не слышать предсмертных криков корейского старичка. Они были поистине ужасны – казалось, его разрывают на части, хотя ни одного выстрела больше не раздалось.

Наконец, набравшись мужества, Шерил, все еще стоя на коленях посреди дороги, обернулась. Японец с автоматом лежал на спине, а вопил второй, только что снимавший их на видеокамеру. Он пытался вскарабкаться на танк, но Чиун успел поймать его за щиколотку. Хотя японец был намного моложе своего противника, а весил, по меньшей мере, килограммов на двадцать больше, он кричал, как будто в ногу ему вцепился аллигатор, а не тщедушный старичок.

Это было поразительно, но вскоре происходящее стало и вовсе напоминать гротеск. Чиун стянул японца на землю, затем одна из его сандалий мелькнула в воздухе, и Шерил почти что ощутила хруст разлетающегося на части черепа. В следующее мгновение Чиун был уже стоял на танке сверху. Из одного из люков показалась голова в шлеме, но Чиун затолкал ее обратно и захлопнул крышку.

Нанеся по ней несколько быстрых ударов, он соскользнул вниз, топнул ногой по люку водителя и перепрыгнул на второй танк. Чиун явно обошелся с запорами на башне довольно бесцеремонно – до Шерил донесся скрежет сгибающегося под тонкими пальцами азиата металла.

Соскочив на землю, Чиун просеменил обратно к машине, остановившись только затем, чтобы снова спрятать ладони в широких рукавах кимоно.

– Теперь вы можете без всякого опасения объехать этих японских лжецов, – проговорил он.

Подойдя вслед за Чиуном к машине, Шерил забралась на водительское сиденье и захлопнула искореженную дверь. Разбитая пулей ручка осталась при этом у нее в руках. Но завести машину она не успела – сказалась реакция на пережитое потрясение. Обхватив плечи руками, Шерил принялась нервно кусать губы.

– Боже правый! Что там происходит? – слабым голосом проговорила она.

– Они берут боем Юму, – ответил Чиун, – и будут за это наказаны. Но сначала мы должны позаботиться о Римо.

Собравшись с силами, Шерил, наконец, завела машину. Чтобы объехать перегородившие шоссе танки, ей пришлось съехать с обочины. Когда они проезжали мимо, до нее донеслись вопли сидевших в танке людей. Хотя Шерил и не понимала по-японски, тон этих криков не оставлял сомнений – экипаж был заперт внутри. И тем не менее, японцы вовсе не остались беспомощными, в чем ей вскоре пришлось убедиться, когда в зеркале заднего вида промелькнуло что-то движущееся.

Ствол орудия на одном из танков поднялся, из него вырвалось пламя, а чуть левее машины взметнулось песчаное облако. Шерил что есть силы надавила на педаль газа. Ей больше не приходило в голову задавать вопросы, она хотела лишь одного – убраться отсюда как можно скорее.

Ворота у главного въезда на базу Льюк перегородили несколько танков с эмблемой Народно-Освободительной армии Китая, однако самым странным было не это. На мачте рядом с караульней развивался белый флаг. Нет, это был не знак капитуляции – в середине флага красовалось багровое Восходящее Солнце.

– Можете считать это суеверием, – сказала Шерил, внезапно останавливая джип, – но я думаю, что нам не стоит туда лезть.

– Мудрое решение, – отозвался Чиун. – Оставайтесь здесь.

С этими словами он выбрался из джипа.

– Куда вы, ради всего святого? – крикнула вслед ему Шерил.

– Я ищу сына. Скоро я вернусь.

– Вместе с генералом МакАртуром, – пробормотала сквозь зубы Шерил, нервно вцепившись дрожащими пальцами в руль. А высоко над ней, в пронзительной синеве неба, заходил на посадку первый из трех транспортных «Геркулесов».

Мастер Синанджу направился к проволочному ограждению, обегавшему базу.

Пройдя сквозь отверстия в сетке, украшавшие его пальцы длинные ногти деловито защелкали, проволока начала распадаться, и в ограде, словно по мановению волшебства, появилась дыра.

Чиун бесшумно проскользнул внутрь, и, оказавшись у приземистого строения, двинулся вдоль посаженного по его периметру кустарника. По пути ему то и дело попадались наряженные в нелепую китайскую форму японцы. Кого они надеются обмануть, недоумевал Чиун. Все же видно невооруженным глазом.

Наконец он добрался до летного поля, к которому под прикрытием ангаров придвигалось несколько танков. Неподалеку Чиун заметил японца с капитанскими погонами, который носился туда-сюда, отдавая приказы солдатам.

Первый «Геркулес» коснулся земли, и пробежав по посадочной полосе вперед, замер на месте. Вскоре за ним приземлился и второй, а через несколько секунд и последний.

Пилотам потребовалось некоторое время, чтобы заглушить двигатели, и, прежде чем они успели вылезти из кабин, люк в хвосте последнего С-130 откинулся, и оттуда на подгибающихся ногах вышел Билл Роум, больше известный как Санни Джо.

Не замечая сбежавшихся к нему людей, он рухнул на землю и обхватил голову руками. Двое японцев попытались заставить его подняться, но поняли свою ошибку, лишь когда Билл Роум, словно взъяренный буйвол, вскочил на ноги, и мощным ударом сшиб одного из них с ног. Другому японцу пришлось хуже – два удара он получил в живот, а от третьего завертелся волчком и рухнул на землю.

– Ублюдки! – задрав голову вверх, кричал Билл. – Проклятые мерзавцы!

Когда он, наконец, опустил голову, то увидел, что на него надвигается строй японских солдат, выставивших вперед примкнутые штыки. У одного из них в руках была видеокамера, и японец, присев на одно колено, пытался поймать всех в кадр, пока его товарищи, под командой первого помощника режиссера Мото Хонды, шли на Санни Джо Роума.

– Они мертвы! – скрежеща зубами, проговорил Роум. – Слышишь, Хонда? Все эти мальчики лежат там, в песке.

Хонда ответил что-то по-японски, но понял его только Мастер Синанджу это был приказ заколоть Санни Джо насмерть. Тот осознал это, только когда приземистый кореец появился перед ним, не обращая внимания на пододвигавшихся японских солдат. Он остановился лишь затем, чтобы прошептать:

– Те, которые погибли. Среди них был Римо?

– Да, – хрипло ответил Билл Роум. – Он был хороший парень.

Вся фигура старого корейца напряглась, руки сжались в кулаки, и тишину прорезал крик:

– Аййяяя!

Японцы застыли на месте, ведь это был не боевой клич, призванный раззадорить нападающего, но крик, полный боли и муки, который поколебал застывшее на их лицах непроницаемое выражение.

Через мгновение азиат был уже среди них, короткими ударами ладони отводя от себя штыки. Некоторые все же попали в его ярко-алое кимоно, но Чиуна, казалось, это нисколько не побеспокоило. Затем раздался крик одного из японцев – штык товарища пронзил ему руку. Другой, сделавший выпад в сторону старого корейца, ухитрился попасть в солдата, стоявшего за ним.

Чиун вертелся волчком в середине этой толпы, и японцы, не понимая, что он двигает ими, словно пешками, наносили удар за ударом. Вскоре солдат обуяла ярость, предмет которой каждую секунду словно ускользал из поля зрения, и они принялись крушить друг друга, не обращая внимания на крики Хонды.

Хлестала кровь, японцы падали один за другим. Для стрельбы расстояние было слишком близким, но даже мудрое решение не применять огнестрельного оружия, чтобы не попасть по своим, ничего не дало – тех, кто еще остался в живых, настигали чьи-то холодные руки, сжимавшие им горло. Кое-кто успевал только ощутить, как что-то прорывает его воротник, а через мгновение уже падал на землю с хлещущим из яремной вены фонтаном крови.

Первый помощник режиссера Хонда увидел, что его люди превратились в паяцев, уничтожающих друг друга, и понял, что на карту поставлена его репутация самурая. Подняв пистолет, он зажмурил один глаз и тщательно прицелился. На какую-то долю секунды, перед тем как нажать на курок, Хонда моргнул, и это мгновение стало для него роковым. Вытянутая вперед рука сжалась, словно пружина, и Хонда упал, поскольку ручка пистолета торчала теперь из месива плоти и крови, бывшей когда-то его собственной.

– Что, черт побери, здесь происходит? – завопил Билл Роум, когда Чиун снова оказался рядом с ним. – Они что, накачались наркотиками?

– Я объясню вам позже, – отозвался Чиун, – после того, как вы отведете меня к телу моего сына, Римо.

– Римо? Так он ваш сын?

– Вопросы потом, – повторил Чиун. – Мы должны торопиться. По дорогам вскоре нельзя будет пробраться без осложнений.