Последняя акция Лоренца - Теодор Гладков

Когда инженеру Визену предложили примкнуть к организации Сопротивления на комбинате, он не колебался ни минуты. Его обязанностью стала техническая отработка актов саботажа, а затем и диверсий. Инженерные способности Артура тут проявились самым выдающимся и эффективным образом: выпускаемая комбинатом военная техника выходила из строя, но и тени подозрения не падало на истинных виновников поломок и аварий. Работа в подполье для Визена облегчалась тем обстоятельством, что он считался немцем по происхождению, поэтому пользовался со стороны оккупационных властей и администрации комбината определенным доверием и льготами. Ненависть к гитлеризму он научился глубоко прятать за внешней лояльностью к третьему рейху и добросовестностью к служебным обязанностям.

Весной сорок третьего года через священника, выполнявшего в местной организации Сопротивления функции связного, доктор Артур Визен получил предложение сотрудничать с военной разведкой союзников. Искренне полагая, что тем самым он внесет еще больший вклад» в разгром германского фашизма, Визен согласился.

За время войны Артур только один раз встретился лично с резидентом разведки союзников.

В назначенный день и час Визен пришел в приемную зубного врача, о существовании которого до сих пор и не подозревал. Время было подобрано таким образом, что он оказался последним посетителем. Дантист, не по профессии молчаливый, действительно поставил Артуру серебряную пломбочку на коренной зуб, а затем вышел, предложив немного подождать. Видимо, на всякий случай, он страховал встречу в приемной...

Резидент появился ровно через минуту откуда-то из глубины квартиры. Это был высокий, спортивного сложения молодой мужчина, на вид года на два старше Визена (на самом деле он был на несколько лет моложе). Одеждой и манерами поведения он походил на коммивояжера. Таковым он и был по документам — на время этой поездки, во всяком случае.

— Ролль, — представился он и заговорил с Визеном по-французски без какого-либо акцента: — Завтра или послезавтра вам предстоит выехать в Германию для участия в особо ответственной и секретной работе.

— Откуда вам это известно? — спросил неприятно удивленный Артур.

— Не надо задавать лишних вопросов, господин Визен, — наставительно сказал Ролль. — В нашем деле тот живет долго, кто больше слушает и меньше спрашивает. Информация абсолютно точная. Так вот, вы примите предложение, тем более что на самом деле это вовсе не предложение, а приказ властей, только в вежливой форме, поскольку вы не бельгиец, а немец. Нас, однако, этот приказ устраивает. Вы будете работать, судя по всему, на самом секретном военном предприятии нацистов.

Последующие полчаса встречи они с Роллем договаривались о формах дальнейшей связи, методах сбора, обработки, хранения и передачи информации.

Через день — это произошло в начале сорок четвертого года — Визена действительно вызвали к немецкому директору и вручили предписание немедленно выехать в Германию в распоряжение неизвестного ему штурмбанфюрера СС Вернера фон Брауна.

Все последующие долгие месяцы войны доктор Артур Визен в числе многих сот других специалистов работал над созданием вундерваффе — гитлеровского сверхсекретного чудо-оружия. Так были окрещены ракеты Фау-1 и Фау-2 — последняя надежда фюрера на изменение хода войны в пользу третьего рейха.

Стремительное наступление Советской Армии зимой 1945 года вынудило гитлеровцев спешно покинуть местечко Пенемюнде на острове Узедом в Балтийском море. На одном из двух тысяч грузовиков с демонтированным оборудованием с пенемюндских объектов в начале февраля прибыл в Нордхаузен и Артур Визен. Здесь в мае, уже после капитуляции вооруженных сил Германии, и разыскал его американский разведчик, которого он знал в Бельгии под именем Ролль. Теперь Ролль называл себя иначе — капитан Лоренц. С Лоренцем доктору Визену пришлось отныне иметь дело на протяжении почти тридцати лет. Но настоящего его имени он так и не узнал, да, признаться, никогда к этому и не стремился, усвоив твердо совет шефа задавать поменьше ненужных вопросов.

По предложению Лоренца Артур Визен уехал, а фактически был вывезен в США и приступил к работе в одном из институтов, контролируемых Координационным центром научно-технической разведки. В сорок седьмом году он обзавелся семьей и натурализовался. Как ни странно, решающую роль в предоставлении доктору Артуру Визену американского гражданства сыграло не активное участие в антифашистском Сопротивлении, а... работа в Пенемюнде над немецкими ракетами, главный конструктор которых, Вернер фон Браун, тоже оказался в Америке.

Долгие годы работа доктора Визена не вызывала у него никаких тревог в моральном аспекте. Он внес свой вклад в дело разгрома фашизма и теперь занимался научной деятельностью в свободной, по его мнению, демократической стране, участвовавшей в антигитлеровской коалиции, стране, сражавшейся против фашистской Германии и играющей важную роль в послевоенном устройстве мира. В той среде, в которой очутился доктор Визен, вообще не было принято задумываться над политическими и моральными аспектами чисто профессиональной работы. Кроме дел в институте коллег Артура интересовали проблемы только материального благосостояния.

Оклады у сотрудников были высокие — гораздо выше, чем у профессоров не только государственных, но и частных университетов. Каждый смог обзавестись не только домом с бассейном, но и солидным, непрерывно возрастающим счетом в банке.

Отрезвление приходило медленно и трудно. Главную роль тут сыграли сомнения, которые постепенно стали возникать у доктора Визена по поводу практического использования результатов его собственных научных изысканий. Все они, без исключения, находили применение только на военных заводах или же на предприятиях, поставляющих разведке специальную технику и снаряжение.

В системе военно-промышленного комплекса работало множество крупных специалистов всех отраслей знания. Многие из них, видимо, просто не задумывались о нравственной стороне своего дела. Иные же все понимали, но полностью разделяли взгляды щедрых работодателей. Один лишь раз в стенах своего института Артур Визен услышал слова, резко расходившиеся с обычными высказываниями коллег и сослуживцев.

В столовой к нему, не спросив, как того требовали приличия, разрешения, подсел недавно пришедший в институт физик Рон Макгюст, огромный, костлявый парень в джинсах и грубых фермерских башмаках. С аппетитом перемалывая крепкими зубами цыплячьи косточки, Макгюст спросил:

— Слушайте, коллега, вы знаете такого — Дэндриджа Коула?

— Лично нет, — сдержанно ответил Визен. — Но такой работает в отделе ракет и космических кораблей «Дженерал электрик».

— Он что, псих? — деловито поинтересовался Макгюст. Визен пожал плечами.

— Вроде нет, вполне нормален. А что?

— Он тут на ежегодном собрании Общества по астронавтике предложил разместить ядерный заряд на одном из астероидов, носящихся в Солнечной системе.

Визен едва не поперхнулся куском бифштекса.

— Зачем?!

— Этот псих рассчитал, что группа астронавтов могла бы добраться до астероида на космическом корабле и столкнуть его взрывом небольшого ядерного заряда с орбиты так, чтобы он упал в заданном районе земного шара. При этом, естественно, произойдет взрыв, по мощности эквивалентный взрыву нескольких миллионов водородных бомб.

— Но ведь это бред!

— Бред не бред... Не будьте наивным, коллега. Никто сегодня не может сказать, насколько реальна эта самая «астероидная бомба» и нужна ли она нам в действительности, но перед угрозой, что русские могут опередить нас и первыми шарахнуть по Кентукки из космоса, эти джентльмены из Капитолия без звука отвалят Пентагону ровно столько миллиардов долларов, сколько тот запросит...

Рыжий верзила Макгюст, видимо, откровенничал во всю глотку не с одним Визеном, потому что вскоре его уволили без объяснения причин.

В том же шестьдесят втором году США взорвали в космосе ядерное устройство. Похоже, дело не ограничилось только психологическим нажимом на конгресс перед обсуждением в палатах очередного военного бюджета. Предстоящее испытание ядерной бомбы в космосе вызвало бурю протестов во всем мире. Обычно Визен равнодушно относился к подобного рода резолюциям, обращениям, заявлениям, полагая их не более как пропагандистскими штуками левых и радикалов. Но на сей раз обращение к президенту Соединенных Штатов подписали одиннадцать американских ученых с мировыми именами, люди, в которых невозможно было и заподозрить «агентов красных». С полным и глубоким знанием дела они указывали президенту, что непосредственно окружающее Землю пространство — неподходящая область для разрушительных и опасных по непредсказуемым последствиям экспериментов.