Старшая сестра - Любовь Воронкова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
На подоконнике, тесно уставленном цветами, стоял на высокой подставочке красный амариллис – гордость и радость Даримы. Эту луковицу она добыла у кого-то из жильцов, заботливо выхаживала её, давала отдыхать в зимние месяцы и не забывала поливать в жару. Луковица выросла и расцвела. За окном лежал сугроб. Серебряный морозный узор, тронутый розовыми искорками, светился по краям стёкол. А красные лепестки амариллиса пламенели под лучами заката. Зина рисовала этот цветок, старательно подбирая и смешивая краски. Ей так хотелось передать красное сияние этих лепестков, их атласную свежесть и эти узенькие чёрные тычинки, доверчиво и мило глядящие из раскрытых чашечек…
– Получается… – шёпотом, словно боясь спугнуть то, что возникало под рукой Зины, сказала Фатьма. – Ой, Зиночка, получается…
Зина, не отвечая, вся охваченная неспокойной радостью творчества, ловила кисточкой отсвет солнца на лепестках, ловила и торопилась, потому что солнце это становилось всё бледнее и бледнее…
Дарима с Фатьмой жили в маленьком домике – в дворницкой, – который стоял, прижавшись к высокой кирпичной стене соседнего дома. У них были свои сени, своё крыльцо, свой палисадник под окнами. Заснеженные кусты сирени и высокие тополя дремали у самых окон, погружённые в неподвижность зимнего покоя.
Кто-то вдруг пробежал мимо этих окон. Хлопнул дверью, загремел оставленной в сенях лопатой. Фатьма проворно соскочила со стула и выбежала в кухню: кто там явился?
Явился Антон, подрумяненный морозом и с застывшими слезами на глазах.
– Зина у вас?
– У нас, Антон! – Фатьма тотчас принялась раздевать парнишку. – Иди скорей приложи руки к печке, у нас печка тёплая!
– Ты как хвост у меня, Антон, – сказала Зина, увидев брата: – куда я – туда и ты.
– Да-а… – проворчал Антон и шмыгнул носом, собираясь заплакать, – а если она цветок не отдаёт!
– Цветок?
– Ну, мой цветок! Я его в школу обещал… Мне ещё мама дала. А она не отдаёт!
Закатное небо погасло. Тёплые отсветы в комнате исчезли, красный цветок потускнел. Зина положила кисточку.
– А нельзя – если в школу не нести? – осторожно спросила Фатьма.
– Нельзя, – ответила Зина, – он обещал.
– Я обещал, когда будет расцветать… – Антон захлюпал. – А вот он уже и расцветает. И мама говорила… А она теперь не отдаёт!
– Это кто такой здесь сырость разводит? – послышался весёлый голос Даримы.
Она вошла, свежая и румяная, стряхнула иней с платка, зачесала гребёнкой чёрные вьющиеся волосы.
– Это ты, Антон, сырость разводишь? Что с тобой случилось? Ах ты, снегирь краснощёкий!
Не успели девочки объяснить, что случилось, как в дверь раздался негромкий стук. Фатьма побежала открывать.
– Ой! – В голосе Фатьмы прозвучало удивление. – Это ты?
– Кто такой? – спросила Дарима.
В комнату вошла Тамара Белокурова. Зина и Фатьма переглянулись.
– Девочки, я к вам, – стараясь держаться как можно свободнее, сказала Тамара. – Что вы делаете?
– Когда приходят в дом, то с хозяевами здороваются, – вдруг сказала Дарима. На её круглом лице появилось надменное выражение.
Фатьма, зная её горячий, обидчивый нрав, испугалась:
– Мама, ну что ты!..
Но Дарима будто не слышала.
– А если инженеровы дочки не хотят здороваться с дворниками, – продолжала она, – то пусть они к ним не ходят.
Тамара смутилась. Одно мгновение она колебалась – может, ответить дерзостью и уйти? Резкие слова так и просились на язык.
Но тут живо вмешалась Фатьма:
– Мама, что ты! Она не успела ещё поздороваться. А ты скорей кричать!
– Я не успела, – сказала Тамара, переломив себя, – только хотела…
Дарима что-то проворчала в ответ и вышла в кухню.
– Тамара, иди садись к печке! – начала суетиться Фатьма, незаметно поглядывая на Зину.
Зина молчала. Тамара почувствовала, что она прервала какой-то разговор, подметила слёзы на глазах Антона. И, поглядев на Фатьму и Зину, сказала:
– А что это у вас случилось? Мальчик плакал, что ли?
– Так, случилось… – уклончиво ответила Зина.
Но Фатьма не стала скрывать:
– Антону надо цветок в школу отнести. А…
Толчок под столом прервал её, она взглянула на Зину и всё поняла.
– …цветок сломался!
Зина улыбнулась – хорошая подруга Фатьма! Разве Зине хочется, чтобы все люди знали, что они не ладят со своей бабушкой!
– Вот так беда! – засмеялась Тамара. – Да если хотите, я вам розочку принесу! У нас есть розочка, летом цвести будет. Хочешь розочку, Антон?
Антон со вздохом покачал головой:
– Мне нужно мою луковку… она ничуть не сломалась. Она расцветёт завтра.
– Не сломалась? – Тамара подозрительно посмотрела на Зину и Фатьму.
Они что-то скрывают от неё, отстраняют её от себя. Отец сказал, что она сама виновата, что у неё нет друзей, а чем же она виновата? Вот она хочет, чтобы у неё были друзья, она пришла к ним, а они отстраняются, она мешает им. Но она не уйдёт. Она сейчас что-нибудь такое придумает, такое интересное…
– Девочки, а знаете что? – начала она с оживлением. – Давайте соберёмся все трое и пойдём в Планетарий!
– А мы же в ту пятницу идём в Планетарий всем отрядом, – напомнила Фатьма. – Ты забыла?
Тамара чуть-чуть растерялась. Но тут же снова приняла оживлённый вид:
– А, правда, я забыла! Но вот я что хотела сказать, девочки… А что, если… а что, если… – Тамара торопливо придумывала, что сказать. – А что, если бы нам поехать в Парк культуры на каток! Я бы у мамы попросила на нас на всех денег…
– Мне отец сам даст денег, – возразила Зина, – только ведь у нас же свой каток близко…
Тамара с напускным оживлением говорила о том, как в Парке культуры весело, и как там много народу, и какая там музыка, и какие фонари…
Потом она заговорила о новой книге, которую ей принёс отец, – стихи советских поэтов. А что, если её читать всем вместе, вслух?
Тамара говорила и чувствовала, что всё это зря. Девочки отвечали вяло. В ней начинали закипать раздражение и обида – как она старается, как она хлопочет, как она добивается их дружбы, а они только и ждут, когда она уйдёт! Гордость её взбунтовалась.
– Ну ладно, я пошла, – сказала она и встала.
Подруги не удерживали её.
Тамара шла домой раздражённая, обиженная, уязвлённая.
«Вот я сегодня скажу отцу! – повторяла она. – Только всё я виновата, всё я! А если они меня не принимают!»
Оскорблённое самолюбие напоминало ей слово за словом весь её неудавшийся разговор. И она понять не могла: как это случилось, что она пришла к девочкам, чтобы подружиться, а они не захотели? Ей всегда казалось, что лишь бы она захотела подружиться, а уж с ней-то, конечно, захотят! И вот почему-то нет! Тамара не знала, что дружбу нельзя добывать холодным расчётом и что даже самый недалёкий человек всегда почувствует, если ты подошёл к нему со сладкими словами, но с сердцем расчётливым и равнодушным.
«Ну, а что у меня, подруг, что ли, нет? – утешала себя Тамара. – Подумаешь, только они две на свете? С кем захочу, с тем и подружусь… А ещё со Стрешневой на ветке обещались! Вот сейчас приду домой и выброшу эту ветку!»
С твёрдым решением тотчас же выбросить заветную дубовую ветку она вошла в свою комнату. Вошла… и остановилась посреди комнаты: «А где же эта ветка? Куда же я положила её тогда?»
А ветки давно уже не было в доме: Ирина убирала комнату и вместе с мусором выкинула её в тот же день, когда Тамара принесла её из лесу…
Дарима, как только за Тамарой закрылась дверь, вошла в комнату. Она была очень сердита.
Фатьма посмотрела на неё и покачала головой:
– Ой, мама, ты как маленькая всё равно! Ну что ты сердишься? Ушла из комнаты… Разве это хорошо?
– Хорошо, – ответила Дарима. – Кого не люблю – на того и глядеть не хочу.
Зина улыбнулась. Ох, тётя Дарима! Кого не полюбит – то уж не полюбит. И ничего тут не сделаешь.
Чтобы разогнать неприятное чувство, оставленное посещением Тамары, и восстановить всегда милую теплоту этой полной цветов и тишины комнаты, Зина сказала:
– А я какую книжку видела сегодня в библиотеке! Толстая, с картинками – «Цветоводство и садоводство»!
Зина знала, что надо сказать и на какую дорожку свернуть разговор. Дарима тотчас просияла, и полные её губы раскрылись в улыбке.
– А ну-ка, сядь сюда к печке, белый преничек, со мной рядышком, и получше, получше расскажи!
Все, посмеиваясь от удовольствия, уселись к печке, на маленькую тахту. В самую середину уселся Антон.
– Только Изюмки нет, – сказала Фатьма.
– А Изюмка тоже бежит! – вдруг крикнул Антон. Зина вскочила, а за ней Фатьма, и обе бросились к окну. По снежной дорожке от зелёной калитки мелкими шажками бежала Изюмка.
Зина вышла, встретила её.
– Я от бабушки убежала! – сообщила Изюмка в восторге. – Она велит: гуляй во дворе! А я не хочу. Я сказала: пойду к Зине. И пошла! Меня Петушок проводил. А бабушка сказала: ну и пожалуйста, иди, я без вас не заплачу. Я и пошла, потому что Петушок сказал: Антон пошёл к Зине в зелёненький домик!
