Жена монстра (СИ) - Чередий Галина Валентиновна

Решением остались недовольны оба претендента на мою бедолажную персону, но оба и смирились.

— А теперь прошу всех покинуть-таки помещение, которое я запру и опечатаю.

Забив на приказ Уны, мой темный волх стремительно подошел к клетке-кубу и прижался лбом к прозрачной стенке, положив на нее и раскрытые ладони.

— Отэм, я тебя отсюда вытащу, — торопливо сказал он. — Никто не заберет тебя. Плевал я на все.

— Гро! — грозно окликнула его Старшая.

— Слышишь, Отэм? Я вытащу тебя, а ты меня научишь, как быть таким, чтобы ты никогда больше не пахла разочарованием и печалью. Идет?

— Идет, — проглотив ком в горле, кивнула я, положив свои ладони напротив его и глядя в его темные, полные тревоги глаза. Пожалуй, впервые сильная эмоция от него в открытую.

— Гро, не нагнетай! — повысила голос Уна.

— Мечтай, мальчишка, — шепнул презрительно Сидмон, на что тот на него оскалился, уходя.

«Да уж, — подвела черту апсара, как только мы остались одни в пустой лаборатории. Спасибо, хоть свет не вырубили. — Влипли?»

— Угу. — согласилась я. — Есть идеи?

«У меня?»

— Ну так-то ты на некоторое количество сотен лет старше меня. Опытнее.

«Мой опыт не включает в себя… вот такое вот. Надо подумать».

— Надо.

И мы замолчали. Лично у меня мозг сходу не выдавал ни единой годной идеи. Судя по молчанию, у Тилоттамы тоже.

Брезгливо осмотревшись в кубе, я выбрала местечко почище и уселась, привалившись к стене. И умудрилась взять и уснуть. Очнулась от окрика апсары.

У клетки стояла высокая рыжеволосая женщина и пристально смотрела на меня, и в ее взгляде не читалось ни капли доброты. Скорее уж, желание прибить. Здорово, зато теперь я знаю, что мой темный волх мастью пошел в своего папашу.

Глава 27

— Какой кусок от меня желаете отхватить вы? — хрипло спросила, рассматривая ее в ответ. Вот это стать. Убийственная. Порода, что называется. Которую она и своим сыновьям передала.

Почему-то заныло сердце при мысли о Гро. Или это не моя нудятина за ребрами? Да ерунда. Уж не апсаре грустить о рыжем. У них-то и не было ничего. А у нас с темным было. Но вот что?

— Я бы с удовольствием оторвала тебе голову, если бы это хоть как-то решило проблемы моих мальчиков, — ответила яркая красавица мягко журчащим голосом, от которого, однако, загривок дыбом встал и жительница нижнего яруса активно заворочалась.

— Ух ты, повезло мне. Прямолинейная свекровь не каждой достается.

На мое замечание она раздраженно скривилась и велела:

— Вставай, Отэм, тебе пора.

— Куда это?

— Мне плевать. Лишь бы подальше от моих детей. — И она, набрав код, открыла мою тюрьму.

«Что-то тут не чисто», — проворчала апсара.

Я и сама это понимаю.

— Эй, погодите! — и не подумала я тронуться с места. — Что это еще значит?

— Я хочу, чтобы ты ушла. Уехала как можно дальше и никогда больше с моими мальчиками не пересекалась.

— Угу, тогда вам логичнее меня убить. Я сейчас сунусь из клетки, а вы мне нож в печень или типа того.

— Не будет этого. Во-первых, тронь я тебя, и разве не появится та хтонь, что почти развалила базу, которой руководил Гро? — Угу, информация о големе стала всеволхонародной. — И, во-вторых, твоя смерть, по крайней мере здесь и сейчас, лишь усугубит опасность, а не избавит от нее. Выходи, не теряй драгоценное время. Я раздобыла тебе машину и документы. Если не будешь влезать в неприятности с человеческими властями, то никто к ним и не придерется. Отдам тебе все свои сбережения. Уезжай.

— Прям классика жанра, да? Возьми, проходимка, деньги и свали в закат. Думаете, я дура? Я сейчас сбегу, а ваши возьмут и кончат этого моего типа мужа, гори он в аду. И прощай, Отэм! Отжила. И никакого ущерба для вашей недвижимости и бойцов. Если и случится какая-нибудь задница, то на безопасном расстоянии, да?

— Я достаточно хорошо знаю амбиции и характер Сидмона, чтобы уверить: он станет сохранять жизнь твоему самцу, пока будет надежда найти тебя и заполучить для его чертовых опытов.

— А я вот ни капли не знаю ни его, ни вас, чтобы верить хоть единому слову.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Отэм! — рявкнула женщина. — Не вынуждай меня применять силу. Ради моих сыновей я сделаю что угодно. Ты — угроза для жизни обоих. Подумать только, а ведь когда-то действительно мечтала, чтобы мальчики обрели одну женщину на двоих. Тогда бы никто не разобщал их, не ставил перед выбором между братской любовью и преданностью женщине. Мечты наказуемы. Теперь оба моих сына помешались на девке, что способна свести их в могилу.

— Офигеть, — пробормотала я, все же вставая. — Как будто во всем этом моя вина. Кай собственноручно подсадил в меня апсару, из-за которой другой маньяк от науки готов теперь поубивать их.

— Думаешь, меня волнует степень твоей вины во всем этом, или ты вызываешь у меня сочувствие? Ни капли. И если ты доживешь до того, что у тебя появятся свои дети, ты меня поймешь. Выходи и убирайся! Спрячься так, чтобы ни мои дети, ни Сидмон тебя не отыскали. И живи себе сколько сможешь.

— А как же… — Сердце опять сжалось, посылая по венам колюче-режущее крошево чего-то напоминающего тоску. — Ну… вопрос с парностью, моей и Гро? Разве он не будет… страдать?

— Вы не настолько сблизились, Отэм, чтобы он страдал всерьез и долго. Но даже если и так, то я предпочту живого и тоскующего сына погибшему, что неизбежно утянет за собой и второго. В мире достаточно женщин, что со временем утешат обоих.

«Что-то мне дико хочется ей двинуть, — пробормотала Тилоттама. — Наверное, это очень неправильно».

— Черта с два. Мне тоже, — ответила ей, а заботливая мамаша уставилась на меня, не понимая. — Что думаешь?

— Что…

— Я не вам.

«Берем что есть, Отэм, — ответила мне апсара. — Больно у этого Сидмона рожа была самоуверенная. Он явно не сомневается, что заполучит нас так или иначе. А перспектива расчленения меня просто ужасает».

— Мне тоже не улыбается стать вечной лабораторной обезьянкой.

— Отэм, у нас мало времени, — раздраженно напомнила несостоявшаяся свекровь. — Уна не будет прикрывать меня вечно. Или ты идешь сама, или я вырублю и потащу тебя.

— Я иду.

Рыжая схватила меня за руку и буквально поволокла из лаборатории. Уну, прикрывающую мой побег, я заметила в другом конце коридора только мельком. Здесь все выглядело почти так же, как на базе Гро, так что скоро очутились в просторном, безлюдном сейчас гараже.

Моя сообщница, если можно ее так назвать, открыла заднюю дверь серого седана.

— Ложись и накройся.

Я послушалась, укрывшись пледом, сильно пропахшим лавандой. Терпеть ее не могу. Лежала, гадая, не совершаю ли фатальной ошибки. На всякий случай потрогала сквозь ткань камень Мвалу в кармане, радуясь, что я не забыла его положить туда, когда шла спать в комнату моего… больше не моего… не важно. И что Сидман не счел нужным вытащить его, когда вырубил и выкрал.

Мы выехали из гаража, потом дамочка с кем-то прям непринужденно поболтала, притормозив. После мы тряслись явно по бездорожью минут сорок, и только потом мать братьев остановилась.

— Все, дальше ты сама за себя, Отэм. Ключи — в замке, документы — твои и на тачку — в бардачке. Деньги — в сумке в багажнике. Проваливай и никогда не появляйся снова на горизонте моих мальчиков.

Я только успела сесть, раскрываясь, а ее уже и след простыл.

Сев за руль, я завела движок. Несколько секунд пялилась в зеркало заднего вида, борясь с новой волной этой противной щемящей боли. Будто я теряю что-то.

— Да, блин, я вообще все потеряла за эти дни! — разозлилась на себя и вжала педаль в пол. — Здравствуй, еще одна новая жизнь.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Ну что, какие первоначальные планы? — осведомилась у апсары, как только вырулила с гравийки на шоссе. Остановилась, глядя вправо, влево. Монетку, что ли, бросить, выбирая, куда путь держать.

«Тут я тебе вряд ли хороший советчик, — ответила моя приживалка. — Мир вокруг наверняка очень поменялся. Так что решай сама».