Агония страха - Михаил Март

– Мне нравится твой подход. А когда ты вернешься?

– Поздно, около одиннадцати. Я дежурю через день.

– Постараюсь приготовить ужин к твоему возвращению.

– Только ничего не покупай. В холодильнике все есть.

– Хорошо. В каком звании твой брат?

Она не сразу поняла вопрос, но потом улыбнулась и сказала:

– Подполковник, возглавляет уголовный розыск, но не преследует мужчин сестры. В мои дела он не вмешивается, у него своих хватает. Сейчас ищет какого-то убийцу-маньяка. Погиб его друг, тоже подполковник милиции, и все оперативные службы находятся на казарменном положении.

– Значит, и в Ялте не все спокойно?

– Курортники этого не замечают. Тебя это тоже не касается.

– А как же маньяк?

– У них есть его описание, и они его найдут до того, как он захочет убить тебя. Не переживай.

– Я не из трусливых.

– Это я еще вчера поняла.

Маша нежно поцеловала своего ночного друга, окатив его мягким возбуждающим ароматом духов, и ушла на работу. Журавлев встал, оделся и осмотрелся. Квартира богатая, женщина ни в чем не нуждается. Он провел обследование, скорее по привычке, чем из любопытства. Вывод оказался странным, хозяйка не держала в доме ценных вещей и денег. Мало того, он не нашел ни одного ее документа. Где может человек хранить свои документы, если не в собственном доме? Что касается вещей, гардероба, продуктов, техники, то тут чаша переполнялась через край. И еще – Журавлева интересовали фотографии. Он обожал разглядывать семейные альбомы, которые порой говорят о человеке больше, чем сухие документы с печатями. Ни снимков, ни альбомов. Вадим сделал вывод, что попади он сюда с помощью отмычки, ему не удалось бы определить, в чью квартиру он забрался. Только шикарный переполненный гардероб указывал на то, что здесь живет женщина, но ни ее возраста, ни профессии, ни рода занятий определить не удалось бы. А такого случая в его практике еще не было. Мой дом – моя крепость. Попадешь в чужую квартиру – и словно в душу к человеку залезаешь. Сделаешь обход – и все о человек знаешь, а здесь – все наоборот.

Перед уходом Вадим принял ванну и, стоя перед зеркалом, пытался узнать собственное отражение. Маша ему явно льстила. Он только сейчас вспомнил, что волосы острижены и перекрашены, а рыжая щетина превратилась в бороду. Дикобраз дикобразом. Ничего удивительного, что Метлицкий не поверил в его донжуанские способности и потребовал доказательств. Непонятно только, как такая эффектная дамочка, как Маша, клюнула на его притязания, да еще не бросила пьяное чудовище где-нибудь в темном скверике. Чтобы его не стошнило от собственного вида, Журавлев вышел из ванной и решил в ближайшее время обходить зеркала стороной. И все же он взял ключи с холодильника и в половине девятого вышел на улицу. Оглянувшись на дом, он прочел адрес: улица Гоголя, дом семнадцать. Запомнить нетрудно, одна из центральных улиц, и он мог не торопиться, – чтобы ровно в девять пройти мимо памятника Ленину.

2

– Да, вы правы, Виталий Семенович, лето в этом году слишком жаркое, – ответил Скоков, глядя на своего патрона, который направил на себя струю горячего воздуха с двух настольных вентиляторов одновременно.

Москаленко вытер бычью шею очередной салфеткой и выбросил ее в корзину.

– Платков не напасешься, перешел на салфетки. Скоро перейду на туалетную бумагу, чтобы окончательно не разориться.

Он еще раз пролистал лежавший на столе паспорт и взглянул на майора.

– Ты уверен, что это он?

– Уверен. Когда участковый конфисковал паспорт и принес его в отделение, то любой курортник возмутился бы таким самоуправством и тут же прибежал выяснять отношения. В конце концов, отдыхающие не обязаны заботиться о прописке и оплате курортных сборов. Это дело хозяев лачуг, которые они снимают. Но этот самый Журавлев и не подумал приходить за паспортом. Участковый вновь нагрянул на квартиру, но хозяин сказал, что жилец собрал монатки и тут же смылся, как только узнал, что в доме появлялась милиция. Так паспорт попал ко мне. Я побывал на Чайной горке, показал фотографию соседям покойного подполковника и мальчишке, к которому Седьмой заходил ночью. Все в один голос признали в Журавлеве Седьмого. Собственно говоря, на этом и строится мое заключение. Журавлев Вадим Сергеевич, житель России и приехал из Москвы. Он находится за границей, и пренебрегать собственным паспортом – верх беспечности.

– Тем хуже для него. Теперь мы имеем фотографию преступника и он обрек себя на заточение. Пусть попробует выскользнуть из Ялты без документов. Усильте режим проверок на выезде из города.

– Уже сделано. Вы доложите о нашей находке следователю Безбородько?

– Безбородько занимается военной прокуратурой. Ему нос прищемили. Приехал следователь Главной военной прокуратуры из Москвы и из Киева. Военные сумели договориться, а нашего брата они за людей не считают. На Крымскую прокуратуру тоже решили начхать. Вот Безбородько и рвет на себе последние волосенки. Собирает материалы о погибшем генерале и о тех, что убиты у Тарасова. Пусть потеет, а у нас имеются собственные методы работы.

Москаленко встал, подошел к окну и закрыл жалюзи. Скоков перелистал блокнот и продолжил.

– Я связывался с нашим ФСБ. Они не занимаются военными или не хотят давать информацию. Пришлось самим искать загадочную Любу, с которой встречался Прибытков во время пребывания в Ялте. По улице Гоголя проживает около сотни Люб. Мы действовали методом отбора и отсеивания. Той, которая нам нужна, мы не нашли, так чтобы и по возрасту подходила, и одинокая, и врач. Нет таких. Либо друзья Прибыткова что-то напутали, либо Прибытков не был с ними откровенен в полной мере, либо Люба вовсе не Люба, а какая-нибудь Таня. Так что подъехать к делу Прибыткова с тыла у нас не получилось. Генерал прикрыт кирпичной стеной со всех сторон, но то, что в его убийстве замешаны военные, подтверждает другой факт. Я получил ответ на запрос в Ижевский военный оружейный завод. Номер винтовки, найденной в гостинице, значится в партии, отправленной спецназу на Северный Кавказ. Тридцать винтовок этого класса перебросили в Чечню год назад. Среди них и та, которую мы нашли. Такое оружие не предназначено для боевых действий. Для снайперов выпускают другую серию винтовок, а наш вариант делают для спецподразделений особого рода. Они складные, разборные, бесшумные, с особо точным прицелом и дальнобойностью. На войне бесшумность не нужна. Такими штуками убирали террористов, которые захватывали заложников, или тех, кто прикрывался живым щитом. Стоит человек и вдруг падает, только что разговаривал и уже труп. Никто ничего не понял и не слышал, никакой паники вокруг.

– Значит, стрелок из особого отряда спецназа?

– Если судить по точности и ювелирной работе, то так. К тому же очень трудно поверить, будто из арсенала спецкоманды можно похитить очень дорогое и ценное оружие. Это мог сделать только член команды.

– Понятно. – Москаленко тяжело вздохнул. – Только ты о своей теории не распространяйся, Данила. Иначе мы этого Журавлева за уши не притянем к этому делу, а он единственный козырь в наших руках, на его поиски уйма времени ушла. Нам нужно доказать всем, что именно мы нашли убийцу, арестовали его и предъявили неопровержимые факты. В противном случае нам придется искать себе другую работу.

– Теория о военных имеет право на существование, но лишь как теория, которую я выдвинул. Можно налечь на другую сторону медали. Так, нам удалось выяснить, что один из опознанных трупов, найденных у подполковника в квартире, некий Басов Валерий Юрьевич, снимавший номер в «Ялте», является, а точнее, являлся очень крупным банкиром и владельцем мощного столичного банка. К военным никакого отношения не имеет.

– И что из этого? – нахмурил брови Москаленко.

– А то, что он убит из «ТТ» в другом конце города. Генерал убит из винтовки. Почему бы нам не разделить эти преступления?

– Ты думаешь, Безбородько лох? Ему уже все уши прожужжали, что оба убийства – дело рук одного преступника. Журавлева видели и там, и там. Тут уж не отвертишься.

– Тогда пусть попытается отвертеться сам Журавлев. Его арест дело нескольких дней. Он уже зажат в тиски. Против него набралось достаточно материалов, вряд ли он выпутается.

– Ну а ты что думаешь?

– Все зависит от того, кто такой этот самый Журавлев. Если он работает слесарем на заводе или инженером на стройке, то можно считать, что нам не повезло. Безбородько в первую очередь будет искать причины, по которым Журавлев пошел на серийные убийства. А причин он не найдет, и Журавлев вместо убийцы превратится в свидетеля, напуганного обывателя. И нам с вами скажут, что прокуратура благодарна милиции за найденного свидетеля, но мы упустили убийцу, потому что пошли по ложному следу.

– Не выйдет! – Москаленко хлопнул кулаком по столу. – Кукиш с маслом. Убивают моего друга, подполковника милиции и еще пятерых человек, а утром какой-то хмырь спокойно уходит с места преступления. Потом он распивает шампанское в номере Басова, его все видят, а наутро в том же номере находят винтовку, из которой убит генерал из Москвы. А наш хмырь опять уходит и продолжает разгуливать дальше. Не проходит и двух суток, как убивают девчонку из Минска, подругу тех, кого уже отправили в морг. Убивают как свидетеля. И хозяйка видела Журавлева, но наш хмырь вновь выскальзывает и продолжает разгуливать по пляжам в поисках новых жертв. А ты хочешь сделать из него свидетеля? Черта лысого. Я его в лагерях сгною.