Стать Магом (СИ) - Клеттин Антон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Что-нибудь подсказать? — поинтересовался у меня мальчишка-подмастерье.
— Да, позови хозяина, — с тяжелым вздохом попросил я, понимая, что рано или поздно, но мне все же придется закончить начатое.
— Сию минуту, — тут же метнулся он куда-то в сторону хозяйственных построек. — Вы заходите внутрь, не стесняйтесь! — донесся до меня его крик.
Ну я и вошел. И правда, не торчать же и дальше у ворот.
Конеторговец (или как они там правильно называются?) был дядькой уже в летах. Среднего роста, крепкого телосложения, со здоровенными, мозолистыми руками.
— Чем могу помочь? — поинтересовался он у меня, когда мы обменялись рукопожатием.
— Э-э-э, — неуверенно начал я, не зная как начать разговор, — а вы только продаете лошадей или можно взять в аренду?
— Можно и в аренду, — кивнул мужичок, — но придется залог заплатить и объяснить для какой цели вам понадобилась животинка.
Приплыли. Вот этого я больше всего и боялся. Ну как ему объяснишь зачем мне нужна молодая кобылка? Нет, я бы мог, конечно, и купить животное, денег хватало. А потом что с ней делать? Куда девать? Бросить? Так жалко. С собой брать? Так нахрена мне еще одно транспортное средство? Да и не по Хуану сомбреро получается. Лошади в этом мире штука недешевая. А тут сразу две.
— А зачем объяснять? — поинтересовался я, когда стало ясно, что молчать дольше не стоит.
— Как это зачем? — искренне удивился коневод, — лошади они-то разные бывают. Какая-то лучше подойдет для пахоты. Какая-то ломовая. А на некоторых только детишек благородных возить. Поэтому, давай-ка парень рассказывай зачем тебе животинка понадобилась. А там уже подумаем что да как.
Ну я и рассказал. А что делать-то было? Дядька сначала слушал мой рассказ с недоумением, потом с недоверием, а в конце концов расхохотался и одобрительно хлопнул меня по плечу.
— Вот это ты молодец. Хорошо тебя родители воспитали. Правильно. Будет тебе кобыла, будет. Молоденькая, тонконогая, твоему коню понравится. И даже недорого возьму. Только одно условие — я перед всем коня твоего гляну. Чтобы не болел чем, да и вообще, может приплод от него добрый будет. Идет?
— Идет, — облегченно выдохнул я, радуясь тому, что мужик понятливый оказался. Хотя, какой бы настоящий мужик не понял нужду бедного Ромчика?
— Тогда жди меня тут. Я сейчас отдам кое-какие распоряжения, а после пойдем глянем на твоего конягу.
— Слушайте, — внезапно вспомнил я о другом своем обещании, — а у вас, случаем, ячменя мешочек не найдется? Я за него, естественно, тоже заплачу.
— Найдется-найдется, — хмыкнул дядька, — жди. Скоро буду.
Глава 18
— Батин конь, говоришь? — задумчиво поинтересовался коневод, пристальным взглядом рассматривая Ромчика, все еще делающего вид, что на меня обиделся.
— Ну а чей же еще? — сделал вид, что искренне удивился я. — Я на коня пока еще не наработал.
— И не наработаешь, — заверил меня мужик, — по крайней мере на такого как этот. Не знаю кто твой батя, парень, но он или тебя очень любит или наоборот.
— Поясните, — попросил я.
— Да чего уж тут пояснять, — отмахнулся мужик, — это, насколько я могу судить, не чистокровный дорсак, но близко к тому. Причем, настолько, что это я, по-хорошему, должен тебе платить за случку.
— Ну, — улыбнулся я, — раз так, то может пусть никто не платит? Ромчик развлечется как следует, я выполню свое обещание, а вы получите хороший приплод. Идет?
Коневод некоторое время изучающе смотрел на меня, а потом, махнув рукой, рассмеялся:
— Ладно, парень, пусть будет по-твоему. Но за ячмень все равно заплатишь.
— Само собой, — согласно кивнул я, — у вас как со временем? Сможете меня немного подождать, пока я за деньгами сбегаю? Не пропадут ваши лошадки без вас?
— Да пока терпит, вроде, — отмахнулся дядька, — а лошадки не пропадут. Там у меня целая ватага учеников-дармоедов. Да и сын, если что, присмотрит.
— Отлично, — обрадовался я, — тогда я скоро буду.
Естественно, что ни за какими деньгами мне ходить не нужно было. Но не показывать же своему новому знакомцу какие суммы я с собой таскаю? Да и стоило еще о пиве для Ромчика договориться с барменом. Все же обещания надо держать полностью.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})Управился я довольно быстро: минут за пять, не более. И, вскоре, мы с коневодом уже шагали по улице, оставив, в кои-то веки сменившего гнев на милость, и даже удосужившегося благодарно боднуть меня в плечо, коня наслаждаться ячменно-пивным лакомством.
— Что-то народа многовато собралось, — задумчиво проговорил я, наблюдая за довольно крупной группой людей с отличительными знаками глиняных дел мастеров, двигающихся в том же направлении, что и мы.
— Так его милость речь держать скоро будет перед народом, — отмахнулся коневод.
— А что случилось? — искренне обеспокоился я, припоминая, что нечто подобное мне уже говорил стражник при въезде в город, но тогда у меня эта информация почти сразу выветрилась из памяти.
— Дак, откуда же мне знать? — искренне удивился дядька, — но, наверное, что-то важное. Его милость редко к простому люду-то снисходит.
— Так может послушаем? — предложил я, — раз важное-то.
— Можем и послушать, — не стал спорить мой собеседник, — тем более, что лобная площадь тут недалече. Вон за тем поворотом, — тыкнул он своим заскорузлым пальцем в ту сторону, где только что скрылись вышеупомянутые мастеровые.
Лобная площадь оказалась довольно большой и ее предназначение сразу же угадывалось по телам, так и оставшимся висеть насаженными на колья с момента последней проведенной тут казни. Казнь, судя по всему, произошла уже достаточно давно, так что тела представляли собой омерзительное зрелище и воняли соответственно. Даже тут, на дальнем конце площади, мы не могли скрыться от мерзкого запаха разложения.
Ну что за люди, ей-богу? Как можно так свинячить там, где живешь? Ладно еще казненные, висящие за пределами города. Там я мог понять зачем оно сделано. Но оставлять эту гадость внутри. Зачем? И ведь не скажешь, что местные не были знакомы с понятием гигиены или немытыми все ходили? Нет. Тут существовало понятие общих бань, в которых за небольшую плату, доступную даже крестьянству, можно было помыться. Практически в каждом трактире и постоялом дворе имелись мыльни. А там, где их не было, можно было заказать в номер здоровенную бадью и вымыться в ней. Да о чем речь, если даже сейчас, на забитой народом площади, практически не ощущался смрад немытых тел, как того можно было ожидать? Вонять местным жителям не нравилось, дышать чужой вонью тоже, зато неделями нюхать запах тухлятины — это они завсегда. Вот как так?
За подобными мыслями я как-то пропустил тот момент, когда на специальный помост в центре площади (ага, на тот самый, на котором находились и вышеупомянутые казненные) в компании десятка уже знакомых мне бойцов поднялся Густаф де Фель, виконт фон Фельзен собственной персоной. Судя по бесстрастному лицу, его ничуть не волновал тот факт, что всего в паре метров от него вовсю разлагается какой-то бедолага.
Меня аж передернуло, едва я представил какое амбре сейчас ощущает его милость. И за что, интересно, тут так ненавидят виконта, что тому приходится все это нюхать?
Тем временем, Густаф поднял руку, требуя тишины. Народ покорно затих, готовясь внимать мудрости своего правителя. А я, в свою очередь, внимательно следил за мимикой виконта, гадая стошнит ли его или нет во время произнесения речи. И, в итоге, благополучно ту речь профукал. Очнулся лишь тогда, когда народ вокруг что-то одобрительно заорал.
— Чего это они? — поинтересовался я у своего спутника.
— Простой народ всегда радуется подобным новостям, хотя, как правило, они-то, в итоге, больше всех и страдают, — ответил изрядно спавший с лица коневод.
— Вы о чем? — не понял я.
— Как о чем? — удивленно глянул на меня дядька, — ты что не слышал что его милость сказал?
— Честно говоря, нет, — немного смутившись признался я, — я все гадал блеванет ли он от запаха или нет.