Фейри Мерроу. Современная история русалки (СИ) - Лора Вайс

- Спасибо, Керпера.

- Только не торопись возвращаться в океан. Я уже вижу твои сомнения. Послушай старую ундину, в чем правы морские мерроу, так это в том, что океан не для одиночек.

- Океана я не боюсь, его просторы долгие годы были мне домом. А одиночество всегда сопровождало меня, поэтому я научилась выживать без посторонней помощи.

- Ну, раз ты научилась выживать в столь опасной среде, то жизнь на земле не должна показаться чем-то особенным. Здесь твой дом, ты родилась на этой земле и должна здесь жить, только так твоя душа сможет успокоиться.  А сейчас ступай и хорошо все обдумай.

Я отплыла от ее катера и села в стороне. Было очень тяжело осознавать то, что у меня нет дома и, проделав столь долгий путь, сердце таки не обрело покоя. Отец погиб, а мать бросила меня умирать и ушла вслед за отцом. Она бросила своего ребенка вместо того, чтобы бороться, получается Триторрио и Итеррима самые лучшие родители, какие только могли быть у меня. Понимая все те особенности, которые были в неродной дочери, они продолжали любить эту странную девочку и хотели для нее счастья. А я предала их, захотела отыскать правду, но что эта правда дала мне? Только разочарования. Хотя, мой уход это спасение для них. Оставшись, я продолжала бы нести за собой шлейф неприятностей.

      Возможно, Керпера права и мне стоит остаться здесь. И кто знает, может быть, со временем боль утихнет, а я привыкну к этой воде и земле.

  Не пожелав остаться в Лох-Лейн, я решила поселиться в одном заброшенном доме, который обнаружила недалеко от побережья. Этот дом был хорошо спрятан в зелени, поэтому здесь можно жить и не бояться, что кто-то придет и увидит меня. Позаимствовав у местных рыбаков кое-какую одежду, выбралась в город, чтобы так же позаимствовать что-нибудь более женственное, так как ходить в обнаженном виде все-таки некультурно, раз уж я решила жить на поверхности. Как и говорила Керпера, ирландцы абсолютно спокойно воспринимают вновь прибывших, поэтому ходить среди них было довольно-таки безопасно. В Килларни никто не оборачивается и не провожает тебя взглядом, как это было в Аделаиде. Я могла зайти в любой магазин или кафе и уйти оттуда, а продавцы и официанты меня к этому моменту уже не помнили. Что может быть лучше такой жизни?

      Прошло уже несколько месяцев после моего прибытия к берегам Ирландии, в солнечную и теплую погоду я находилась на суше, а в холодную и дождливую уходила в океан. За все это время удалось побывать в городе только два раза и только для того, чтобы взять немного одежды. Иногда по ночам я думала о том, что же будет дальше. Неужели, мне так и суждено жить одной?  И самый главный вопрос, который не давал , как там Джейк Мартинс, этот ребячливый и заносчивый мужчина с самым большим сердцем?

 Глава 22

Мир Джейка

Проснувшись тем утром, я обнаружил, что лежу в постели один. На подушке поблескивала цепочка с жемчужиной, оставленная Мемо на прощание. Она ушла.

Впервые в жизни почувствовал, что из меня вырвали душу. Что может спасти мужчину в момент его одиночества? Только бутылка дорогого и крепкого коньяка. Я провел несколько недель под его успокаивающим действием, но как только возвращалась трезвость, с ней возвращалась и боль. Меня бросила та женщина, из-за которой я восстал против отца, фактически поставив крест на своем многомиллионном наследстве, из-за которой поверил в себя, забросив привычный образ жизни и прежних друзей, а что получил в итоге? Одиночество в сотни раз превосходящее прежнее. Хоть у меня и не было искренних друзей, но они все равно были, пусть и крутились вокруг только из-за денег, а еще осталось разбитое вдребезги сердце, которое я впервые открыл для кого-то.

      Недаром говорят, что русалки не прекрасные и милые создания, а коварные и эгоистичные дьяволицы, живущие в морских глубинах. Выйдя в тот роковой день на пирс,  хотел выбросить жемчужину, но в ее отражении я увидел Мемо, точнее цвет ее глаз, поэтому не смог. Я решил оставить ее как напоминание о том, что никому нельзя доверять, особенно женщинам с их природным желанием разрушить твой мозг, а напоследок искромсать и сердце. Несколько недель моя ненависть к Мемо удерживала лидерство среди остальных чувств, таких как жалость к себе и ущемленное достоинство. Но, отойдя от состояния глубокого запоя, решил все-таки взять себя в руки и вернуться в штаты, так как  Аделаида изжила себя и более появляться здесь я не хотел.

      Накануне отъезда в аэропорт решил последний раз сходить в «Гольфстрим», чтобы попрощаться с теми ребятами, которые так часто доводили, а точнее, доносили меня до машины в былые времена. В клубе как всегда кипела жизнь, там меня встретил Дин, но он был не один, его сопровождала та самая девушка, которая бежала вместе с нами из борделя Марка. Они пригласили сесть с ними за столик и выпить на прощание. Дин не переставал обнимать Салли, его глаза горели как никогда. Он склонился ко мне и тихо сказал:

- Знаешь, Мартинс? Если бы не твоя Мемо, то в моей жизни не появилась бы Салли. Она тоже русалка, только это секрет. – Дин был навеселе, но его разум затуманила не выпивка.

- Русалка, значит. Ну что ж, поздравляю. Надеюсь, она не уплывет в неизвестном направлении, как Мемо.

- Не уплывет, я это знаю на сто процентов. У нее больше нет хвоста, - и Дин захихикал, -  Салли теперь больше человек, чем нимфа, но она все равно необыкновенная.

- Вдвойне рад за тебя, – на самом деле я завидовал, они-то рискнули и попытали счастье, в отличие от нас.

Вскоре Дин вышел из-за стола и направился на улицу, чтобы проветриться, а я остался сидеть вместе с Салли. Она долго не решалась спросить, но все же не выдержала:

- Ты знаешь, где Мемо сейчас?

- Нет. И я не хочу разговаривать на эту тему.

Но Салли не унималась.

- А если бы ты мог узнать, захотел бы?

- Не знаю. За все то время, что мы были вместе, она не проронила ни слова о том, куда собиралась отправиться, а значит, не хотела, чтобы я что-то знал или даже догадывался. Так к чему мне лезть туда, где меня не ждут?

- Причина может быть только одна - любовь.

- Любовь - чувство взаимное.

- Ясно, тогда думаю, не стоит делиться с тобой информацией. Ты все равно утратил надежду, как и многие из вас.

После этих слов во мне что-то перевернулось, и внутри началась борьба двух вечных соперников - разума и сердца. Если Салли что-то знала, то у меня мог появиться шанс найти Мемо, но тогда моё эго гордо застрелится, а, не получив эту информацию, я рискую убить в себе любовь, которая умрет вместе с душой. Так лучше поступиться гордостью, чем лишиться души, не так ли?