Возвращение в рай - Ширл Хенке

Потом она заметила мужа, стоявшего на малой палубе. Разглядывая его, она одной рукой ухватилась за перила, чтобы удержать равновесие. Его длинные черные волосы трепал ветер, отчего вид у него был весьма грозный. Довершали картину тяжелый меч и кинжал на поясе. Риго говорил со шкипером. Рука его покоилась на рукоятке меча. Он широко расставил ноги, преодолевая качку, словно был рожден на море.

— Наверное, это ему передалось от тайно, — с улыбкой пробормотала она, припоминая рассказы Бенджамина о том, как отвратительно чувствовал себя Аарон Торрес, каждый раз ступая на борт корабля.

Бенджамин. Неужели он всегда будет стоять между ними? Внезапно она поняла, что так не должно быть. Им никогда не суждено было быть любовниками. Каждый раз, когда Бенджамин давал волю чувствам, она уклонялась с тонкой лестью, умеряя его страсть и не чувствуя ничего, кроме слабого отклика на его здоровое и вполне понятное желание. Никогда она не была так спокойна и никогда не могла совладать с собой в присутствии его брата.

Даже сейчас, глядя на Риго издалека, она чувствовала, как сильнее бьется ее сердце и пересыхает в горле. Может быть, если он договорится с отцом и они осядут где-нибудь, все изменится. Если бы она могла забыть прошлое и свою вину перед Бенджамином, может быть, смог бы и Риго. Она поняла, что Бенджамину уготована своя судьба, не зависящая от них.

Риго почувствовал на себе чей-то взгляд и обернулся, глядя на верхнюю палубу. Мириам убрала волосы и оделась в теплый, подбитый мехом плащ, скрывавший фигуру. Их глаза встретились, и он заметил смятение на ее лице.

— Твоя жена очень мила, дон Родриго, настоящая леди, — сказал шкипер, следя за взглядом Риго. — Моим ребятам будет жаль расставаться с нею в Генуе, где вы пересядете на другой корабль. Обычно мы не берем пассажиров и тем более, не видели у себя на борту таких красивых женщин.

Все еще глядя на Мириам, Риго ответил:

— Да, она очень красива. «Из богатой и знатной семьи, только волей случая ставшая моей». — Извините меня, шкипер, я должен подняться к ней.

Мириам смотрела, с какой грацией взлетел Риго по деревянной лестнице на верхнюю палубу.

— Вам нехорошо, миледи? — сказал он. — Вы так бледны.

— Просто чувствую некоторую слабость. Надеюсь, свежий воздух и немного еды подкрепят мои силы, хоть созерцание этого простора, кажется, лишает меня аппетита.

— Лучше ешьте орехи и фрукты, пока здесь, в Средиземноморье, их можно достать. Когда мы пересядем на испанский корабль и выйдем в Атлантику, там будут только сухари и плесневелый сыр.

— Сколько времени нам понадобится, чтобы пересечь океан? — спросила она, когда он взял ее за руку.

— Сейчас не лучшее время для путешествий. Удобнее было бы плыть в июле или в августе. С этими холодными январскими ветрами, может понадобиться почти два месяца, чтобы добраться до Санто-Доминго.

Мириам побледнела.

— Два месяца!

— Вы могли бы остаться в Марселе, в безопасности, — возразил он бесстрастно.

— Но я выбрала другое. — Она отвернулась и поглядела на море и бесконечную линию горизонта на западе.

После наступления темноты Мириам сидела одна в своей каюте, в сотый раз решая, стоит ли ей пойти за Риго. Он посоветовал ей отдохнуть после ужина, сославшись на заботу о ребенке. «Всегда он говорит только о ребенке. Неужели он никогда даже не думает обо мне?» Хотя за последние несколько дней она поняла, что он желает ее — по крайней мере с наступлением ночи страсть крепко сплетала их тела. Но с восходом солнца он снова становился холодным и чужим, предупредительным и вежливым, но все равно чужим.

— Пусть всю ночь шагает по палубе в компании своих демонов, — пробормотала она. — Я не должна бегать за ним и беспокоиться, если он сам не хочет этого делать.

Она только сняла платье и натянула через голову теплую ночную тунику из плотного хлопка, как вдруг снаружи донеслись крики:

— Человек за бортом!

Накинув плащ, она выбежала из каюты. Приближаясь к толпе матросов, собравшихся на палубе, она разыскивала глазами Риго.

Он шел через расступившуюся перед ним толпу со спрятанным в ножны мечом, но с кинжалом в руке. Вдруг она увидела разодранную на нем тунику. Плечо было в крови. Сдерживаясь, чтобы не закричать, она, расталкивая людей, бросилась к нему. Подойдя ближе, Мириам поняла, что рана была поверхностной.

— Что случилось? — Она перевела взгляд с его раненого плеча на длинное блестящее лезвие кинжала, который он аккуратно убирал в ножны.

— Какой-то матрос набросился на меня сзади в темноте, — ответил он.

— Он пытался убить тебя?

Он взглянул на порез и пожал плечами.

— Если бы я не подставил руку под его нож, он запросто перерезал бы мне горло, и сейчас я, а не он, отправился бы кормить рыб.

— Кто это был? — спросил боцман.

— Матрос. Если даже я и знал его когда-то, то очень давно. Если бы мне удалось разоружить его, оставив в живых, я бы с удовольствием порасспросил его, зачем он хотел меня убить.

— Позволь мне осмотреть твою рану, пока ты еще не умер от потери крови и не отправился в море рыбам на обед вслед за ним, — сказала Мириам, подавив страх и желая только одного — чтобы они поскорее оказались в безопасной каюте.

Закрыв дверь каюты, она достала свою медицинскую сумку из небольшого сундучка в углу и начала рыться в ней ищя настойку тысячелистника и бинты.

— Все-таки почему этот человек хотел убить тебя?

— Я действительно не знаю. Это был обычный матрос, и я уверен, что он не знает меня. Может быть, он принял меня за кого-то другого?!

Он удивленно присвистнул, когда она принялась накладывать на руку жгучий компресс.

— Мы оба знаем, что этого не может быть. Вряд ли тебя можно спутать с кем-нибудь из членов команды, ты ведь одет в дорогое платье.

— Было темно.

— Риго, ты на целую голову выше всех, кроме лоцмана, а он в три раза полнее тебя. Ошибки быть не может. Этот человек пытался убить именно тебя! — Внезапно она задрожала.

Он с подозрением посмотрел на нее:

— А если бы ему это удалось, ты бы плакала обо мне? Она замотала бинтом смазанную руку.

— Может, ты обидел его жену или сестру? Он взял ее руку и прижал к губам. По традиции, существующей на море, он не брил бороды. Нежную ладонь кольнула густая щетина.

— Ты не ответила на мой вопрос, жена. — Не выпуская ее изящное запястье, он слушал, как учащается ее пульс.

— Что мне сказать, Риго? Что я буду оплакивать тебя? Ты вряд ли этому поверишь, скорее обвинишь меня во лжи.

— Не знаю, Мириам, — задумчиво прошептал он, побуждая ее встать на колени перед ним, — сам он сидел на низком стуле. Когда его губы потянулись к ее губам, она обвила руками его шею.