Америка (Пропавший без вести) - Франц Кафка

– Если уж я и вправду с вами не здоровался, как может взрослый человек мстить за такую малость!

– Я не мщу, – сказал старший портье, – я только хочу осмотреть твои карманы. Хотя и уверен, что ничего не найду, ведь ты наверняка действовал осторожно, и твой дружок выносил краденое постепенно, каждый день понемногу. Но обыскать тебя нужно.

И он запустил ручищу Карлу в пиджачный карман, да так неуклюже, что боковые швы лопнули.

– Стало быть, здесь ничего нет, – сказал он, перебирая на ладони содержимое кармана; рекламный календарик отеля, листок с заданием по коммерческой корреспонденции, несколько пуговиц от пиджака и брюк, визитная карточка старшей кухарки, пилочка для ногтей, когда-то брошенная ему постояльцем при упаковке чемодана, старенькое карманное зеркальце, подаренное ему Ренеллом в знак благодарности за десяток подмен на дежурстве, и еще несколько мелочей. – Ничего нет, – повторил старший портье и швырнул все под скамью, будто собственность Карла, коль скоро не была краденой, только и заслуживала этой жалкой участи.

«Ну, хватит», – подумал Карл; его лицо пылало, и, когда старший портье, которого алчность заставила забыть обо всем, полез в другой карман, Карл одним махом высвободился из рукавов; в первом, еще нерассчитанном прыжке довольно сильно толкнул одного из младших портье на телефонный аппарат, побежал через душное помещение, – пожалуй, медленнее, чем намеревался, – к двери и сумел выскочить наружу, прежде чем старший портье в своем тяжелом сюртуке успел подняться на ноги. Охрана все-таки была организована недостаточно образцово, с разных сторон хоть и послышались звонки, но Бог знает с какой целью! Гостиничные служащие сновали взад-вперед у дверей в таком количестве, что можно было подумать, будто они хотят неприметным способом перекрыть выход, ибо иного смысла в этом мельтешений как-то не угадывалось; тем не менее Карл скоро очутился на улице, но ему предстояло еще пройти по тротуару вдоль гостиницы, потому что перебраться через дорогу было невозможно – мимо главного входа нескончаемым потоком двигались автомобили. Спеша к своим хозяевам, машины чуть не наезжали друг на друга, буквально подталкивали одна другую. Торопливые пешеходы, пересекая улицу, то тут, то там пролезали прямиком через салоны автомобилей, словно так и надо, и им было совершенно безразлично, сидели там шофер, лакей или благороднейшие господа. Но Карлу такое поведение показалось слишком уж бесцеремонным, нужна была изрядная самоуверенность, чтобы осмелиться на это; он легко мог нарваться на автомобиль, пассажиры которого с возмущением вытолкнут его и устроят скандал, ему, сбежавшему, подозрительному гостиничному служащему, без пиджака, это грозило бы полной катастрофой. В конце концов вереница автомобилей не может тянуться вечно, да и он, пока находится рядом с отелем, меньше всего бросается в глаза. И в самом деле, Карл углядел место, где поток машин хотя и не кончался, но сворачивал к автостраде и был не такой плотный Только он собрался нырнуть в гущу движения, где свободно шныряли люди куда более подозрительного вида, чем он, и вдруг услышал, как где-то рядом его окликнули по имени. Он обернулся и увидел двух хорошо знакомых лифтеров; из маленькой низкой дверцы, похожей на вход в могильный склеп, они с трудом вытаскивали носилки, на которых, как Карл теперь разглядел, и впрямь лежал Робинсон; голова, лицо и руки его были в бинтах. Странно было смотреть, как он подносил руки к глазам, стараясь повязкой утереть слезы, хлынувшие не то от боли или иных страданий, не то от радости свидания с Карлом.

– Россман! – воскликнул он укоризненно. – Почему ты заставил меня так долго ждать! Я уже целый час бьюсь за то, чтобы меня не увозили, пока ты не придешь. Эти парни, – и он дал одному из лифтеров подзатыльник, словно бинтами был защищен от ударов, – сущие дьяволы. Ах, Россман, визит к тебе дорого мне обошелся.

– Что с тобой стряслось? – спросил Карл и подошел к носилкам, которые лифтеры, смеясь, опустили на тротуар, чтобы передохнуть.

– Ты еще спрашиваешь, – вздохнул Робинсон, сам видишь, на кого я похож. Учти, очень может быть, что я на всю жизнь останусь калекой. У меня ужасные боли от сих до сих, – и он показал сначала на голову, а затем на ноги. – Очень бы я хотел, чтоб ты полюбовался, как у меня кровь шла из носу. Жилет совершенно испорчен, я его там и оставил, брюки порваны, я в кальсонах. – Он приподнял одеяло, приглашая Карла взглянуть. – Что теперь будет! Как минимум, несколько месяцев придется лежать в постели, и я скажу тебе сразу, кроме тебя, ухаживать за мной некому; Деламарш слишком нетерпелив. Россман! Россман! – Робинсон потянулся рукой к чуть отпрянувшему Карлу, чтобы разжалобить его. – Зачем я только пошел к тебе! – повторил он несколько раз, напоминая Карлу, что он-то и виноват во всех бедах.

Тут Карл разом понял, что жалобы Робинсона вызваны не ранами, а тем, что пребывал он в глубочайшем похмелье; ведь едва он, вдрызг пьяный, успел заснуть, как был тотчас разбужен и, к своему удивлению, избит до крови, после чего протрезветь был уже не в состоянии. О пустячности ран говорили сами повязки, бесформенные, сделанные кое-как, лифтеры, – очевидно, в шутку – с ног до головы обмотали Робинсона обрывками бинтов. Да и оба «носильщика» время от времени прыскали от смеха. Но здесь было не место приводить Робинсона в чувство, ведь кругом кишели торопливые прохожие, не обращая внимания на группу у носилок, они нередко, словно заправские гимнасты, перепрыгивали через Робинсона, а шофер, нанятый на деньги Карла. кричал:

– Вперед! Вперед!

Лифтеры из последних сил подняли носилки, Робинсон схватил Карла за руку и льстиво сказал; – Ну, поедем, поедем, а?

В самом деле, не лучше ли Карлу в таком виде укрыться в машине? И он сел рядом с Робинсоном, который тут же положил голову ему на плечо. Лифтеры, как бывшие коллеги, сердечно пожали Карлу руку, и шофер резко вырулил на дорогу. Казалось, авария неизбежна, но гигантская транспортная река спокойно вобрала в себя и прямой как стрела путь этого автомобиля.

Глава седьмая

УБЕЖИЩЕ

Судя по всему, автомобиль остановился на далекой окраинной улице, так как кругом царила тишина, на краю тротуара, сидя на корточках, играли дети. Какой-то человек, перекинув через плечо груду старого платья, что-то призывно кричал и смотрел при этом на окна домов. От усталости Карл чувствовал себя неприкаянно, ступив из автомобиля на асфальт, освещенный теплыми лучами утреннего солнца.

– Ты в самом деле здесь живешь? – крикнул он в машину.

Робинсон, который всю дорогу мирно спал, пробурчал нечто похожее на подтверждение, как будто бы ожидал, что Карл вынесет его наружу на руках.

– Тогда мне здесь больше нечего делать. Будь здоров! – сказал Карл и зашагал было по идущей под уклон улице.

– Но, Карл, ты что это надумал? – воскликнул Робинсон и, встревоженный, привстал в кабине, хотя колени у него дрожали.

– Мне нужно идти, – сказал Карл, отметив, как быстро очухался Робинсон.

– Без пиджака? – спросил тот.

– На пиджак я как-нибудь заработаю, – ответил Карл, ободряюще кивнул Робинсону, взмахнул на прощание рукой и в самом деле ушел бы, если бы шофер не крикнул:

– Минутку терпения, сударь!

Вот ведь досадная неприятность: шофер требовал доплат, он ждал у гостиницы, а это тоже стоит денег.

– Ну да, – выкрикнул из автомобиля Робинсон, – мне же пришлось долго ждать тебя. Ты обязан дать ему еще хоть сколько-нибудь.

– Да, да, конечно, – поддакнул шофер.

– Само собой, если б у меня хоть что-то было, – сказал Карл, шаря по карманам, хотя прекрасно знал, что поиски напрасны.

– Я могу взять деньги только с вас, – заявил шофер и встал напротив, широко расставив ноги, – с больного человека требовать грешно.

От подъезда отделился молодой парень с изъеденным носом и остановился в нескольких шагах, прислушиваясь. Полицейский, совершавший обход участка, заметил человека без пиджака и тоже остановился.

Робинсон, заметив полицейского, по глупости крикнул ему в окошко автомобиля:

– Все в порядке! Все в порядке! – словно полицейского можно было прогнать, как муху. Когда полицейский остановился, следившие за ним тоже обратили внимание на Карла с шофером и рысью подбежали ближе. В подворотне напротив появилась старуха и уставилась в их сторону.

– Россман! – послышалось сверху. Это с балкона последнего этажа кричал Деламарш, Сам он был плохо различим на фоне белесо-голубого неба; кажется, он стоял в домашнем халате и рассматривал улицу в театральный бинокль. Рядом с ним под раскрытым ярко-красным зонтиком как будто бы сидела женщина. – Алло! – крикнул Деламарш еще громче, чтобы его расслышали. – Робинсон тоже здесь?

«Да» Карла было усилено вторым, куда более громким «да» Робинсона.

– Алло! – крикнул Деламарш. – Я сейчас спущусь! Робинсон высунулся из автомобиля.