Люди в джунглях - Эрик Люндквист

Куколку обезвредили и сожгли по всем правилам.

Джаин мгновенно исцелился, его нервозность исчезла без следа.

Я но стал говорить ему, что, по-моему, этот мошенник дукун сам закопал в землю куколку, когда ползал под домом в первый вечер. Зачем расшатывать веру Джаина? Ведь она излечила его!

Кровожадный дикарь

Всю ночь бушевал шторм, лил дождь. Тропический ливень — несколько сот миллиметров.

В пять часов утра — еще не рассвело — я вылезаю из-под сетки, которая защищает от комаров мою кровать. Сари встала раньше и уже готовит кофе.

Прохожу в «ванную», обливаюсь водой. Вернувшись, встречаю у крыльца Джаина.

— Туан! Лес ушел! Прорвало оба заграждения, склад почти пуст. В полночь прорвало. Я не спал из-за бури. Боялся за лес. Несколько раз ходил проверять. Смотрю — течение понесло кряжи. И ничего нельзя сделать! Ветер, темень, на лодке не выйдешь!

— Вызови Асао и буксир!

— Уже, туан!

— Тогда едем. Как течение?

— Как раз поворачивает, туан. Начинается прилив. Он сегодня сильный, так что течение быстрое.

— Вот и хорошо! Понесет лес назад, в нашу сторону.

Входит с кофейником Сари, останавливается, прислушиваясь к нашему разговору.

— Ты уходишь?

— Конечно!

— Я не успею сварить тебе овсянку? Хав-ре-грюнс-грет, — смеясь, добавляет она по-шведски.

— Нет, нужно спешить! Потом перекушу!

— И я с вами!

— Ни в коем случае! Нам надо работать, тебе там будет совсем неинтересно.

— Откуда ты знаешь, что мне интересно и что неинтересно!

— Знаю! До свиданья, Сари! Поставь для меня в холодильник что-нибудь вкусное. Вернусь ночью.

Глотаю кофе и выхожу. Сари машет мне, пока я не исчезаю во мраке.

Джаин вызвал не только Асао и буксир. Спустившись на пристань, я увидел отряд бугов.

— Вот, туан, захватил с собой людей. Проверим, на что они годны.

Они приехали к нам всего неделю назад, эти крестьянские парни из Паре-Паре на Целебесе[16], которые решили отправиться на заработки в чужие края. Слышали, что на Борнео с работой лучше, чем у них на родине.

— Пять человек поедут со мной на моторке, — распорядился я. — Джаин, ты сядешь на буксир. Ловите по пути все кряжи и кратчайшим путем тащите к берегу. Я буду вязать плоты, увидите — тоже подбирайте.

Буксир трогается и, минуя мыс, выходит в пролив между Нунуканом и Себатиком. Курс — в открытое море. Скорость буксира — девять узлов. Моя моторка делает все одиннадцать. Проносимся мимо буксира, но уже светает, так что мы не теряем его из виду.

Только что море было однотонным. Густо-черное полотно ожидало, когда стремительно приближающийся день расцветит его. Вот оно засверкало черным лаковым блеском. Небо сереет, звезды гаснут. Миг — и утро все залило своими красками — розовой, оранжевой, зеленой, голубой, алой, золотой… Небо и море исполнены такой ослепительной красоты, что Вселенная не может налюбоваться собой.

Быстро, удивительно быстро наступает день. Из-за восточного мыса Себатика выглянула раскаленная макушка солнца, розовея от восторга в утренней мгле. И тотчас пропадают почти все оттенки. Остались только солнечное золото и небесная синь да ленивое темнозеленое море под ними.

Асао щурится навстречу яркому солнцу. Лодка прыгает с волны на волну. Расправив крылья, спасаются бегством летучие рыбы, но дельфины подходят вплотную и лукаво глядят на нас. Ну-ка, догоните, говорят они. Скалят в улыбке зубы и проносятся мимо, словно торпеды, оставляя нас далеко позади.

Черт бы вас взял! Хорошо вам играть! А мы должны искать уплывший лес.

После часа езды нам попадаются первые кряжи. Асао привычно разворачивает лодку бортом к одному из них. Вбиваем в него железный костыль с кольцом — у нас их с собой около ста.

В кольцо продеваем ротанговый канат и идем дальше, волоча кряж за собой. В следующий кряж тоже вбиваем костыль. Связываем эти кряжи, оставляем пх, ловим третий и подтаскиваем его к двум первым. Собрав пять кряжей, делаем небольшой плот и отпускаем его.

Еще пять кряжей — еще плот.

За вторым плотом — третий, четвертый. Вскоре их становится десятка полтора. Буксир собирает плоты и тянет к берегу.

А вот по течению вдоль берега плывет сразу несколько кряжей. Здесь так мелко, что можно идти вброд и толкать их перед собой.

Поначалу буги не решаются прыгать в воду, — должно быть, боятся акул и крокодилов. Но я, не раздумывая, шагаю за борт, и, подгоняемые соленым словцом Асао, который отчитывает их за трусость, они следуют за мной.

Да это отличные работники, боевые ребята! Видя, что я не боюсь, они быстро смелеют и стараются перещеголять меня. Ныряют, толкают, тащат… Уже готов плот из двадцати кряжей. Привязываем его к дереву на берегу и начинаем собирать следующий.

Работаем без передышки, не считаем минут и часов, видим только огромные ныряющие кряжи, которые море задумало отнять у нас. Не думаем пи об акулах, ни о крокодилах. Забыли об усталости, о еде.

Время за полдень. Раскаленное солнце клонится к западу. Но в море еще плавают сотни кряжей. Течение повернуло и снова относит их от берега. Мы подходим к лесоскладу. Буксир успел доставить сюда несколько сот кряжей.

Снова идем в море, вяжем одни плот за другим. Желудок свело от голода, но есть некогда. Каждый спасенный кряж — это по меньшей мере двадцать гульденов. В кряже в среднем три кубометра, по семи гульденов за кубометр.

Не потому ли тридцать человек, и я с ними, трудятся с опасностью для жизни, выбиваются из сил?

Нет! Мы не можем позволить морю отнять то, что с таким трудом добыто нами в джунглях.

Вечер застает нас вдали от дома, у восточной оконечности Себатика. Все до смерти устали. Бензин кончился, весь наш запас — тридцать литров. Вон там буксир рокочет, ткнет плоты. Подъезжаем заправиться горючим и узнать, нет ли риса.

Рис есть. И рис, и рыба. Даже соль нашлась.

Мы уписываем за обе щеки. Асао сияет. Вот это жизнь! Он водит лодку, как бог, работает, как черт, ест, как волк. Буги тоже довольны. Сегодня компания угощает рисом, говорят они. Нажимай, ребята, ешь до отвала!

Наконец желудок набит, и я могу осмотреться. Вижу, что Джаин привез нескольких ибанов — Банао и его друзей.

— Я знал, что к вечеру буги вымотаются, вот и забрал подкрепление днем, когда заходил на Нунукан. Теперь и после заката можно работать.

Буги и впрямь устали. Но это крепкие парни, они привыкли к гораздо более тяжелой работе дома в поле. И мы продолжаем искать бревна в темноте, пока не убеждаемся, что это бессмысленное занятие. Наконец идем к берегу Себатика, бросаем якорь и ложимся спать.